Виталий Вавикин - Дети ночных цветов. Том 1
– Убили человека? – офицер мерил его внимательным взглядом, словно пытаясь сказать: «Как такой, как ты мог причинить кому-то вред? Я не верю. Нет». – Вы уверены, сэр?
– В Омахе. У меня во дворе. В кустах шиповника. Думаю, в тот момент я не контролировал себя. Отец прислал мне кое-что и…
– Вы принимаете наркотики? – вот в это, кажется, офицер был готов поверить.
– Не думаю, что это наркотики… – замялся Бадди. История снова начала пугать своей громоздкостью. – Мой отец был химиком, и город, в котором он жил… Там что-то происходит, офицер. Что-то противоестественное, – Бадди снова замялся. Патрульный молчал. Его густые, начинающие седеть брови были сдвинуты к переносице. – Вы не верите мне? – растерялся Бадди, чувствуя, как решительность тает под пристальным взглядом. Страх вернулся. Бежать, бежать, бежать! – Ну тогда я пойду? – он сморщился, развернулся, почувствовал на своем плече руку офицера, вздрогнул.
– Боюсь, мне придется задержать вас.
– Задержать? За что?!
– Ну, хотя бы за то, что вы только что мне тут наговорили. – Он открыл заднюю дверку своей машины, предлагая Бадди добровольно сесть.
– Черт! – Бадди почувствовал руку офицера на затылке, послушно нагнул голову. Дверка захлопнулась. Дежавю. Не вчера ли он переживал это? Патрульная машина, шериф Спилмен, вот только… Только никто не выпустит его на этот раз. И приедут они отнюдь не в кинотеатр.
Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Офицер что-то передавал по рации. Бадди понял, что говорят о нем, прислушался. Голос из динамиков утонул в треске помех. Машина тронулась с места. Стоянка и закусочная остались позади. Бадди открыл глаза, нетерпеливо заерзал на сиденье.
– Простите, офицер, а вы прежде никогда не были в Милвилле? – он выждал, но так и не получил ответа. – Это маленький городок в этом штате… – он огляделся по сторонам. – Это ведь Невада? – патрульный кивнул. – Вот. Значит, в Неваде. Там всего одна улица и шериф такой старый, с вставными зубами… – Бадди сверлили лысеющий затылок офицера внимательным взглядом. – Вы с ним случаем не знакомы? – он снова замолчал, ожидая ответа. Тишина. – Офицер? – тишина. – Я же с вами разговариваю! – тишина. – Черт возьми! – вскипел Бадди, но тут же замолчал, вжался в сиденье. – Куда вы меня везете?
Воспаленное последними днями воображение воссоздало в деталях Милвилл и шерифа Спилмена. Бадди даже увидел, как новенькая патрульная машина останавливается на обочине и офицер передает своего узника шерифу. Да что там узника! Его и передает! Его – Бадди!
– Ну уж нет! – Бадди ударил правой рукой в железную сетку, отделившую его от офицера. – Вы не посмеете! Слышите? Не посмеете! – Бадди заметался по салону, пытаясь найти выход. – Нет! Я не вернусь назад! Не вернусь! Не вернусь! – офицер не обращал внимания, рождая еще больше страха и отчаяния. – Сукин сын!
Бадди снова ударил в сетку, еще раз и еще. Страх подчинил себе разум. Бадди попытался разбить боковое стекло, забыл о сломанных пальцах, вскрикнул, почувствовав боль, схватился за бандаж, машинально пытаясь его содрать, снова вскрикнул, затих.
– Не вернусь, – прошептал Бадди, переводя дыхание. Боль пронзила левую руку, перетекла в плечо, шею. – Только не в Милвилл.
Он пытался понять, куда они едут, но перед глазами были только черные пятна.
– Как же больно. – Бадди прижал левую руку к груди. Любое движение отзывалось болью. Больно было даже дышать. – Черт… – Бадди сник, признавая свое поражение. Сил не осталось даже на проклятия.
