Роберт Говард - Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней
— Боги, что это была за битва! — сказал Брул, протирая залитые кровью глаза. — Если бы они умели владеть мечом, мы, Кулл, легли бы здесь мертвыми. Эти жрецы понятия не имеют о военном искусстве. Их убивать было легче, чем кого бы то ни было другого. И все же, будь их хоть чуть больше, дело обернулось бы иначе.
Кулл кивнул головой, соглашаясь. Бешеное исступление покинуло его, оставив безмерную усталость. Из глубоких ран на груди, плечах, руках и ногах текла кровь. Брул, сам весь в крови, с беспокойством смотрел на короля.
— Господин, давай позволим женщинам перевязать твои раны.
Кулл отстранил его властным жестом.
— Прежде чем уйти отсюда, надо внимательно все осмотреть. Но ты можешь идти. Я прикажу, и тебя перевяжут.
Пикт невесело рассмеялся.
— Твои раны опаснее… — начал он и оборвал, пораженный внезапно пришедшей ему в голову мыслью. — О боги! Ведь это вовсе не зал Совета!
Кулл оглядел комнату, чувствуя, что с глаз спадает очередная пелена.
— Нет, это не зал Совета, это та самая комната, в которой погиб Эаллал, прозванная проклятой, она с тех пор стоит опечатанная…
— Они обманули-таки нас! — крикнул взбешенный пикт, пиная ногами тела, лежащие на полу. — Мы, как бараны, влезли в их ловушку!
— Итак, перед нами снова их колдовские штучки, — сказал Кулл. — Если в Королевском Совете Валузии остались еще настоящие люди, они сидят сейчас в подлинном Зале Совета. Поспешим туда!
Оставив позади заполненную трупами проклятую комнату, они пробежали по пустым коридорам и остановились под дверью Зала Совета. Кулл вздрогнул. Из-за двери доносился голос, который был его собственным. Король дрожащей рукой раздвинул шторы и заглянул вовнутрь. Там сидели члены Совета, неотличимые от тех, которых они только что вдвоем с Куллом отправили на тот свет, а на возвышении стоял Кулл, король Валузии.
— Я схожу с ума, — шепнул Кулл сам себе. — Я — Кулл? Это я здесь или Кулл — тот, а я всего лишь отражение чьей-то блуждающей мысли?
Брул схватил его за плечо и резко встряхнул, приводя в чувство.
— Что с тобой? Тебя еще удивляет это после всего того, что мы пережили? Ты что, не видишь, что это настоящие люди, а на возвышении человек-змея в твоем облике? Эта тварь собирается править страной вместо тебя. Убей его, иначе мы погибнем. Алые Убийцы, настоящие, стоят за ним, и кроме тебя никому до него добраться не удастся. Поторопись!
Кулл стряхнул с себя оцепенение и поднял голову прежним гордым движением. Он глубоко вдохнул воздух, словно пловец перед прыжком в воду, и тигриным прыжком взлетел на возвышение. Брул был прав. Там стояли Алые Убийцы, их реакция оттачивалась специальными упражнениями и была быстрее мысли. Любой другой, напавший на узурпатора, погиб бы, не успев к нему притронуться. Но появление короля, как две капли воды похожего на того, который стоял на возвышении, сбило их с толку. Замешательство длилось едва мгновение, но этого оказалось достаточно. Тот, второй, попытался выхватить меч, но едва успел дотянуться до рукояти, когда меч Кулла пронзил его грудь, и монстр, которого все вокруг принимали за своего властелина, рухнул наземь.
— Остановитесь! — Кулл повелительно поднял руку, успокаивая сидящих в зале, и показал на труп, лежавший у его ног. Все отшатнулись в ужасе, ибо именно в этот момент лицо Кулла на нем исчезло, открыв отвратительную морду чудовища. В зале появился Брул, одновременно с ним, но через другую дверь, вошел Ка-ну, оба пожали окровавленную руку короля.
