Эрик Хелм - Уцелевший
— Ошибаешься, — возразил герцог. — Вспомни слова Танит...
Рекс отвернулся и подошел к окну.
— Вернуть ее на землю Моката может лишь совершив полную, обставленную по всем правилам черную мессу. Которая включает принесение в жертву крещеного младенца.
Мари-Лу, впервые осознав полностью, что именно произошло, рухнула на пол в обмороке.
* * *
— ...твою мать!
— Ричард, Ричард! — укоризненно покачал головой герцог.
— Я пойду, — сказал Саймон. — По крайней мере, выиграем немного времени, а там, авось, и полиция сумеет вмешаться.
Они расположились в библиотеке, сообразно письменному распоряжению Мокаты.
— Что ты выиграешь? — окрысился Ричард. — Один день? Моката и так, вероятно, прибережет Флер до наступления ночи. А Мари-Лу права: звать полицию значит подписывать девочке смертный приговор.
Лежа с мокрым носовым платком на лбу, молодая женщина слушала эту оживленную и выразительную беседу.
— Ричард... — позвала она слабым голосом.
— Да, дорогая?
— Все вы по-своему правы. Но и так, и так это чудовищный риск.
Итон ласково провел рукой по волосам жены.
— Решеньице не из легких, правда. И, поскольку никто не может предложить ничего вразумительного, думаю...
Он умолк и стало ясно: Ричард лишь полагает, будто думает. На это уже явно не был способен ни единый из четверых.
— Рекс, ну скажи что-нибудь, — попросила Мари-Лу.
— А? — вскинулся ван Рин. — Мне, видишь ли, не по вкусу просто сидеть сложа руки. Хорошо было бы поохотиться на птичку по имени Моката. С шестизарядным кольтом. Но, коль скоро тварь способна подглядывать в зеркало, то не явится на место и в отместку угробит Флер...
— Не раньше полуночи, — возразил де Ришло. — До полуночи, во всяком случае, он станет беречь малышку как зеницу ока. Мокате нужен здоровый, полноценный ребенок.
Рекс помотал головой и уставился в открытое окно.
— Время и ангелы на нашей стороне, — молвил герцог негромким голосом. — Следует чуть-чуть выждать. Решение созреет само.
— Я оставил записку Малэну, подсунул под дверь спальни, рассеянно сказал Ричард. — Потревожить нас никто не осмелится.
— Что ж, — наигранно бодрым голосом отозвался де Ришло, — тогда вооружимся терпением.
— Давайте, схожу за подушками, — вызвался Саймон. — А то и Мари-Лу жестковато, и нам неудобно. Сюда уже можно приносить нестираное?
— Разумеется. Ричард, Саймон, Рекс, идите вместе. Волоките все подряд, соорудим временные постели.
Немного погодя трое приятелей возвратились, нагруженные целыми кипами подушек, одеял и ковриков.
Мари-Лу помогли устроиться поудобнее, но спать она, конечно же, не смогла. Равно как и остальные.
Рекса грызла неукротимая тоска. Он избегал смотреть на середину комнаты, где, простертое в пентаграмме, лежало тело Танит. Прочих больше мучило беспокойство о Флер. Время от времени Мари-Лу душераздирающе всхлипывала. Ричард принимался шептать успокаивающие слова, но утешитель из него получался не ахти какой.
Через несколько часов, однако, напряжение и усталость предшествовавшей ночи постепенно взяли свое. Всхлипывание сделалось тише, потом реже, потом послышалось ровное дыхание. Задремал и Ричард. Рекс и герцог сомкнули веки еще раньше.
Мари-Лу снилось, будто она бродит по старинной келье, полной непонятных книг на неведомых языках. Открыв одну, затянутую в косматый переплет, она принялась было читать, удивляясь неожиданной способности понимать написанное странными буквами. Внезапно железный обруч объял и стиснул голову молодой женщины. Сцена переменилась. Мешкообразная адская тварь нападала на Флер. Мари-Лу отчаянно закричала и, дернувшись, пробудилась.
Безрадостная, страшная действительность была немногим лучше привидевшегося кошмара. Полупустая библиотека; украденная для жутких целей маленькая дочь, тусклый туманный день; лежащая посреди комнаты недвижная Танит...
Мари-Лу закашлялась.
Герцог открыл глаза, повернул голову, полежал несколько секунд, а затем вскочил и надавил выключатель. Зашевелились Ричард и Рекс.
Туман медленно и неудержимо сочился сквозь выбитое окно.
— Где Саймон? — тихо спросил де Ришло.
26. Туман
Меловые буквы на полу первым увидел Рекс ван Рин. Он склонился и понял: Саймон, лишенный карандаша и ручки, вооружился мелком герцога и оставил краткую прощальную записку.
«Пожалуйста, не делайте глупостей и не бегите мне вослед — это бесполезно. Я заварил кашу, мне и расхлебывать. Не нарушайте распоряжений Мокаты. Единственная слабая надежда уберечь и спасти Флер — в повиновении. Обнимаю всех. Саймон.»
— Дьявольщина! — привычно завопил Ричард и опять прикусил язык. — Этот героический дурак ринулся на перекресток очертя голову! Теперь Моката заполучил и Флер, и его. Тьфу, пропасть!
— Весьма в духе Саймона, — буркнул де Ришло. — Сперва нырнет, а потом задумается: сумею ли всплыть? Следовало предвидеть это и караулить его.
— Правда, — согласился Итон. — И сделал ведь одну-единственную вещь, от которой все дружно старались отговорить!
— Честно говоря, — заметил герцог, — я уже начинал склоняться к предложению Рекса. Кольтом, правда, мы не располагаем, но браунинг еще лучше... Надо было только выбраться из дому поодиночке... А, что проку думать теперь, когда Саймон решил вместо нас!
— Мой самый старый товарищ! — застонал Ричард. — С ним я познакомился даже раньше, чем с вами двумя...
— Будет ли от этого хоть какая-то польза? — прошептала Мари-Лу.
Герцог пожал плечами:
— Убежден, что нет. Кстати, при всей любви, при всем уважении к самопожертвованию Саймона, обязан сказать: дурень отдал Мокате нашу единственную козырную карту. Раньше можно было бы еще поторговаться...
— Постойте-ка! — вмешался Рекс. — Если не очень ошибаюсь, Танит сказала, Моката нынче в Париже...
— Как вы собираетесь туда попасть? — спросил герцог. — Насколько разумею, наш общий знакомый заранее обзавелся билетом на самолет. Помните: сам устрою встречу, или доверю надежному человеку? Значит, сомневался, успеет ли.
— Он обзавелся билетом, я обзавелся аэропланом, — сказал Ричард.
— Что-о?
— Надо же тратить деньги, если их куры не клюют. Я купил полуспортивную машину. Учитывая малый вес Мари-Лу, возьмет всех четверых.
— Аэроплан в полетной готовности?
— Конечно. Иначе зачем вообще держать его?
— Где?
— В ангаре, по другую сторону луга. Три дня назад мы с женой порхали на малыше, и работал он как швейцарские часы.
— Но туман!
— Туман и меня смущает. Но думаю, он стелется над самой землей, а выше будет уже светло и ясно.
