Тринадцатый Койот (ЛП) - Триана Кристофер

"Это не обязательно должна быть невинная кровь", - сказала она. "Она просто должна быть святой".

Мэйбл взяла девушку за лацкан и притянула к себе. Делия была клыкастой, кончик ее носа был черным и тонким. Ее глаза были того же цвета, что и волосы, и горели не черным пламенем потустороннего мира, а чистым оранжевым мерцанием мира природы - их мира.

"Возьми меня", - сказала Мэйбл.

"Что ты имеешь в виду?"

Но она знала, что девушка все понимает. Она просто не хотела принимать эту идею, даже если это была их последняя надежда.

"Я не невинна", - сказала Мэйбл. "Но я посвятила свою жизнь тому, чтобы стать невестой Христа, Господа нашего. Все годы моей жизни я провела на коленях перед крестом. Какая кровь может быть святее крови монахини?".

Когда она посмотрела в волчьи глаза девушки, то увидела в них еще один крошечный огонек, искру, которая уверила Мэйбл, что она выбрала мудро.

Мерцание было голубым.

***

Даже наполовину превратившись в оборотня, Делия знала, что хорошо, а что плохо. Когда она полностью превратится в оборотня, то на ночь станет рабыней своего проклятия, но сейчас она все еще была в сознании и контролировала себя.

Она знала, что брать кровь монахини было неправильно. Нескольких капель было бы недостаточно, чтобы воссоздать силу, которой обладала кровь детей. Им нужны были пинты, возможно, все до последней капли. Им пришлось бы убить ее. Сестра Мэйбл знала это, но, что удивительно, она все еще просила Делию сделать это.

"Возьми меня", - сказала монахиня. "Возьми мою жизнь, чтобы моя жертва принесла пользу всему миру".

"Сестра..."

"Я узнала о важности жертвоприношения от Христа Спасителя".

"Я поклянусь жить в грехе, если возьму Божью женщину".

Делия посмотрела на Шиеса. Его лицо было чугунным, закаленным войной и потерями. Его внутренние муки были настолько сильны, что она чувствовала их запах.

"Мистер Шиес?" - спросила она, но не нашлась, что ответить.

Он кивнул. "Я сделаю это".

Шиес достал свой нож Боуи. Он был липким от крови, и он сплюнул на лезвие, чтобы освежить его и вытереть о штанину. Делия поняла. Чья бы это ни была кровь, она исходила либо от злого человека, либо от какого-то демона из потустороннего мира. Плохая кровь могла загрязнить кровь монахини и ослабить ее силу.

"Поторопись", - сказала сестра Мэйбл. "Он быстро приближается".

Шиес приставил лезвие к горлу монахини, и она тяжело сглотнула, ожидая, что ей перережут яремную вену, но Шиес колебался.

"Чем мы будем ее собирать?" - спросил он.

Делия не знала. Не было времени возвращаться к мертвым лошадям, чтобы обыскать седла в поисках фляги. Она сделала чашку из своих рук. Шиес глубоко вздохнул, положил нож под углом, и как раз в тот момент, когда он собирался сделать надрез, огненный шар ударил в него и отправил в полет, его плащ охватило пламя, и он врезался в снежный вал в нескольких ярдах от него.

Делия закричала ему вслед.

Гленн Ужасный был почти настигнут ею, Менгир в его открытой груди сиял, как Марс в ночном небе. От запаха его волчьего мускуса ее бросало в дрожь. Его цикл был намного больше, чем у нее, и ее желудок сжался от голода, когда она оказалась под действием его магнетизма. Она начала меняться дальше, ее лицо удлинилось, усы стали расти, а плечи расширились. Она наклонилась, чтобы лучше почувствовать запах монахини. От ее плоти исходил аромат теплой пищи, стейков, приготовленных до совершенства. Делия чувствовала жар крови Мэйбл, пульсирующей в ее жилах. Желание прорастало, пока она не почувствовала его.

"Возьми меня сейчас, Делия!"

Но монахине уже не нужно было просить.

Делия впилась зубами в шею сестры Мейбл, и когда она оттянула полоску плоти, то не смогла удержаться, чтобы не проглотить ее целиком. Она никогда не пробовала ничего настолько вкусного, и никогда не чувствовала себя такой голодной, как сейчас. Но она все еще была в сознании. Она заставила себя отступить. Она резала шею монахини, пока не перерезала обе сонные артерии, и брызнули струи крови.

