Пол Андерсон - Три сердца и три льва (сборник)
Прежде чем представить нас друг другу, Барни сделал несколько пассов и произнес заклинание.
– Замечательно, – удовлетворенно пророкотал он. – Поле секретности опять на полной мощности. Заходи и присоединяйся к шабашу.
Он улыбнулся мне:
– Стив, познакомься с мистером Смитом и мистером Брауном. Они – представители компании, деловые предложения которой сегодня ставятся на ваше обсуждение.
Фигуры и лица Смита и Брауна заколебались, расплылись и опять сделались четкими. Наваждение кончилось. В падающем из окна свете волосы Джинни отливали мерцающей медью. Доктор Акман открыл свой чемоданчик. Из него выскочил Свартальф. Уже выздоровевший, большой, черный – и наглый, как всегда. Потянулся, разминая затекшие мышцы, и ворчливо муркнул.
Пастору захотелось погладить котика, и он протянул руку. Предостеречь я не успел. К счастью, Акман всюду таскал с собой аптечку.
Свартальф уселся рядом с Джинни и принялся умываться.
– Как вам это удалось? – спросил с профессиональным интересом адмирал.
Джинни пожала плечами:
– Очень просто. Как вы знаете, Барни связался с доктором Акманом. Они назначили время, доктор отменил прием. Потом Акман сходил в ветеринарную лабораторию и принес оттуда Свартальфа. Мой кот, когда нужно, умеет вести себя тихо, даже если лежит в чемодане. Мы уже убедились, что «хвоста» за доктором не было.
Свартальф самодовольно дернул хвостом.
– Тем временем в город вышла я, – продолжала Джинни. – У Барни сегодня распродажа. Затеряться в толпе проще простого. И кто может заметить, если я чуточку подколдую? Изменив свою внешность, я встретилась с доктором Акманом и изменила внешность ему.
Свартальф задумчиво уставился на доктора.
– Потом мы пришли сюда. – Джинни слегка улыбнулась. – Барни точно знал время нашего прихода и понизил активность поля, чтобы наша маскировка не развеялась.
Джинни открыла сумочку (которой с помощью несложного заклинания был придан вид чемодана), вытащила косметичку и посмотрелась в зеркальце. Неяркая косметика, скромное платьице – в ней трудно было заподозрить ведьму высокого полета, если только не заметить, что вся эта скромность несколько нарочита.
– Перейдем к делу, – сказал Барни. – Мы немедленно проинформировали собравшихся о том, что тебе удалось обнаружить, Стив. С чисто научной точки зрения, твое открытие (с учетом того, что мы выяснили) имеет чрезвычайно важное значение. Можно сказать, что наша совместная работа имеет революционное значение. – Он сделал паузу. – Но это значит, что мы вмешиваемся в политику.
– Или в религию, – вставил Янис Вензель.
– Сомневаюсь, – заметил пастор Карлслунд, – есть ли в этом случае между ними какое-то различие.
Пастор был высокого роста светловолосый мужчина с внешностью настоящего ученого.
– Если иоаннитская церковь действительно есть порождение дьявола… – Грисволд поморщился. – Мне бы очень не хотелось верить в это. Я не согласен с ее догматами, но утверждение, что это вероучение не просто ошибочно, но создано Злом, все-таки чересчур серьезно. Вы уверены, мистер Матучек, что вы действительно встретились с Врагом?
– Во всяком случае, с одним из его наиболее высокопоставленных приближенных, – кивнул я, – или, если предпочитаете, с одним из наиболее низкопоставленных. То, что я увидел и пережил, теперь полностью укладывается в целостную картину.
– Э-э… полагаю, вы испытывали тогда значительной силы стресс. Галлюцинации могут быть очень реальными… если ожидаешь что-то увидеть.
– Если иоанниты действуют в рамках закона, – оборвала моя жена, – то почему они молчат? Личность Стива ими установлена. У них было достаточно времени, чтобы связаться с ним или подать властям жалобу. Но будто ничего не случилось. Служащий Барни, посланный забирать метлу, взял ее там, где она была оставлена, и никто не задавал ему никаких вопросов. Утверждаю, что они не могут пойти на риск судебного разбирательства…
– Может быть, они пытаются вступить в контакт с потусторонними силами, чтобы вернуть вашу дочь? – без убеждения произнес Харди.
Адмирал Чарльз фыркнул:
– Как же! Не сомневаюсь, что Врагу уже хочется, чтобы ничего из случившегося вообще не было. Но как это сделать? Вы говорите, мистер Матучек, что можно вернуть вашу дочь, сведя к нулю время ее пребывания в аду? Это поразительно. Но как бы то ни было, не могу представить, что можно изменить прошлое. Время, прожитое без нее, уже прошло…
– Если мы будем вести себя тихо, это может помочь ее освобождению, – сказал Харди. – Молчание будет расценено как выкуп.
– Какой человек согласится вступить в такого рода сделку? – возразил адмирал.
– В любом случае никакие соглашения с Нижним миром невозможны, – констатировал Карлслунд. – Соглашение подразумевает согласие и намерение поддерживать достигнутую договоренность. Будучи сам нечестным, дьявол не способен поверить, что человек не попытается в свою очередь обмануть его.
