Алексей Тарасенко - Бедный Енох
— Андрей, а давно вы не были за городом?
— Да, а к чему этот вопрос?
— Ну, как сказать. Хотел вас пригласить на выходные к себе на дачку.
— До вашей дачи можно добраться? Сейчас, по снегу?
— А вам кажется это странным?
— Интересно — и где она у вас? Не на Рублевском шоссе, случаем?
— Нет, но все равно — место приятненькое. Главное — уединенное, знаете, вдали от шума городского, от людей. Соседи, правда, есть, конечно, какие-то, но они зимой не ездят. Тоже, наверняка, думают, что дорогу замело! Шутка!
Я иду, внимательно глядя себе под ноги на почти нечищеный тротуар.
— Погодите! — говорю я — а как же вы мне говорили, что есть проблемы с Сестрой? Что в городе я в безопасности, а если останусь один — то…
— Но с вами же буду я!
Я и не знаю, что ответить:
— И это означает, что я буду в безопасности?
— Ну уж доверьтесь мне, Андрей. Ну так как? Лады?
— Лады — отвечаю я, больше для того, чтобы Фетисов отстал.
— Тогда договорились. Я заеду за вами в субботу где-нибудь в час дня, но предварительно вам позвоню.
— Хорошо.
После этого Фетисов отвозит меня на своем шикарном джипе до ближайшего метро и мы прощаемся.
* * *В субботу Фетисов не то, чтобы не заехал, он даже не позвонил мне, хоть и обещал, ни в час, ни в три… Чтобы выяснить, что там такое происходит, я вынужден звонить Фетисову сам, и он, а это уже мне показалось странным, что до него вообще можно дозвониться, оказался на связи:
— Андрюша! — ответил он искренне обрадованным голосом — это вы!
— Да уж. Это я.
— Не беспокойтесь! Все наши договоренности остаются в силе, просто мне тут пришлось немного задержаться. Я сейчас решаю кое-какие вопросы, и как только решу их — поеду к вам, но перед этим позвоню.
— Может, тогда отложим все? — я уже настолько устал ждать, что мои желания приобрели иной «полюс» — вместо сильного желания ехать, я вдруг стал сильно хотеть остаться дома — если у вас дела, чтобы я вас не торопил… Например, через неделю?
Но Фетисов настаивает:
— Нет, что вы! Ни в коем случае! Уже скоро все решится и я буду свободен. Расскажу вам потом по пути что произошло.
— Ладно тогда — зевая отвечаю я — я буду ждать вашего звонка.
* * *После этого я уснул на диване у телевизора, по которому показывали массовые выступления молодежи против правительства, и был разбужен только около пяти звонком Фетисова:
— Я уже собираюсь выезжать! — «обрадовал» он меня, после чего я вновь провалился в сон.
Во сне я видел себя стоящим на берегу штормового волнующегося моря, чьи пенные волны, разбиваясь о камни берега орошали меня водяной соленой пылью. Я видел себя со стороны — стоящего, гордо выставившего вперед грудь колесом, разведшего руки в стороны и наслаждавшегося штормом и его силой, улыбающегося и довольного, закрывшего глаза и не заметившего, как из пучин на берег выходило страшное, склизкое и огромное морское чудовище, готовящееся поглотить меня в один присест. Я просто стоял и улыбался.
И имя этому чудовищу было Тьма и Ужас.
* * *Я проснулся от звонка в дверь, буквально выпрыгнув с дивана и побежал открывать.
На пороге стоял, конечно, Фетисов:
— Ну что, Андрей, вы готовы ехать?
Я утвердительно покачал головой, но попросил время, чтобы умыться:
— Может, заодно и чай? Или кофе?
Фетисов согласился, и я жестом пригласил его пройти на кухню:
— Ой, только тапков не надо! — сказал я, когда Фетисов стал разуваться, притом с таким видом, будто не знаю уже и что — будто подчеркивал свое какое-то чрезвычайное уважение к моему жилищу — просто протрите ноги вон на тряпке.
Фетисов сделал все как я сказал.
* * *После того как я умылся и почистил зубы мы стали пить кофе, я делал бутерброды, а Фетисов, как-то чрезмерно подчеркнуто уважительно покачивая головой, делая этакие «экивоки» в мою сторону, их поглощал.
— Вы хотели мне рассказать про ваши какие-то обстоятельства — начал я кухонный разговор, потому как попытка включить «кухонный» телевизор с треском провалилась — опять не работала антенна — у вас что-то произошло?
Фетисов опять согласно закачал головой:
— Да, Андрей, так получается, что мне вскоре предстоит уехать из Москвы. Надолго.
— Ясно.
— Мне очень жаль, но, получается, что теперь я вам помогать особо не смогу… — Фетисов говорит так, будто раньше мне очень помогал. — Некто очень сильный и влиятельный вытесняет меня отсюда, потому как, дескать, у него серьезные планы на Москву.
— Конкурент? Издательский?
— Да, конкурент. Только совсем не издательский. Ну так вот — у него планы, и он считает что я ему помешаю.
Что теперь я буду делать? Не знаю. Еще не решил. Уеду. Может быть — в Парагвай, а может и в Барселону. Или вообще — вернусь на родину — и все тут!
* * *— Вам же, Андрей, — это мы продолжаем разговор уже в машине — предстоит борьба. Серьезная такая, и единственное, на что я надеюсь — так это на то, что мой, как вы сказали, конкурент, понимает что делает и поможет вам победить.
— Хорошо — говорю я — победить, но в чем?
— В борьбе. Во-первых, как вы помните, существо, использующее тушку вашей подруги обещало достать вас. И оно это сделает, уверяю!
— И что мне делать?
— Я расскажу вам об этом позже. Во-вторых — вам предстоит, наверняка, как я думаю, встретиться с теми самыми персонажами, которые «заказали» вас. Сначала — Пашкевичу заказывали, потом — видите, стали по-разному использовать вашу бывшую любовь. Вам будет трудно, но, как я уже говорил, надеюсь что вас выручат. Я же через какое-то время покину вас — и на этом все.
Мне становится немного грустно:
— Да — говорю я — а я вот стал уже к вам привыкать!
Фетисов улыбается:
— Признаюсь, я к вам тоже.
* * *Проколесив по пробкам часа два, мы выбрались из Москвы и двинули на северо-запад. Все время, пока мы от МКАД-а ехали в область, в машине работало радио, сообщавшее о все усиливающихся беспорядках в Москве, устраиваемых «радикально настроенной молодежью». Президент и Премьер-министр, а так же Глава Полицейского Департамента рассуждали о происходящих событиях, грозясь участникам всеми карами, которые только можно придумать, но, судя по всему, их уже никто не слышал.
* * *Дача Фетисова была выстроена, правда аляповато, под готический замок, ну, на сколько это было возможно на нескольких сотках.
Соседний дом, как и говорил Фетисов, был далеко и в нем не горел свет. Длинная подъездная асфальтовая дорога упиралась прямо в огороженный высоким забором участок Фетисова, вдоль которой, правда очень и очень слабо, совершенно ничего не освещая горели редкие, далеко отстоящие друг от друга высокие фонари.