Гленн остановился. Его брови поднялись, и он засмеялся, глядя, как она вгрызается в торс сестры Мейбл, обмазывая ее руки.

***

"Как замечательно", - сказал Гленн. "Ты пришла за мной с сердцем, полным мести, но теперь все, чего ты хочешь, - это живот, полный человеческой плоти".

Девушка продолжала копаться в теле монахини. Туман крови окрасил ее шерсть.

"Ты нашла нечто большее, чем месть, девочка. Ты нашла славу волчицы". Он улыбнулся. "Так что ешь. Это твое девственное путешествие. Я завидую тебе - всем темным наслаждениям, которые ждут тебя впереди. Это твой новый путь. Это твоя судьба."

Он глубоко вздохнул, наслаждаясь зрелищем. Сейчас он был в среднем состоянии, только чуть менее волчьей формы, чем она. Покрытый множеством ран, его ликантропия отступила, чтобы переключить его силу на исцеление. Порезы и укусы быстро закрывались, затягиваясь новой, более жесткой плотью.

"Я знал, что в тебе что-то есть, девочка. Ты должна присоединиться..."

Он замолчал. Кровь монахини стала синей. Мех девушки мерцал лазурными звездами. Это была не просто еда. Это был план.

"Ах ты, маленькая сучка!"

Гленн отпустил ногу Бирна и бросился на нее. Они покатились по забрызганному кровью снегу, разрывая друг друга и щелкая зубами. Она была сильнее Бирна. Чем моложе волчица, тем большей силой она обладает, а она была на пике своих ликантропических способностей. Это будет еще более сложная задача, особенно теперь, когда она получила силу от святой крови. Сердце Джаспера колотилось в его руке, а Менгир смещался в его разделенных ребрах. Вены собственного сердца Гленна плотнее обхватили камень, присасываясь к нему, забирая каждую каплю колдовства, которую он мог вынести.

Он стремительно бросился к волчице. Бирюзовый свет авроры закружился вокруг нее, и он отшатнулся, но тут же крутанулся, преодолевая тошноту, используя энергию Менгира для борьбы с воздействием святой крови. Девушка, конечно, была молода и решительна, но Гленн обладал опытом и грубой силой подлости всей жизни, и, набросившись на нее, он ударил ее по животу, отгоняя ее, и рассек ей руку, когда она блокировала его следующую атаку.

У нее есть сила, но она не знает, как ее использовать.

В прошлый раз он оставил ее в живых. Он научился на своей ошибке.

Она успела нанести несколько хороших ударов, прежде чем он повалил ее на землю, сдирая косы своей кожи и разрывая сухожилия, когда он впал в ярость, вгрызаясь в ее плечо и мотая головой вперед-назад, пытаясь вывихнуть его. Он хотел полностью оторвать руку от ее тела и, возможно, преуспел бы в этом, если бы его не осыпали пулями.

***

Спрятавшись за небольшими валунами, Рассел выстрелил из винтовки Генри в огромного черного оборотня, возвышавшегося над меньшим. Вид волчицы с рыжим мехом потряс его и Грейс, поскольку они узнали одежду Делии, а когда девушка повернулась, они увидели ее лицо, узнав ее, несмотря на клыки. Она шла на Гленна Амарока с покрывавшей ее, как плащ, фосфоресценцией, той самой пудрово-синей магией, которой обладала сестра Мэйбл, когда была жива.

Они не видели, как она умерла, но, судя по виду ее тела, это была явно жестокая смерть. Прямо за ее телом лежал Лютер Бирн в человеческом обличье, но невозможно было сказать, жив он или нет. Оскара Шиеса нигде не было видно. Рассел прицелился, стараясь попасть в Гленна, а не в Делию.

Рядом с ним Грейс вскинула шестизарядный пистолет. Вместе они осыпали оборотня пулями, которые заставили его извиваться и выть, что позволило Делии выбраться из-под него. Она сделала выпад и, когда ударила Гленна, раздался звук ломающихся костей. Рассел улыбнулся, но улыбка была недолгой. Его язык скользил по зубам. Некоторые из них ослабли. Он снова провел языком по одному зубу, тот выпал из десен, и он выплюнул его. По крайней мере, Грейс этого не заметила. Она была слишком занята, пытаясь спасти девушку, о которой заботилась, материнский инстинкт придавал ей ярость медведицы-матери.