Эрик Хелм - Уцелевший
Четверка безмолвствовала.
Такси виляло, протискивалось в любой возникавший на дороге просвет. Рекс велел водителю гнать во весь дух.
— Едем в Ритц, — шепнул он герцогу. — Там расположимся, выясним, где обитает ваша полутораухая птичка, и двинемся в указанном направлении.
Миновали Оперу, промчались по Бульвару Мадлэн, свернули влево, к Вандомской площади.
Машина скрипнула тормозами и остановилась.
Ливрейный лакей поспешил навстречу и услужливо распахнул дверь перед новоприбывшими гостями.
— Заплатите шоферу, дайте хорошие чаевые, — распорядился американец. — Сумму включите в наш завтрашний счет.
Портье признал ван Рина, обычно жившего в Ритце во время частых приездов на континент. Улыбнулся, поторопился подойти и поздороваться.
— Месье вэн Рэн, какая приятная неожиданность! Сколько номеров потребуется? Два? Три? Надеюсь, вы не сразу покинете нас?
— Два одноместных, один двойной. На одном этаже, с ванными комнатами и, по возможности, общей гостиной, — ответил Рекс. — А долго ли пробудем, понятия не имею. На сей раз у меня срочные и очень важные дела. Кстати, вам знаком банкир по имени Кастельно — пожилой, седовласый, узколицый? Половина левого уха отсутствует.
— Mais oui, monsieur[54], — улыбнулся служащий. — Он постоянно обедает здесь.
— Отлично. А где живет?
— Сразу не скажу, но возможно выяснить. Разрешите?
Портье заторопился прочь, исчез в кабинке за стойкой.
Через некоторое время объявился вновь, неся под мышкой толстенный справочник парижских телефонов.
— Пожалуй, это он, сударь. Господин Лоран Кастельно, Парк Монсо, дом Рамбулье, семьдесят два. Это доходный дом, с просторными квартирами. Кастельно, видимо, снимает целый этаж. Угодно позвонить заранее?
— Безусловно, — кивнул Рекс. — Прямо сейчас, если возможно.
Француз отбежал, а ван Рин повернул голову к герцогу:
— Предоставьте мне распоряжаться. Так и спокойнее, и надежнее, поверьте.
— Согласен, — улыбнулся герцог, старавшийся держаться в сторонке и вести себя незаметно. Улыбка получилась печальной. Де Ришло продолжил негромким голосом:
— Ирония судьбы! Любить Париж так, как люблю его я, и не иметь возможности даже открыто приехать в столицу!
Рекс помнил, что правительство отнюдь не простило герцогу участия в роялистском восстании, которое произошло в конце девятнадцатого века. Де Ришло в то время был едва ли не моложе самого американца. Миновали десятилетия, но де Ришло только три-четыре раза потихоньку пробирался в родную страну — и то лишь по крайней необходимости.
— Если застигнут вас на французской земле, окажетесь в уютной средневековой крепости! — осклабился Рекс. — Возможно даже, в замке Иф.
— Его уже не используют как тюрьму, — невозмутимо отозвался де Ришло.
— Сероглазому не следовало лететь вместе с нами, — сказала Мари-Лу.
— А что бы вы делали без Сероглазого? — осведомился герцог. — Ричард мастерски палит из браунинга, но это дельце одной стрельбой не решишь.
— Совсем вон из головы, — сказал Ричард. — Вы же политический эмигрант! Как я забыл? Вас нельзя было брать в Париж!
— Попробовали бы не взять, — ответил де Ришло. — Но пока довольно об этом. Надеюсь, власти позабыли о моем существовании. Риск единственный: чересчур много людей, постоянно путешествующих по Франции, знакомы с неким герцогом де Ришло и могут признать его. Кинутся приветствовать, рядом окажется полицейский шпик, обладающий очень хорошей памятью, насторожится, и... Посему следует избегать ненужных встреч и разговоров. Остальное неважно.
Все четверо присели у маленького столика в холле. Рекс отправился звонить.
— Везет, — объявил он, возвратившись. — А везение, Бог свидетель, нам очень и очень требуется. Я говорил с господином Лораном Кастельно лично. Представился директором банковского объединения Чизапик...
— С ума сошел? — спросил Ричард.
— Отнюдь нет. Директора действительно зовут ван Рином, только не Рексом, а Реджинальдом. Это мой отец.
Мари-Лу расхохоталась.
— Сказал, что приехал в Европу с весьма конфиденциальными целями, сулящими большую прибыль всем держателям акций, обеспеченных франками. Наплел про полную невозможность обсуждать подобные вещи по телефону, попросил о встрече.
Герцог подобрался и выпрямился.
— Кастельно согласился не сразу: колебался, взвешивал доводы за и против, но я уверил его, будто распоряжаюсь миллиардами и рассчитываю на помощь, за которую снабжу ценнейшими сведениями. Здесь банкирское сердце не выдержало, и аудиенцию предоставили. Сейчас Кастельно отправляется на какой-то поганый банкет, сказал, что уже стоит во фраке, при полном параде. Но часов около одиннадцати вернется и примет меня. Якобы с великим удовольствием.
— Тогда отправляемся наверх и коротаем время, забравшись в ванну, — сказал Ричард. — В горячей воде и мыле после эдакой катавасии нуждаются все как один.
— И побриться, кстати, не грех, — поддержал Рекс, проводя рукою по колючей щетине. — А то не поверят в мое высокое положение...
— А потом перекусим, — сказала Мари-Лу. — Правда, есть не хочется напрочь, но это необходимо. Подберем укромный маленький ресторанчик, чтобы не подвергать Сероглазого лишней опасности. В Ритце наверняка столкнемся со старыми знакомыми и начнется...
— Вер-Галан подойдет? — спросил Рекс.
— Безусловно.
— Все еще существует? — улыбнулся герцог. — Да-да... Правый берег Ситэ. Спокойный старинный уголок, отличная кухня — и совершенно забыт иностранцами. Правильно, mon ami.
Они встали и двинулись к лифту.
Наверху помылись, почистили одежду, привели себя в порядок, но обычного прилива свежей энергии не почувствовали. Скудный утренний сон вовсе не способствовал восстановлению сил, да и прежняя тревога начала накатывать с удвоенной силой. Время шло, драгоценное время...
Ричард разгуливал по комнате, едва замечая переодевавшуюся рядом жену и смотрел перед собой отсутствующим взором. Потом отправился к гостиничному парикмахеру и велел чисто выбрить, однако воздержаться от любых и всяческих разговоров.
Добродушный, словоохотливый француз неодобрительно покачал головой, вздохнул и обреченно взялся за дело.
Рекс пристроился на краешке кровати у себя в номере, подпер голову руками, надолго задумался.
В дверь постучали. На пороге возник де Ришло, опять ставший самим собою — элегантным, безукоризненно одетым, чисто выбритым, благоухающим дорогими одеколонами и сигарами Hoyo de Monterrey, запас которых в Ритце был неистощим.
Ричард и Рекс, невзирая на мытье и бритье, ходили удрученные, поникшие, замкнутые, но у герцога, как он весело выразился, «порода сказывалась».
