Кит Де Кандидо - Сонная Лощина. Дети революции
– Короче, – поспешила вставить Эбби, пока Дженни снова не наехала на Ирвинга, – предлагаю сделать перерыв и подвести промежуточные итоги.
– Согласен, – ответил Крейн.
– Отлично, – тряхнула головой Дженни.
Сестры гневно переглянулись.
Эбби мотнула головой в сторону капитана, на что Дженни в ответ лишь закатила глаза. Эбби снова кивнула в сторону Ирвинга, и на сей раз Дженни покачала головой и скрестила руки.
Эбби тяжело вздохнула. А что, не станет Дженни перед этим козлом извиняться!
Бывало, Дженни свою сестру любила, бывало, ненавидела, а иногда просто не понимала. Порой все три чувства кипели у нее в душе одновременно. Заботу Эбби Дженни ценила, однако предложение извиниться перед капитаном ее взбесило. Было бы за что!
С другой стороны, и Эбби, и Ирвинг – копы, а копы – как успела заметить Дженни – козлы.
– Насколько можно судить, – начал Крейн, – до нас дошли всего шесть Крестов Конгресса – или Крестов Независимости. Из них три похищены: один, принадлежавший Эзикиелу Кортландту, украден этой ночью, и два других – принадлежавших Мариную Виллетту и Абрахаму ван Бранту, – были украдены недавно из большого музея в Нью-Йорке.
– Крейн, с тобой все хорошо? – выгнула бровь Дженни.
Закрыв глаза, Крейн вздохнул.
– Нет совершенно никакой необходимости волноваться из-за моих чувств по отношению к некогда лучшему другу. Тот ван Брант, которого я знал, погиб. Тварь, которую мы изловили, демон, вселившийся в тело ван Бранта и использующий его связь с Катриной, дабы меня ранить. – Он кисло улыбнулся. – Во всяком случае, так говорю себе я сам. Желая унять чувство вины и гнева. Как бы там ни было, моя дружба с ван Брантом никак не влияет на текущее задание.
– У нас есть конкретное задание? – спросил Ирвинг. – Я-то думал, у нас пока три трупа и три украденных креста.
– Три зверски расчлененных трупа, – покачала головой Эбби.
– Если уж ты называешь это «зверски»… – Дженни поежилась. Они с сестрой всякого навидались, и вместе, и порознь, и слово «зверский» в их лексиконе давно приобрело новое значение, и так просто девушки им теперь не разбрасывались. – Даже если кресты так важны, – заговорила она, обращаясь к капитану, – то я не нашла этому подтверждения. В архиве Корбина о них вообще ни словом не упоминается. По крайней мере, – она сердито глянула на Ирвинга, – я ничего не смогла отыскать.
Ирвинг в ответ снова поморщился.
– Хочешь привести архив в порядок?
Не успела Дженни ответить, как Эбби фыркнула.
– В чем дело? – спросила Дженни.
– В смысле? – Эбби безуспешно попыталась изобразить невинность.
– Чего фыркаешь?
– О, просто вспомнила, какой бардак обычно царил у тебя в комнате. Порядок – не твой конек. Опрятной ты содержала палату номер 49, да и то потому, что тебя заставляли.
Дженни скрестила руки на груди и уже хотела отчитать сестру за неуместное упоминание больничной палаты, куда ее насильно определили в детстве, но тут заговорил Крейн:
– Не могли бы мы вернуться к делам насущным? – Хорошо, – закатив глаза, ответила Дженни.
– Остальные три креста, насколько нам удалось выяснить, скорей всего, в музеях. Лейтенант Миллс вчера нашла один – он принадлежал Тенчу Тилману. Его обычно выставляют в округе Колумбия, однако существует передвижная выставка, посвященная «Обществу Цинциннати», членом которого и являлся Тилман. В настоящее время выставка нашла пристанище в музее города Нью-Йорка. Второй крест принадлежал Генри Ноксу и ныне хранится в форте Тикондерога… Когда они, кстати, сменили название?
– Что-что? – переспросила Эбби.
– В мое время крепость именовалась Карильон. Тикондерога – это название местности. Ирокезское слово, обозначающее место слияния двух озер.
– Тебе там понравится, – сказал Ирвинг. – Пару лет назад я возил туда своих девчонок – форт реконструировали полностью, в соответствии с оригиналом.
Крейн округлил глаза, как обычно, когда узнавал что-нибудь новое… правда, за этим обычно следовали стоны, причитания и возмущенная отповедь.
– Правда? Мне совершенно определенно должно там понравиться.
Эбби поспешила вернуть разговор в рабочее русло.
– Где последний крест?
– Как нарочно, – Крейн ткнул пальцем в карту на столе, – он здесь, в Сонной Лощине.
Дженни взглянула на карту: Крейн указывал на библиотеку Уайткомба-Сирса на Честнат-стрит.
