Джо Хилл - Страна Рождества
Свой собственный ум она иногда представляла себе футуристической квартирой с прозрачным стеклянным полом, прозрачными стеклянными лестницами, мебелью из прозрачного пластика, где все словно бы плавает: чистое, лишенное пыли, упорядоченное.
Но теперь все было не так, и, пытаясь думать о том, что произошло за последние семьдесят два часа, она чувствовала себя перегруженной и запутанной. Она хотела верить, что информация вносит ясность. Однако уже не впервые в жизни ее приводила в замешательство мысль, что информация зачастую ведет себя противоположным образом. Информация — это фляга с мухами, и, когда ты отвинчиваешь крышку, они разлетаются повсюду, и попробуй-ка собрать их всех вместе снова.
Хаттер вдохнула пахнущий мхом ночной воздух, закрыла глаза и каталогизировала мух.
Виктория МакКуин в возрасте семнадцати лет была похищена Чарльзом Мэнксом, человеком, почти наверняка похищавшим других. В то время он водил «Роллс-Ройс Призрак», модель 1938 года. Вик убежала от него, а Мэнкс был заключен в тюрьму за транспортировку ее через границы штатов и убийство солдата действительной службы. В ином смысле, Вик от него никоим образом не ускользнула. Как и многие другие, кто пережил травму и вероятное сексуальное насилие, она оказывалась в плену снова и снова — своих пристрастий, безумия. Она крала вещи, принимала наркотики, родила ребенка вне брака и совершила поджог, постоянно портя отношения с близкими. Чего не смог сделать Чарли Мэнкс, она до сих пор пытается сделать за него.
Мэнкс более десяти лет был закрыт в федеральном исправительном учреждении «Энглвуд». Почти пять лет впадая в кому и выходя из нее, он умер весной этого года. Коронер оценил его возраст в девяносто — точного числа никто не знал, а Мэнкс, оставаясь еще дееспособным, утверждал, что ему сто шестнадцать лет. Тело было похищено из морга вандалами, что вызвало небольшой скандал, но вопроса о его смерти не вставало. Его сердце весило 10,2 унций, будучи несколько легким для человека его размеров. Хаттер видела фотографию этого сердца.
МакКуин утверждала, что на нее снова напали Чарли Мэнкс и кто-то в противогазе, всего три дня назад, и что эти люди увезли ее двенадцатилетнего сына на заднем сиденье старинного «Роллс-Ройса».
Были все основания усомниться в ее рассказе. Она была жестоко избита… но ее травмы могли быть причинены двенадцатилетним ребенком, боровшимся за свою жизнь. На лужайке имелись следы от шин, но их с тем же успехом мог оставить не автомобиль, а ее мотоцикл — мягкая влажная земля не сохранила достоверных отпечатков. Она утверждала, что в нее стреляли, но криминалисты не смогли обнаружить ни одной пули.
Кроме того, еще более убийственно: МакКуин тайно связалась с женщиной, Маргарет Ли, захолустной шлюхой и героиновой наркоманкой, которая, казалось, располагала информацией о пропавшем ребенке. Когда у МакКуин потребовали рассказать о Ли, она убежала на мотоцикле, ничего с собой не взяв. И исчезла так, словно рухнула в шахту.
Найти мисс Ли было невозможно. Она сменила ряд приютов и поселений в Айове и Иллинойсе, не платила налогов и не устраивалась на работу с 2008 года. Ее жизнь, несомненно, являлась трагической дугой: некогда она была библиотекаршей и пользовалась любовью местной публики в качестве эксцентричной участницы игры «Эрудит». Кроме того, Ли когда-то имела репутацию экстрасенса-любителя и как таковая время от времени помогала правоохранительным органам. Что это значило?
Потом шел молоток. Этот молоток Хаттер держала в уме уже несколько дней. Чем больше она узнавала, тем тяжелее этот молоток весил в ее мыслях. Если Вик хотела придумать, что на нее напали, почему бы ей не сказать, что Мэнкс пошел на нее с бейсбольной битой, лопатой, ломом? Вместо этого МакКуин описала оружие, которое по всему было костным молотком, точь-в-точь таким, что пропал вместе с телом Мэнкса… деталь, о которой ни разу не упоминалось ни в одном репортаже.
Наконец, был Луи Кармоди, возлюбленный Вик МакКуин, с которым она то сходилась, то расставалась, отец их ребенка, человек, который сколько-то лет назад увез ее от Чарли Мэнкса. Стеноз Кармоди не был симуляцией; Хаттер говорила с его лечащим врачом, и та подтвердила, что он перенес один, а то и два «предынсультных» приступа на протяжении одной недели.
«Он не должен был покидать больницу, — выговаривала врач Хаттер, словно Хаттер была виновата, что он оттуда ушел. В некотором смысле так оно и было. — Без ангиопластики любая нагрузка на сердце может инициировать ишемический каскад. Вы понимаете? Лавина в мозгу. Инфаркт миокарда».
