Анна Клименко - Морф
Морфа я ударила так, как учил Хаэлли — чуть наискосок, с оттяжкой. Плевать, что они безоружны, здесь уж не до соблюдения дуэльных кодексов. Сталь с хрустом вошла в тело мальчика, разрубая ключицу, ребра, едва не застряла в грудине, когда я резко потянула меч на себя. Он неуклюже начал оседать на пол, из рубленой раны хлестала алая кровь. Изумительно. Ко мне, быстро перебирая членистыми конечностями, катилось нечто, похожее на краба — только покрытое панцирем тело было вытянутым и до жути похожим на покрытый шипами огурец. Разворачиваясь, я поймала взгляд Гверфина, в котором смешались благодарность и восхищение. Ох, и вляпался же ты, Гвер…
Прыжок. Короткий полет — я метила острием клинка в глаз морфу, но промахнулась. Крабиха оказалась проворной как таракан, шмыгнула в сторону, и меч только скользнул по бугристому панцирю. Разворачиваюсь, снова атакую — без толку. И в этот миг закричал Гверфин.
— Ирбис!
Краем глаза я успела заметить какое-то движение там, где до этого содрогалось в конвульсиях тело первого морфа. Мгновение — и он уже на ногах, от раны не осталось и следа. И, что хуже всего — рядом с Шером.
Еще один рубящий удар по клешням крабихи, но честная сталь скользит по хитиновой броне. Я что есть сил пинаю ее ногой под брюхо, успеваю отскочить в сторону, когда клешня со свистом рассекает воздух рядом с моей щекой. Удивляться уже нет времени, но, похоже, морфу наплевать на оружие, выкованное в моем мире.
— Минуточку, — говорит мальчик в алой тунике.
Шерхем смотрит на меня долгим взглядом, как будто хочет запечатлеть мой образ в памяти на века.
— Минерва совсем забыла о тебе, деточка, — кривляясь, добавляет морф, — ты сделала многое, да и сейчас подоспела как раз вовремя.
…И в следующее мгновение вгоняет хитиновый крюк в живот Шеру, раз за разом, еще и еще. От вопля Гверфина у меня закладывает уши, а потом я осознаю, что и сама кричу, кричу не переставая… Взгляд лекаря не отпускает, потом начинает мутнеть, и угасает. Все.
— Ох, я совсем забыл, — поспешно добавляет морф и срывает с его шеи мой талисман.
Теперь — точно все.
… Я попятилась, стала так, чтобы Гверфин оказался у меня за спиной. Крабиха, взявшись мыльной пеной, мгновенно изменила форму, снова стала девочкой. Любопытно, почему им так нравится быть детьми? Чтобы не казаться чудовищами хотя бы самим себе?
— Только подойдите, — прорычала я.
— И что ты сделаешь? — холодно поинтересовалась девочка, принимая из рук приятеля мой талисман.
— Башку тебе снесу, сука! — гаркнула я, продолжая пятиться.
— Хорошая работа, — невозмутимо продолжила тварь, разглядывая мой талисман, — жаль, что пропал такой талант.
И тут случилось то, чего я ожидала меньше всего: она его примерила, а потом и вовсе завязала шнурок. Минерва прочитала мои мысли после того, как прикоснулась к моей руке. После этого ни один морф ко мне не прикасался, а потому они попросту не знали… Я тупо уставилась в пол, стараясь ничего, совсем ничего не думать по этому поводу… Просто ничего не думать. Гвер за моей спиной шумно вздохнул.
— Ты становишься прозрачной, — взвизгнул мальчик, — сними, сними… это!!!
— Поздно, детки, — хихикнула я.
Когда я вышивала талисман для лекаря, мне больше всего хотелось, чтобы каждый, кто отберет его силой, сдох в страшных мучениях. Это было моей маленькой местью всему миру за то, что сделали со мной трое разбойников, за то, что не дали даже шанса прожить нормальную человеческую жизнь. И сейчас, похоже, мое заклинание начало работать так, как и должно было…
Увы, мои надежды не оправдались. Тварь сорвала с шеи талисман, отшвырнула его в угол и, дико сверкая глазами, злобно зыркнула в мою сторону. Она снова набиралась плотью как губка водой.
— Задумка хорошая, деточка, только нам сейчас не до шуток.
Они медленно, очень медленно двинулись ко мне, одновременно меняя форму и снова возвращаясь к обличью шипастых крабов-огурцов.
— Гвер, закрой глаза, — шепнула я.
Лучше не видеть, как приближается твоя смерть.
— Ирбис…
— Заткнись. Зажмурься. Молись, если хочешь.
Я бросила последний взгляд на обмякшее, неподвижное тело лекаря. Из колотых ран по впалому животу медленно сочилась темная кровь, стекала на пол в аккуратную глянцевую лужицу. Вот и все, Шерхем. И — боже мой — как жаль, что все получилось именно так. Бесконечно жаль.
Интересно, а как морфы собираются убить меня?
Разве что на кусочки распилят…
Внезапно пол под ногами ощутимо дрогнул. Твари остановились в замешательстве.
— Стены, — подал голос Гверфин, — что это, Ирбис?
— Понятия не имею, — буркнула я, глядя на то, как сложенные из каменных глыб стены начали морщиться, походя на кожуру сохнущего яблока.
Еще через мгновение морфы — напрочь забыв о нас — бестолково ринулись к выходу из подземелья, столкнулись в дверях и, судорожно повертев ключом в замке, протиснулись в дверной проем… Они тоже начали ссыхаться на глазах, словно неведомый гигант сминал их в кулаке. На каменный пол хлынула желтая дымящаяся пена, отломанная клешня отлетела в сторону, осколки хитина брызнули на стены…
— Охр, — в сердцах сказала я, — и что это было-то?!!
— Оно и есть, — заметил Гвер, и в его голосе я услышала страх.
Стены, потолок, пол — все сжималось. Сминалось, трескалось, разваливалось прямо на глазах, и сквозь дыры в ткани приграничного мира просвечивало что-то новое.
— Охров Хаэлли, — пробормотала я. Ничего другого просто не приходило на ум.
…Он оказался рядом столь внезапно, что я, разворачиваясь, едва не рубанула его мечом. Эльф стоял посреди камеры, равнодушно оглядываясь по сторонам. Его взгляд лениво скользнул по опешившему Гверфину, задел меня и остановился на Шерхеме.
— Ирбис, — Хаэлли говорил тихо, едва слышно, — забирай своего лекаря, забирай мальчишку и уходите. Я принял верное решение, но времени уже не осталось. Я запустил то, что убило морфов и уберет приграничье.
— Я… я… — метнувшись к Гверфину, я что есть сил ударила мечом по замку на цепях — но без толку.
— Погоди, — Хаэлли грациозно протянул руку, едва коснулся пальцем ржавого металла. Цепи осыпались на пол, шелестя как падающие листья. То же самое он проделал и с цепями Шерхема, и Гверфин ловко подхватил своего отца.
— Быстрее, — нетерпеливо сказал эльф, — время заканчивается.
— Мы не успеем, — буркнула я, — нам идти и идти еще…
А все вокруг комкалось, рвалось на мелкие кусочки. И сам Хаэлли… становился прозрачным, начал светиться изнутри.
Хаэлли усмехнулся, покачал головой.
