Диана Гэблдон - Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви
Они должны были казаться смешными, и, вероятно, так оно и было. Сборище женщин, обернутых в простыни, большинство из них толстые и не слишком подвижные, ходят и ходят кругами по вершине холма. Но от звуков их унылого клича волосы колко поднялись у меня на затылке.
Они остановились, все, как одна, двумя полукругами, разделенными дорожкой, и смотрели на солнце. Оно поднялось над горизонтом, и первые лучи, пройдя между двумя восточными камнями, упали на разделившую полукружия дорожку и дальше – на камень на противоположной стороне хенджа.
Танцующие на мгновение замерли в тени по обе стороны от полосы света. Затем миссис Грэхем что-то произнесла все на том же непонятном языке, но уже обычным голосом. Повернулась и пошла по освещенной солнцем дорожке – спина прямая, седые волосы блестят в солнечных лучах. Остальные без единого звука последовали за ней. Одна за другой они прошли сквозь отверстие в главном камне и молча скрылись.
Из своего укрытия в зарослях ольхи мы наблюдали, как женщины переоделись и, теперь уже болтая и пересмеиваясь самым обычным образом, начали спускаться с холма, по-видимому, приглашенные на чашечку кофе в дом викария.
– Господи! – Я распрямилась, чтобы избавиться от судорог в ногах и спине. – Ну и зрелище, скажу я вам!
– Восхитительное! – с восторгом воскликнул Фрэнк. – Ни за какие сокровища мира не хотел бы его пропустить!
Он змеей выскользнул из-под кустов, предоставив мне выпутываться самой, пока он на манер ищейки, носом к земле, обследовал зачем-то внутреннюю часть хенджа.
– Что ты там ищешь? – спросила я, с некоторой опаской вступая в круг.
Но день уже наступил, и камни, все еще впечатляющие, утратили значительную часть своей зловещей мрачности.
– Пометки, знаки, – ответил он, ползая по дерну на четвереньках и что-то высматривая. – Каким образом они узнают, где начинать и где останавливаться?
– Неплохой вопрос. Я ничего не вижу, – сказала я, но, опустив глаза, заметила очень интересное растение у основания одного из вертикальных столбов.
Миозотис? Нет, вряд ли; у этих голубых цветков глубоко запрятанные оранжевые серединки. Я потянулась за цветком, но тут Фрэнк, у которого слух был куда острее моего, выпрямился и схватил меня за руку. Он поспешно увлек меня прочь из внутреннего круга буквально за секунду до того, как в него вошла с противоположной стороны одна из утренних плясуний.
То была мисс Грант, маленькая плотная женщина, занятие которой – она торговала пирожными и сладостями в маленьком собственном магазинчике на Хай-стрит – вполне соответствовало пропорциям ее фигуры. Она близоруко осматривалась по сторонам, потом нашарила в кармане очки и водрузила их на нос; обошла весь круг и наконец подняла с земли большую заколку для волос, за которой вернулась в хендж. Прицепила ее к своим густым блестящим волосам, но возвращаться к повседневным делам не спешила. Уселась на валун, вполне по-приятельски оперлась спиной на одного из каменных гигантов и лениво закурила сигарету.
Фрэнк испустил вздох отчаяния.
– Ладно, – сказал он, смиряясь с неизбежным, – нам, пожалуй, лучше уйти. Судя по ее виду, она может просидеть здесь все утро. К тому же я не обнаружил вообще никаких пометок.
– Мы могли бы вернуться сюда попозже, – предложила я: меня очень заинтересовало растение с голубыми цветами.
– Разумеется, – откликнулся Фрэнк.
Но он уже потерял всякое желание изучать хендж как таковой, его занимали только подробности подсмотренной нами церемонии. Он решительно увлек меня к спуску с холма и по дороге настоятельно требовал, чтобы я как можно точнее припомнила произносимые во время ритуала слова и ритмические особенности танца.
– Норвежские, – с удовлетворением пришел он к выводу. – Корни слов древненорвежские, я почти в этом уверен. Но танец… – Он в раздумье покачал головой. – Танец гораздо старше. Скорее всего, это восходит к круговым танцам викингов.
Он строго сдвинул брови, словно я с ним не соглашалась.
– Но это движение по двойным линиям, оно… хм… оно похоже… некоторые изображения на керамике из Бикер Фолка напоминают эти движения, но, с другой стороны… хм…
Фрэнк впал в свойственный ему временами научный транс, то и дело что-то невразумительно бормоча себе под нос. Вышел он из этого состояния только в самом конце спуска, наступив на какой-то предмет. Взмахнул руками, поскользнулся и с криком покатился вниз, в заросли прошлогоднего бурьяна.
Я поспешила за ним, но нашла его уже сидящим среди трепещущих стеблей.
– С тобой все в порядке? – спросила я на всякий случай, хотя было ясно, что он не пострадал.
– Полагаю, что да. – Он с некоторым недоумением отвел со лба темные волосы. – На что это я налетел?