Они въехали в незнакомый ему город, остановились у полицейского участка. Бадди послушно вышел из машины и, шаркая ногами, отправился в камеру.
Глава седьмая
Около часа ничего не происходило. Бадди лежал на койке и смотрел в потолок. Настырно жужжала пара назойливых мух. В камере было жарко и пыльно. Иногда сквозь решетку в окне долетали далекие звуки – город жил, двигался. Бадди слушал отрешенно, не пытаясь понять природу происхождения звуков. Какая разница? Все изменилось. Все упало так низко, что никогда не сможет подняться. Это безумие. Боль, жара, страх, отчаяние…
Бадди пытался убедить себя, что так было не всегда, но не мог. Казалось, что пара последних дней смогла перечеркнуть всю прежнюю жизнь, поставить крест на прошлом. И ничто уже не будет как раньше. Да и сможет ли он жить как раньше после всего этого? Бадди начало казаться, что изменилась не только его жизнь, но и он сам – стал другим, более глубоким, более сведущим в жизни. Ничто теперь не сможет заставить его снова быть наивным и глупым. Бадди поймал себя на том, что не чувствует совершенно никакого возбуждения или волнения. Все кончилось. Он сам кончился…
Кто-то звякнул ключами, вошел в камеру. Пожилой доктор под присмотром молодого темнокожего офицера осмотрел сломанные пальцы Бадди и наложил новый бандаж. Никто ничего не говорил. Лишь мухи жужжали, летая где-то под потолком. Оставшись один, Бадди снова лег на койку, попытался заснуть. В голове была пустота. Чувства притупились. Лишь пальцы после перевязки и нормального лангета вместо авторучки стали болеть чуть сильнее, чем прежде.
«Лучше бы ничего не трогали», – подумал Бадди, повернулся на бок, увидел офицера, задержавшего его. Офицер открыл камеру, вошел, оставив решетчатую дверь открытой.
– Я связался с Омахой… – сказал он монотонно. – И с шерифом из Милвилла… – его холодные голубые глаза мерили Бадди внимательным взглядом. – Могу я задать вопрос, мистер Хоскинс? – Бадди кивнул. – То, что вы нам рассказали… Это что, была какая-то шутка, или же у вас просто с головой не все в порядке, черт возьми?! – губы офицера презрительно скривились.
Если бы гнев мог воспламенять, то Бадди не сомневался, что сейчас вспыхнул бы как свечка. Глыба льда, которая была возведена в нем мгновение назад, таяла так быстро, что он на глазах превращался из бесчувственного и хладнокровного в нервного и напуганного человека. Даже боль в сломанных пальцах стало переносить сложнее.
– То, что вы похоронили отца, не дает вам права…
– Что? – перебил офицера Бадди.
– Шериф Спилмен сказал, что вы приезжали в Милвилл, чтобы забрать вещи отца. Это так?
– Да, но…
– В Омахе вы лишились работы.
– Лишился? – Бадди закрыл глаза, пытаясь вспомнить детали той старой, теперь уже, казалось, безвозвратно потерянной жизни.
Мысли в голове спутались. Офицер продолжал что-то говорить, но он лишь бездумно кивал ему в ответ. Без работы, без девушки, без отца, без надежд и без отчаяния, которое заставляло двигаться последние дни, – он не знал, что ему делать дальше. Все выглядело так, словно кто-то в кинотеатре решил сменить катушки с пленкой и зрители сидят в зале и смотрят на белый экран, не зная, какой фильм им покажут дальше. Да. Именно зрителем сейчас себя и чувствовал Бадди. Можно либо молчать, либо хлопать в ладоши – ничего не изменится. Он – зритель и не может изменить фильм, который ему предстоит просмотреть. Вот если бы только вспомнить название… Нет, остается лишь ждать, что будет. И свет в зале гаснет…