– Я знаю это место. Корбин пару раз отправлял меня туда искать информацию. Библиотека – в старой епископальной церкви, ее лет пятьдесят назад переделали.
– Мы должны защитить ее, – сказал Крейн. – Наверняка библиотека – следующая цель злоумышленников.
– Если им и правда нужны все три креста. – Эбби всегда умела остудить пыл напарника, обломав, казалось бы, идеальный план.
Свою лепту внес и капитан.
– Либо же у нашего пятерователя есть неучтенные экземпляры.
– Пятерователя? – вытаращился на Ирвинга Крейн.
– Я капитан полиции, – невозмутимо напомнил Ирвинг. – Если надо, могу выдумать новое слово. Ну, какой у нас план, Стэн?[6]
– Меня… меня зовут Икабод, – совершенно сбитый с толку, произнес Крейн. Вид у него сделался как у потерянного щеночка. Из всех его эмоций эту Дженни находила особенно умилительной.
– Это цитата из песни, Крейн, – объяснила Дженни. – Будьте снисходительны, кэп. Он ведь не знает Пола Саймона.
– Странно, что ты знаешь. – Ирвинг – о чудо! – хихикнул.
– Я натура сложная, – притворно заносчивым тоном ответила Дженни. – То есть мы уверены, что кресты на своих местах?
Эбби глянула на экран мобильника.
– Историк из Тикондероги прислал сообщение: крест Нокса на месте, под стеклом.
Крейн указал на экран ее ноутбука.
– Выставка «Общества Цинциннати» оснащена неким соглядатайским устройством, благодаря которому можно осмотреть экспонаты на расстоянии.
– Это называется веб-камера, – усмехнулась Эбби. – Крест Тилмана тоже на месте.
Ирвинг кивнул:
– Если бы кто-то вломился в библиотеку Уайткомба-Сирса, мне бы уже доложили.
– Ладно, – хлопнула в ладоши Дженни, – значит, разделимся. – Корбин в свое время научил ее, как важно проводить исследования, и теперь ей казалось, что она засиделась на месте без дела. – Могу взять на себя музей города Нью-Йорка.
Эбби покачал головой, но заговорил Ирвинг.
– Нет, музей беру я. У меня сохранились связи в департаменте полиции Нью-Йорка – в том числе действующие.
– Хорошо, могу забросить Крейна в Тикондерогу. Не терпится увидеть его…
– Нет, – чересчур, как показалось Дженни, жестко возразила Эбби.
– Почему?! – Дженни уставилась на сестру суровым взглядом. Маразма она терпеть не собиралась, но и ссориться не хотела.
– Тебе хорошо знакома библиотека, вот и бери ее.
Дженни закатила глаза.
– Да я была-то там всего пару раз. Много лет назад. Может, все-таки мне в Тикондерогу поехать?
Эбби крепко зажмурилась.
– Нет, это противозаконно.
– То есть как это?
– Из дурки тебя отпустили под мое поручительство, и одним из условий было то, что ты не покидаешь округ Вестчестер. Тебе нельзя в Нью-Йорк, нельзя в Джерси, нельзя в Коннектикут, нельзя в верхнюю часть штата. Нарушишь правила – и тебя снова упекут в палату 49.
– Сомневаюсь, – нахмурился Крейн, – что мисс Дженни поместят в ту же самую палату… – Он умолк, заметив выражение на лице Дженни. Ее за вечер основательно разозлили.
– Ну, обрадовала.
– Согласна, но иначе судья не подписал бы разрешение.
Дженни смерила сестру гневным взглядом, однако та не стала отвечать тем же.
Эбби виновато положила руку на плечо Дженни.
– Послушай, копы, может, и козлы, но… судьи – просто мегакозлы.
Дженни, не удержавшись, расхохоталась.
– Надо думать. Ну ладно, договорились, на мне библиотека.
– Спасибо за понимание.
– О нет, – замотала головой Дженни и отступила на шаг. – Это не понимание. Так, смирение. В лучшем случае.
– По мне, и этого хватит. До Тикондероги четыре часа езды, – обратилась она к Крейну. – Отправляемся немедленно. На месте впишемся в мотель, а с утра сходим в крепость.
– Очень хорошо, – кивнул Крейн.
Эбби обернулась к Ирвингу:
– Вряд ли департамент оплатит нам проживание в номере?
Дженни снова не сдержалась и захохотала.
Ирвинг же ограничился коротким гадливым смешком.
– Вам как ответить, честно или вежливо?
– Вежливо, надо думать, – нахмурившись, проговорил Крейн.
– Нет, черт возьми, даже не мечтайте.
Крейн нахмурился еще сильнее.
– Знали бы вы, капитан, как широко простираются границы моих грез! Не спешили бы тогда со столь категоричным заявлением. И да, боюсь даже вообразить, как прозвучал бы ответ честный.