— Граждане Валузии! Вы все видели своими глазами. Вот настоящий Кулл, величайший из королей, когда-либо властвовавших в Валузии. Могуществу Змея пришел конец. Приказывай, государь!
— Поднимите эту падаль! — сказал Кулл, и гвардейцы повиновались приказу. — А теперь ступайте за мной.
Все направились к проклятой комнате. Обеспокоенный Брул хотел поддержать короля, но тот оттолкнул его руку. Кулл истекал кровью, каждый шаг давался ему с трудом. Вот, наконец, дверь. Король хрипло захохотал, услышав испуганные возгласы спутников. По его приказу гвардейцы сбросили свою ужасную ношу на груду остальных трупов, затем он жестом приказал всем выйти и закрыл дверь. Кулл боролся с головокружением, белые удивленные лица вокруг него тонули в багровой мгле, кровь струйками стекала по телу. Он знал, что если не сумеет сделать то, что задумал, не сделает этого больше никогда.
Скрежетнул меч, выползающий из ножен.
— Брул, где ты?
— Я здесь, — лицо пикта появилось перед глазами, но голос звучал так слабо, что казалось — между ними сотни миль и сотни лет.
— Помни о нашей клятве. А теперь прикажи им отойти.
Кулл левой рукой отстранил стоявших вплотную к ним советников и поднял меч. Вложив в удар всю оставшуюся в мышцах силу, он по рукоятку наискосок вогнал его в дверь, намертво пригвоздив дверь к косяку.
— Да будет эта комната теперь проклята вдвойне. Пусть эти гниющие трупы остаются в ней навеки как символ неминуемого поражения Змея. Я клянусь, что буду преследовать людей-змей на всех материках и океанах и не успокоюсь, пока не уничтожу последнего, и Добро, наконец, не победит Зло. В этом клянусь вам я… Кулл… король… Валузии…
Колени под ним подогнулись, и лица обступивших его придворных закружились в сумасшедшем танце.
Советники метались вокруг, рыдая и крича, Ка-ну, отчаянно ругаясь, кулаками проложил себе дорогу к неподвижному телу короля.
— С дороги, глупцы! Хотите последнюю искру жизни погасить, если она еще теплится в этом теле! Что с ним, Брул? Он жив? Умер?
Брул улыбнулся язвительно.
— Умер? Не так-то просто убить такого человека. Он потерял много крови, на нем пара-другая глубоких ран, но ни одна из них не смертельна. Но лучше будет, если эти дурни приведут, наконец, женщин — перевязать ему раны.
— Клянусь Валком, Ка-ну, я и предположить не мог, что в наши времена живут еще такие, как он, люди. Через пару дней он уже сядет в седло и тогда горе проклятым бестиям, они узнают силу руки Кулла, властелина Валузии.
Перевод: В. КарчевскийНарод тени
Лишь занялся рассвет Творенья,
Как тени из времен Тумана
Мы вышли с гордым устремленьем
Пройти путями великанов.
Мы были первыми, и взоры
Нам не темнили шоры Знанья
На Светом залитых просторах,
Открытых юному дерзанью.
С тех пор кочуем мы в пустынях,
И в море носит нас волна.
Мы новые творим святыни,
На камнях режем письмена.
Не ждем награды и не знаем,
Где будет наш последний дом.
Но неустанно созидаем
Историю своим трудом.
Лишь в нас связующие звенья
Седых веков и новых дней,
Как легких тучек отраженья
В лазурных зеркалах морей.
Когда Утраченное Пламя,
Что в наших теплится кострах,
Уйдет с другими племенами,
От нас останется лишь прах.
И вихрь времен его развеет.
И камень сокрушит вода.
И свиток памяти истлеет.
И не останется следа.
Но Стоунхенджа монолиты
В грядущие вещают дни
О том, что в капищах сокрытых
Мы стерегли свои огни.
Не старится лишь скал гранит.
Мгновенно время человека.
Но мир преданье сохранит
О людях каменного века.
Меч со звоном ударил по мечу.
