Наташа Мостерт - Сезон ведьмовства
— Поспи немного, ладно? Еще наговоримся.
— Фрэнки… — Он удержал ее руку. — Спасибо.
— Не за что, — улыбнулась она.
— Я серьезно. Если бы не ты… — На глазах у Габриеля выступили слезы. — Когда распахнулась та дверь, я начал падать, падать… во тьму. А потом почувствовал, как твое сознание тянется ко мне, цепляет мой разум. Ты спасла мне жизнь.
— Тсс. Спи.
Он послушно закрыл глаза. Голос Фрэнки доносился откуда-то издалека.
— Все будет хорошо. Опасности позади.
* * *Тем вечером он ненадолго покинул палату. К руке была прикреплена переносная капельница на колесиках, и ему пришлось тянуть громоздкое устройство с собой. Колесики катились по линолеуму с противным скрипом.
Словно старик, Габриель маленькими шажками передвигался по коридору. Он не чувствовал боли, только изнуряющую слабость. Как-то не верилось, что мышцы снова обретут прежнюю силу.
Ужин давно закончился, последние посетители разошлись. Широкий коридор, по которому двигался Габриель, был пуст. За одной из дверей бормотал телевизор, но в большинстве палат свет не горел.
Через четыре двери, сказала Фрэнки. Габриель остановился на пороге. Освещение было тусклым, но ему хватило и этого. Лицо Морриган белым пятном выделялось в темноте. Руки лежали вдоль тела. Она совсем не выглядела больной. Если бы не датчики и провода, можно было бы подумать, что она спит.
Габриель нерешительно приблизился к кровати. Морриган лежала недвижно, даже дыхание было почти незаметно. Глаза под веками не закатились, ни один палец не подергивался. Возможно ли, что ее разум так же неподвижен? Ее прекрасный, испорченный разум…
Она считала жизнь экстремальным спортом. Морриган Монк была воительницей, а теперь превратилась в спящую красавицу, но принца, который придет и разбудит ее поцелуем, не существует.
«Не оставляй меня здесь…» Ее безнадежная мольба будет преследовать Габриеля до конца дней.
Где она сейчас? Бродит по бесконечным коридорам? Отчаянно пытается найти ключ, знак, хоть что-нибудь, что поможет восстановить порядок мест и вещей? Эта мысль камнем лежала на сердце Габриеля. Страшная кара — искать порядок и находить лишь путаницу и смешение; сознавать, что твой удел — вечно блуждать по лабиринту.
Они сошлись в смертельной битве разумов, но Габриель не чувствовал себя победителем. Им владели горечь утраты и глубокая печаль.
— Морриган, — шепнул он. Ее прекрасное лицо оставалось неподвижной маской. — Прости меня…
ГЛАВА 41
Габриель провел в больнице еще двенадцать дней. К Морриган он больше не заходил. До самой выписки.
Фрэнки шла рядом и держала его под руку. В другой руке она несла сумку с его вещами. Перед уходом Габриель в последний раз оглянулся на больничную кровать, в которой провел так много времени. Скучать по ней он явно не будет.
Выписка совпала с приемными часами, и коридоры были заполнены людьми, обрадованными или встревоженными. Габриель шагал, не глядя по сторонам, уставившись перед собой. Тем не менее уголком глаза он все же видел, что они приближаются к палате Морриган.
— Я зайду, — сказал он и остановился.
— По-моему, не стоит, — досадливо поморщилась Фрэнки.
— Я должен.
Габриель потянул ее за рукав.
Они вошли в палату, и с прикроватного стула навстречу им поднялась полноватая женщина в твидовом костюме горчичного цвета.
— Привет, Фрэнки, — поздоровалась она.
— Привет, Лиза, — дружелюбно ответила та. — Как дела?
— Хорошо. — Женщина улыбнулась, но улыбка не скрыла безысходную печаль, написанную на ее лице. — Это и есть твой друг?
— Да. У нас приятные новости: его только что выписали.
Женщина посмотрела на Габриеля.
— Поздравляю. Меня зовут Лиза Дюваль, я — кузина Морриган Монк.
Он коротко пожал влажную ладонь. Лиза не унаследовала ген красоты, так ярко проявлявшийся во внешности ее двоюродных сестер, но у нее были добрые глаза.
Габриель избегал смотреть на кровать, потом все же не удержался и бросил взгляд на лежащую фигуру. От изумления у него перехватило дух.
Морриган уже не напоминала спящую красавицу. Каким-то странным образом она состарилась. Кожа приобрела землистый оттенок, волосы словно истончились и были зачесаны за уши, придавая ей суровый вид.
— Как она? — осторожно шепнула Фрэнки.
— Скверно.
Фрэнки неуклюже попыталась приободрить Лизу.
— Может быть, еще не все потеряно.
— Нет, — покачала головой та. — По шкале Глазго у нее очень плохие показатели.
— Что такое шкала Глазго?
— Шкала глубины комы. Стандартизированная система, по которой оценивается степень повреждения мозга, — заученно ответила Лиза, очевидно повторяя объяснения врачей. — Пятнадцать баллов — это очень мало.
— Значит, доктора…
— Доктора ничего не знают. — В голосе Лизы Дюваль послышалась скрытая злость. — Они до сих пор не могут объяснить, что случилось. Физических причин для комы просто нет. Мистика какая-то. — Она сердито промокнула глаза платочком. — Извините, мне нужно выйти. Приятно было познакомиться. — Лиза опять протянула руку Габриелю. — Желаю удачи.
Он молча пожал ее ладонь.
Лиза удалилась, и в палате повисла неловкая тишина. Габриель и Фрэнки не смотрели друг на друга.
Больничная простыня аккуратно укрывала Морриган до пояса. По бокам покоились руки с неестественно длинными кистями. Странно, почему Габриель не замечал этой диспропорции раньше. Ногти Морриган посинели, под кожей проступили крупные зеленоватые вены.
— Это сотворили мы. Я и Минналуш…
— У тебя не было выбора.
— Выбор есть всегда. Разве не ты говорила?
— Габриель, не терзай себя понапрасну. Морриган сама виновата.
— Я должен сделать еще кое-что, — задумчиво проговорил он.
Фрэнки бросила на него вопросительный взгляд.
— Как, по-твоему, Монк-хаус пустует?
— Наверное, да, — осторожно ответила она. — А что?
— Мне нужно попасть туда.
— Что?!
— Я должен переписать «Ключ Прометея».
— У тебя ведь уже есть копия — та, которую ты показывал профессору Столлуорди.
— Диск записан не до конца. Не забывай, я же не успел скачать информацию о Портале. Мне нужна полная версия.
— Зачем?!
— Просто интересно, — уклончиво ответил Габриель.
— Врешь, — после долгой паузы произнесла Фрэнки. Она ни на йоту ему не поверила. — Ты сам хочешь обучиться искусству памяти, в этом все дело.
