Дженнифер Макмахон - Люди зимы
В целом эта странная комната почему-то казалась ей знакомой, словно она уже бывала тут раньше.
В задумчивости, Рути шагнула к полкам и увидела на них кувшины и бутыли с водой, пакеты с мукой и сахаром, жестянки с чаем и кофе, банки консервированных сардин, овощей и супов. Под полками у стены стояла большая корзина с яблоками.
Наклонившись, Рути взяла одно яблоко. Его румяная кожица была упругой и сочной, и на ней не было ни пятнышка гнили.
– Когда я сюда попала, лампы уже горели, – сообщила Кендайс. Держа револьвер перед собой, она внимательно осматривала комнату с помощью своего налобного фонаря. Проследив взглядом за движущимся по стенам световым пятном, Рути заметила, что кроме тоннеля, по которому они только что спустились, в подземную пещеру-комнату вели еще три неосвещенных коридора.
– Рути, смотри!.. – воскликнула Фаун, бросаясь к кровати. Через секунду она уже держала в руках вязаную шерстяную накидку-пончо красного цвета с яркими желтыми полосами.
– Это мамина накидка, – кивнула Рути, и Фаун широко улыбнулась.
– Она была на ней в тот вечер, – сказала девочка. – Ну, когда она исчезла!
Рути шагнула вперед, чтобы получше рассмотреть накидку (больше всего она боялась увидеть на ней кровь – засохшую или свежую), и вдруг встала как вкопанная. В изголовье кровати, рядом с подушкой, сидел зеленый плюшевый медвежонок.
Ее любимый Шерстюнчик!
Схватив медвежонка, Рути прижала его к сердцу, и в то же мгновение в ее памяти ожили детские воспоминания… только это были совсем не те воспоминания, которых она ожидала. Ей вдруг стало ясно, почему эта странная подземная комната кажется ей такой знакомой. Она уже бывала здесь раньше.
Давно.
Кто-то привел ее сюда, чтобы…
Рути закрыла глаза, надеясь, что воспоминания станут более отчетливыми и ясными. Да, она была здесь много лет назад. Тогда в этой комнате жила другая девочка ненамного старше нее, но Рути она не понравилась. Совсем. Девочка показывала ей что-то мрачное. Что-то по-настоящему ужасное, а потом…
…А потом папа сказал, что это был просто дурной сон, и она поверила, потому что хотела поверить.
Открыв глаза, Рути еще раз огляделась. Нет, это невозможно, подумала она. Никакая девочка не могла бы жить в пещере под Чертовыми Пальцами одна!..
– Это твой мишка? – спросила Фаун. – Я видела его на твоей старой фотографии, когда ты была совсем маленькая.
Рути кивнула. Она по-прежнему крепко прижимала игрушку к себе, надеясь разбудить еще какие-то давние воспоминания.
Что же показывала ей та странная девочка?
– Здесь есть еще что-то… Вон там, под кроватью, – сказала Фаун. Сама она почему-то под кровать не полезла, хотя была любопытным ребенком. Похоже, в этот раз осторожность пересилила, и Рути пришлось самой заглянуть под кровать, подсвечивая себе фонариком.
На каменном полу под кроватью лежал красно-белый лыжный костюм. Он был сильно разорван и покрыт бурыми пятнами давно засохшей крови.
– Такая же курточка была на девушке, которая пропала, правда? – шепотом проговорила Фаун. – На Уилле Люс…
Рути нехотя кивнула и… отвернулась. При виде изодранного в клочья лыжного костюма она вспомнила рассказ Кендайс, утверждавшей, что отец и мать Рути пытались свалить смерть ее настоящих родителей на какое-то существо, которое якобы обитает в здешних лесах. Сама Кендайс, похоже, не особенно верила в то, что с Томми и Бриджит О'Рурками могло расправиться какое-то таинственное чудовище. Рути, честно говоря, – тоже, однако теперь, когда она увидела окровавленный лыжный костюм Уиллы, ее скепсис оказался поколеблен. Кроме того, теперь, – благодаря все той же Кендайс, – Рути знала о своем прошлом намного больше, чем раньше, и поэтому не могла не задаться вопросом, не была ли она сама невольной свидетельницей гибели своих настоящих родителей?
При одной мысли о том, что, возможно, дела обстояли именно так, Рути замутило. Просторная подземная пещера вдруг показалась ей тесной и душной, к тому же она вдруг начала вращаться, и ей пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть.
– Элис Уошберн, выходи! – крикнула Кендайс во все горло, и ее слова вернулись неожиданно громким эхом, от которого у Рути заболели уши. – Хватит прятаться! У меня твои дети. Покажись, если не хочешь, чтобы я их прикончила!..
Услышав эти слова, Рути отложила медвежонка в сторону, сунула руку в карман куртки и нащупала револьвер. Бесшумно сняв оружие с предохранителя, она затаила дыхание, приготовившись действовать.
В течение нескольких минут все, кто был в комнате, напряженно прислушивались, но единственными звуками, нарушавшими глубокую тишину подземелья, были потрескивание дров в печи, да далекий звук мерно падающих капель.
– Мне здесь не нравится, – прошептала наконец Фаун, придвигаясь поближе к сестре.
– Мне тоже, – ответила Рути и крепче сжала в кармане револьвер.
Тишина длилась еще примерно минуту, потом Кендайс громко выругалась и, шагнув к дальней стене, по очереди заглянула в каждый из трех проходов, подсвечивая себе фонариком. В последний она даже углубилась на несколько шагов, но, пробормотав что-то, чего Рути не расслышала, сразу же вернулась обратно.
– Ну и что мы будем теперь делать? – спросила Рути, не отрывая взгляда от оружия в руке Кендайс. Она была почти уверена, что ее грозные слова – просто блеф, и что на самом деле она никого из них не собирается «приканчивать». Нет, Кендайс оставит их в живых, чтобы – когда придет время – использовать для достижения своих целей.
– Нам придется обследовать каждый из этих коридоров, – ответила ей Кендайс.
«О, Господи! – мысленно взмолилась Рути. – Сделай так, чтобы эти проходы были достаточно широкими и высокими, и мне не пришлось ползти по ним, как червяку в норе. Второй раз я этого просто не выдержу!».
– Мы могли бы разделиться… – предложила она. – Или лучше мы с Фаун останемся здесь на случай… на случай, если мама вдруг появится.
– Нет! – отрезала Кендайс. – Мы пойдем все вместе. – Она оглядела комнату и неожиданно прищурилась. – Постойте, а где Кэтрин?..
Рути только пожала плечами, и Кендайс снова бросилась ко входам в тоннели, освещая их своим фонарем.
– Ах ты, мать твою!.. – выругалась она.
Кэтрин исчезла.
1908
Тетя…
Я несколько раз моргнула, но она по-прежнему стояла на пороге, упираясь рукой в притолоку. Судя по всему, она была нормальным, живым человеком из плоти и костей, а отнюдь не призраком. Снег таял на ее одежде, собираясь под ногами в маленькие лужицы, а на полу лежала длинная, узкая тень.