– Да, – согласился Чарльз, – освободив Валерию, он ничего не выиграет, зато теряет ценного заложника.
– Он уже добился определенного успеха, разобщив силы добра, – с горечью проговорил Акман. – У меня создается впечатление, что наша встреча – на самом деле заговор и акт неповиновения правительству. Умно ли мы поступаем?
– Как я понимаю, вы считаете, что нам нужно открыться Дяде Сэму и решение полностью передоверить ему? – криво усмехнулся я.
– Сравните, какие возможности у нас и у властей, – настаивал Акман. – Правильно ли мы поступаем, скрывая собранные нами сведения? От них зависят благо и жизнь всего общества.
– Разрешите мне ответить на этот вопрос, – вмешался Барни. – У меня имеются связи в Вашингтоне, и… адмирал Чарльз, у которого таких связей еще больше, подтвердил мое предположение о том, как там будут развиваться события. Исходным моментом является следующее: официально акт похищения скрывается. Глава нашего ФБР – человек неглупый. Он сразу понял, какая будет проводиться политика, и начал действовать в соответствии с ожидаемыми директивами. Причины такой политики сложны и запутанны, но основными являются два пункта.
Первый: об Адской вселенной почти ничего не известно. Это один из немногих… может быть, единственный случай прямого нападения, произведенного миром демонов. Не вмешательство, а нападение. Никто не знает наверняка, что оно предвещает. При таких обстоятельствах необходимо действовать осторожно. Государственный департамент доказывает, что истинная подоплека нам полностью неизвестна.
Люди из Министерства обороны утверждают, что нам не следует связываться и связывать себя какими-либо решениями до получения новой информации, и особенно пока не увеличены расходы на военные нужды. Президент, кабинет министров, руководящие деятели Конгресса единодушны в том, что сейчас не следует поднимать шума. Из этого следует, что информация не должна доводиться до сведения широкой публики, чтобы не вызвать общественного беспокойства.
Второй момент касается иоаннитской церкви. Эта проблема, может быть, носит менее угрожающий характер, и тем не менее она обязательно должна быть разрешена. США – демократическая страна. Многие избиратели либо являются истинными иоаннитами, либо полагают, что иоаннизм – просто вероучение.
К тому или иному разряду относится значительное число людей, занимающих видное положение в обществе. Вспомните историю с расследованием, которое пытался провести комитет Конгресса. Сколько из-за этого было вони и шума. Инцидент, из-за которого мы собрались, наводит на мысль, что правы те, кто утверждает, что церковь иоаннитов порождена Падшим в качестве средства восстановления всех и каждого против каждого.
Чего правительство не хочет ни в коем случае, так это заново поднимать всю бучу, которая может завершиться неизвестно чем. Соблюдение секретности позволит пока сохранить мир и спокойствие. И выиграть время…
Барни остановился, чтобы разжечь потухшую сигарету. В комнате было очень тихо. Пластами плавал голубой дым, воздух был тяжелым и душным. Мы с Джинни обменялись через стол отчаянными взглядами. Вчера мне нужно было спуститься в подвал, поменять перегоревшую пробку. Джинни пошла со мной, потому что в последнее время мы старались держаться вместе. В подвале на полке лежали старые вещи Валерии – она вышла из того возраста, когда они ей были нужны, но выбросить их тогда мы не успели. Неиссякаемая бутылочка с молоком, зубное кольцо Уробороса, самокормящая крылатая ложка, горшок с радугой вместо ручки… Мы просто сбежали оттуда. Поменять пробку пришлось просить фэбээровца.
Лежащие на столе кулачки Джинни были крепко стиснуты. Свартальф терся спиной о ее руку – мягко, ненавязчиво, не претендуя на ответное внимание.
– Вывод заключается в том, – продолжил Барни, – что, есть для этого возможность или нет, правительство сейчас не хочет переходить к активным действиям. А может, и не только сейчас, но и вообще. Что касается нас, то наше право и обязанность – сделать все, что от нас зависит. Поймите, доктор, с чисто формальной точки зрения мы не делаем ничего незаконного. Стив не был арестован. Он имел полное право покидать свой дом и возвращаться обратно, и, если ему того хотелось, – через окно и в плаще-невидимке, ни перед кем не отчитываясь. Я имел полное право одолжить ему помело. Собор открыт для посещения посторонней публикой. Если Стив в поисках необходимых ему сведений проник в закрытую часть собора, он допустил, самое большее, гражданское правонарушение. Он виноват? Пусть руководители церкви преследуют его в судебном порядке. И не забывайте, что он может ответить обвинением в разбойном нападении. Для защиты собственности нельзя применять смертоносное оружие, а в него стреляли и избивали дубинкой. Соответственно, поскольку никакого преступления Стивом совершено не было, нас нельзя считать соучастниками либо укрывателями. Никто из нас не замышляет ничего преступного и не участвует в заговоре. Заверяю вас, что скоро будет принят Закон о национальной безопасности. И все остальное, что президент сочтет необходимым принять. Тогда нам трудно будет действовать так, как мы действуем сейчас. Но пока наши действия не ограничены никакими официальными запретами. А по Конституции запрет обратной силы не имеет.