– Вот на что. – Я подняла пустую жестянку из-под сардин, брошенную кем-то. – Одна из опасностей цивилизации.
– А-а. – Фрэнк взял у меня жестянку, заглянул внутрь и швырнул ее через плечо. – Жаль, что она пустая. После нашей экскурсии я чувствую волчий голод. Может, посмотрим, что там положила нам миссис Бэйрд в качестве раннего завтрака?
– Можно и так, – согласилась я, приглаживая ему выбившиеся пряди. – А с другой стороны, мы могли бы оставить это на ранний ланч.
И я посмотрела ему прямо в глаза.
– А-а, – повторил он, однако уже совершенно другим тоном.
Медленно-медленно он провел пальцами снизу вверх по моей руке, коснулся шеи и легонько потянул мочку уха.
– Могли бы, – сказал он.
– Если ты не слишком голоден.
Вторая рука обняла меня сзади. Ладонь раскрылась, Фрэнк мягко притянул меня к себе, пальцы его скользили все ниже и ниже. Приоткрыв рот, он прильнул к вырезу моего платья, и я ощутила на груди его теплое дыхание.
Он осторожно уложил меня на траву: пушистые кисти сухих злаков словно парили в воздухе вокруг его головы. Наклонился и поцеловал меня нежно и продолжал целовать, пока расстегивал пуговицы на моем платье, пуговку за пуговкой, с промежутками, во время которых успевал просунуть руку под платье и потрогать отвердевшие соски моих грудей. Так он расстегнул платье от ворота до пояса и произнес еще одно «а-а», и снова по-другому, охрипшим голосом.
– Словно белый бархат, – выговорил он.
Темные волосы опять упали ему на лицо, но он не стал поправлять их. Одним движением большого пальца расстегнул мой бюстгальтер и со знанием дела принялся за мои груди. Потом откинулся назад, взял обе груди в ладони и гладил их сверху вниз и снизу вверх до тех пор, пока я не застонала и не повернулась всем телом к нему. Он прижал свои губы к моим и привлек меня к себе так, что наши бедра соприкоснулись очень тесно. Фрэнк повернул голову и принялся пощипывать губами мое ухо.
Рука его опускалась все ниже и ниже – и вдруг замерла как бы в изумлении. Еще одно движение – и Фрэнк поднял голову, взглянув на меня с усмешкой.
– Ау, что же это значит, почему она такая? – дурашливо, подражая говору деревенского паренька, спросил он. – А вернее, не такая?
– Просто приготовилась, – ответила я с нарочитой строгостью. – Медсестры должны быть готовы к приему пациентов. Так нас учили.
– Честное слово, Клэр, – пробормотал он, запуская руку мне под юбку… вверх по бедру, к мягкому, открытому теплу между ног, – ты самая ужасающе практичная особа из всех, кого я знал.
Фрэнк подошел ко мне сзади, когда я сидела в кресле гостиной с большой раскрытой книгой на коленях.
– Что ты делаешь? – спросил он. Его руки мягко легли мне на плечи.
– Ищу одно растение, – ответила я, закрывая книгу, но заложив пальцем нужную страницу. – Я его видела там, возле камней на хендже. Вот посмотри…
Я снова открыла книгу.
– Оно могло бы относиться к семейству Campanulaceae или к Gentianaceae, к Polemoniaceae, Boraginaceae… чем-то похоже на незабудки, но и на вариант вот этого растения, Anemone patens.
Я показала на цветную иллюстрацию с изображением сон-травы.
– Я не думаю, что это какая-нибудь генциана, лепестки недостаточно закругленные, но…
– Ну хорошо, – перебил меня Фрэнк, – а почему не вернуться туда и не сорвать его? Мистер Крук, наверное, не откажется одолжить тебе свою громыхалку… или нет, погоди, у меня более разумная мысль. Попроси у миссис Бэйрд ее машину, это куда безопаснее. От дороги до подножия холма расстояние небольшое.
– А потом всего тысяча ярдов вверх, – сказала я. – Почему ты так заинтересовался этим растением, а?
Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Свет лампы обвел золотым нимбом контур его головы, точь-в-точь как у святых на средневековых иконах.
– Меня интересует совсем не растение, – ответил Фрэнк. – Но если ты туда поднимешься, я хотел бы, чтобы ты осмотрела все это сооружение снаружи.
– Хорошо, – покорно согласилась я. – А зачем?
– Следы огня, – сказал он. – Во всех работах о Празднике костров, какие мне довелось прочесть, огонь непременно упомянут как обязательная часть ритуала. Но женщины, за которыми мы наблюдали нынче утром, огня не зажигали. Возможно, они жгли костры накануне ночью, а наутро пришли исполнить танец. Исторически было так, что костры разжигали пастухи. Внутри каменного круга я не обнаружил следов огня, но, поскольку нам пришлось поспешно ретироваться, внешнюю сторону я обследовать не успел.