«Значит, говорите, у него может случиться удар», — сказала Хаттер.
«В любую минуту. Каждую минуту, пока его здесь нет, он словно лежит посреди дороги. Рано или поздно появится автомобиль».
И все же Кармоди ушел из больницы и поймал такси до железнодорожной станции в полумиле от нее. Там он купил билет в Бостон, предположительно в какой-то вялой попытке сбить правоохранительные органы со следа, но затем направился вниз по улице к аптеке, откуда позвонил в Довер, штат Нью-Гэмпшир. Сорок пять минут спустя на пикапе прибыл Кристофер МакКуин, и Кармоди сел на пассажирское сиденье. И вот теперь они здесь.
— Итак. Чем, по-вашему, занималась Вик МакКуин? — спросил Долтри.
Кончик сигареты пылал в темноте, отбрасывая инфернальный свет на его морщинистое уродливое лицо.
— Чем же?
— Она направилась прямиком к этому типу, Бингу Партриджу. Охотилась за ним, чтобы получить информацию о своем сыне. Что и сделала. Она так сказала, верно? Она, очевидно, связана с какими-то совсем уж порочными ублюдками. Вот почему схватили ребенка, вам не кажется? Она сейчас получает урок от своих деловых партнеров.
— Я не знаю, — сказала Хаттер. — Спрошу у нее, когда ее увижу.
Долтри поднял голову, выпустил дым в бледный туман.
— Бьюсь об заклад, это торговля людьми. Или детская порнографии. Эй, это имеет смысл, верно?
— Нет, — сказала Хаттер и пошла.
Сначала она просто разминала ноги, соскучившиеся без движения. Ходьба помогала ей думать. Она сунула руки в карманы своей фэбээровской ветровки и стала обходить фургон, направляясь к краю шоссе. Глядя через дорогу, она видела через сосны несколько огней, горевших в доме Кристофера МакКуина.
Врач сказала, что Кармоди лежит на дороге в ожидании наезда, но было не совсем так. Было хуже. Он прогуливался прямо посреди улицы, бодро шел прямо по полосе встречного движения. Потому что в этом доме было что-то, в чем он нуждался. Нет. Поправка: в чем нуждался Уэйн. Это было настолько важно, что все остальные соображения, включая собственное дальнейшее выживание, можно было исключить. Это было здесь, в этом доме. В двухстах футах отсюда.
Долтри догнал ее, когда она переходила дорогу.
— Так что же нам теперь делать?
— Я хочу посидеть с одной из команд наблюдения, — сказала Хаттер. — Если идете, вам придется потушить сигарету.
Долтри бросил сигарету на дорогу и наступил на нее.
Перейдя через шоссе, они стали пробираться по гравийной обочине. Они были в сорока футах от подъездной дороги к хижине Кристофера МакКуина, когда раздался чей-то голос.
— Мэм? — тихо сказал кто-то.
Из-под ветвей ели вышла маленькая, полная женщина в темно-синей куртке-дождевике. Это была индианка, Читра. В одной руке она держала длинный фонарь с корпусом из нержавейки, но не включала его.
— Это я. Хаттер. Кто здесь?
— Я, Поль Гувер и Джебран Пельтье. — Это была одна из двух команд, размещенных среди деревьев, чтобы наблюдать за домом. — Что-то не так с оборудованием. Бионическая антенна перестала работать. Камера не включается.
— Мы знаем, — сказал Долтри.
— Что случилось? — спросила Читра.
— Вспышка на солнце, — сказал Долтри.
* * *Вик оставила «Триумф» среди деревьев на невысоком бугре у дома своего отца. Когда она сошла с байка, мир покачнулся. У нее было такое чувство, что она стала фигуркой в стеклянном снежном шарике, которую бесчувственный малыш наклоняет то туда, то сюда.
Она стала спускаться по склону и с удивлением обнаружила, что не может идти по прямой линии. Если бы ее остановил коп, то она сомневалась, что смогла бы пройти основной тест на трезвость, пусть даже ни капли не выпила. Потом ей пришло в голову, что если бы ее остановил коп, то он, вероятно, нацепил бы на нее наручники и при этом пару раз огрел бы дубинкой.
К силуэту ее отца у задней двери присоединился большой, широкогрудый человек с огромным животом и с шеей толще его бритой головы. Лу. Она различила бы его в толпе и с пятисот футов. Двое из троих парней в ее жизни, которые любили ее, смотрели, как она нетвердо идет вниз по склону; не хватало одного только Уэйна.
Мужчины, подумала она, — это одно из немногих надежных удобств в этом мире: как огонь в холодную октябрьскую ночь, как какао, как растоптанные тапочки. Их неуклюжие знаки внимания, их щетинистые лица и их готовность сделать, что нужно — приготовить омлет, заменить перегоревшую лампочку, обниматься, — иногда превращали пребывание женщиной чуть ли не во благо.
