Иван Сербин - Собачий Рай
— На хрен они ему? Он же не за заложниками сюда приехал, а воровать. Этот парень не террорист какой-нибудь. — Лукин вглядывался в залитое ночью, как тушью, лобовое стекло и проступающие сквозь черноту еще более черные очертания бронемашины. — Он — вор и убийца. Завалим его, возьмем БТР и сразу назад. «Камуфляжники» вернутся — мы им организуем теплую встречу.
— А поведет кто? — шепотом спросил Волков. — Ты бэтээр водить умеешь?
— А солдаты на что? Сказано же было: двое солдат-заложников! Или они думают, их за просто так спасать будут?
— Офигеть, — изумился Волков.
— Планируем операцию по нейтрализации опасного преступника, — усмехнулся Лукин. — Ну что, пошли? Раньше сядем — раньше выйдем. Только дверцей не хлопай. Услышит — начнет стрелять, мало не покажется.
Он осторожно приоткрыл дверцу, выбрался под дождь. Волков шел следом. Они осторожно приблизились к черному пятну БТР. Машина стояла поперек стоянки, едва не ткнувшись острым передком в огромное витринное стекло.
Лукин, стараясь не выпускать из поля зрения двери торгового дома, забрался на броню, заглянул в люк. Обернулся, покачал головой, показывая: никого. Это было плохо. Значит, обоих заложников мародер потащил с собой.
Торговый дом имел два входа. Один на первом этаже — в продуктовый отдел, второй, к которому вела широкая лестница, — на втором. Этот вел в промтоварный отдел. «Промтовары». В данном случае слово носило явно издевательский оттенок.
Лукин обернулся:
— Андрюх, ты иди через верх, а я его с этой стороны зажму. Точно говорю, он где-нибудь у ювелирки пасется. Или у часов. Технику-то ему несподручно одному тащить.
— А где здесь ювелирка?
— Хрен ее знает. На месте сориентируешься.
— Ладно.
Лукин скользнул к двери продуктового отдела, медленно и плавно приоткрыл створку, просочился внутрь.
Волков, осторожно обойдя труп мужчины, поднялся по ступеням, нажал ладонью на одну из дверей. Та качнулась — открыта. Стараясь ступать как можно тише, он проскользнул в торговый зал. Здесь было еще темнее, чем на улице. Кое-где витрины были разбиты или опрокинуты. Очевидно, собаки побывали здесь, и уже довольно давно, но тел Волков не заметил. Со стороны лестницы и хозворот, через которые доставлялись покупки, тянуло холодом. Волков огляделся. В дальнем конце зала прыгало по стене пятно света, отбрасываемое электрическим фонарем.
«Кстати, — подумал Волков, — надо будет тоже несколько фонариков прихватить. Пригодятся».
Он медленно, осторожно двинулся вдоль прилавков с электроникой, игрушками, посудой. Дальше шел отдел косметики, затем часов. Отсюда Волков даже сумел рассмотреть мародера — могучий, как медведь, мужик, в спортивном костюме и вроде даже при бронике. На плече — «Калашников», отобранный, очевидно, у одного из солдат. Правда, оружие парень опрометчиво сдвинул за спину — мешало шуровать в витрине — да еще и повесил стволом вниз. Сыто звякало золото, хрустело битое стекло.
Оба солдата стояли чуть в стороне. Изредка мародер отрывался от своего занятия, поднимал особенно понравившееся украшение и восклицал что-нибудь вроде: «А? О!» На руке у него висел пластиковый пакет, в который он и сбрасывал добычу.
Волков уже был метрах в семи, когда под ногой у него лопнул осколок стекла.
У мародера, надо отдать ему должное, оказалась очень неплохая реакция. Он моментально присел, крутнулся на каблуках, вздергивая автомат, полоснув по лицу Волкова лучом фонаря. Тот невольно зажмурился. Он вообще плохо переносил яркий свет, а тут еще и отвык.
— Стоять! — рявкнул парень.
— Стою, стою, — примирительно пробормотал Волков. — Да расслабься, я не за тобой. Просто ехал мимо, дай, думаю, загляну. Посмотрю, может, чего полезное есть. Местечко-то богатое. Все одно пропадет.
Физкультурник не слишком поверил в бодро-приятельский тон. Да и форму он видел, не слепой, поди. Одно успокаивало: мент, дурачок, в одиночку заявился. Уж с одним-то он как-нибудь справится, если чего.
— Богатое, — подтвердил угрюмо. — Только я его первым застолбил.
— Да цацки-то забирай на здоровье. Это добро теперь на фиг никому не нужно, — Волков пренебрежительно махнул рукой. — По всей стране такой бардак, что уже и не до золота. Вон, курс доллара за день вырос в десять раз. И то только у фарцы на улицах и можно взять, а скупки все закрыты. Так что давай, работай. А я пойду…
— Погоди. — Как Волков и предполагал, здоровяк обладал не слишком могучим интеллектом. Весь ум ушел в мышцы. — А что?.. Что надо брать-то?
— Консервы. Через месяцок они на вес золота пойдут. Бритвы электрические. Заводные еще должны хорошо идти. Потом, радиоприемники и телевизоры маленькие, автомобильные, знаешь? Электромоторы, которые на бензине, тоже можно. Печки. Типа «буржуек». Но тут таких нет. Это в «Митрофанушке» надо смотреть. Куртки теплые еще. Да и вообще, шмотки.
— Выпивку? — предположил парень.
— Нет. Народ на самогон перейдет. Да и без выпивки обойтись можно, а вот сигареты — да. Сигареты через неделю только за баксы и можно будет купить.
— Ага, — физкультурник расплылся в улыбке. — Спасибо, что подсказал. А то я это… — он покачал на руке пакет. — Думал ведь, что только в Москве такая лажа.
Волков усмехнулся.
— Нет, брат, шире бери. Уже и Европу захлестывает. Ладно, побегу. Дел еще много. В сотню мест надо успеть.
— Погоди, — окликнул его мародер. — Ты бы тоже взял чего-нибудь.
Волков осклабился:
— Да я уж взял. Тут на парковке, у входа, броневичок бесхозный стоял. Отличная вещь. Я его через пару недель за «пол-лимона» баксов продам, не меньше. И в Америку рвану. Так-то, браток.
— Погоди… — физкультурник побледнел. — Как же? Это же мой броневик!
— Раньше, может, и твой был. А теперь мой стал.
— Постой! Да погоди ты! Может, договоримся? — безнадежно спросил физкультурник, а сам уже теребил спусковой крючок.
— Да у тебя денег столько нет со мной договариваться, — засмеялся Волков. — А пальчик-то с курка ты сними. У меня ведь там, внизу, коллега остался. Если я не выйду через… — он поднял руку, подсветил циферблат, — …через три минуты, он весь этот дом на молекулы разберет. С тобой заодно.
— Су-у-у-уки! — Парень побледнел, заметался. — Твари дешевые. Падлы. Ах, твари. — Остановился, посмотрел на Волкова, прикинул что-то, сказал, не скрывая ненависти: — У меня тут в пакете баксы есть. Много. Может быть, договоримся все-таки?
Если бы ненависть могла сжечь, Волков, пожалуй, осыпался бы на пол жалкой горсткой пепла.
— С учетом того, как ты меня тут только что облаял… — лейтенант наигранно высчитывал что-то в уме. — Морального и нравственного вреда, так сказать. Все, — закончил он жестко. — Отдашь все.
