Дзиньштейн - Ещё один человек
Посмотрев на него, Дашка улыбнулась, вспоминая…
Когда этот зверюго, испуганно воя, урча и шипя, кинулся на жратву, Дашка, пребывавшая в отупении от осознания того, какая же жопа творится вокруг, едва, с перепугу не шарахнула его прикладом – повезло, мелкий больно был, пока наметилась, разглядела.
– От жеж блять какая! Ну, ты и сволочь! Напугал до усеру…
Котенок, не удостаивая ответом, урча жрал сосиску. Решив проявить гостеприимство, Даша, поставив ружье, за шкирку вынула его из сумки со жраньем, не обращая внимания на грозный вой, поставила рядом и выдала уже полусточенную сосиску. Не отвлекаясь на благодарности, маленький хищник сточил остатки, и благосклонно потребовал еще
– Ну, ты наглый…. Значит, подружимся!
С Васькой, как стал именоваться котенок, они действительно подружились. Она с ним постоянно разговаривала, и, такое впечатление – он все понимал. Неизвестно, как бы сложилось, если бы его не было… Постепенно ее депрессия прошла, и она начала анализировать ситуацию. Хотя… чего там было анализировать? Она была заперта на сотне квадратных метров, огороженных совершенно непреодолимыми для нее заборами, а за воротами толпилась пара десятков мертвяков – голодных и опасных. Выбраться быстро она не смогла, и оправив эсэмэску Лехе – как-то по умолчанию поставила на себе крест. Больная нога не оставляла никакой возможности – она с трудом, хромая, ходила, опираясь на ручку от швабры – больно было даже наступать на ногу. В домике же просто наматывала невероятный комок тряпок – так было помягче и можно было потихоньку ковылять. Как-то на автомате, так или иначе, промаявшись депрессией и бездельем пару дней, Даша стала приводить себя и все вокруг в порядок… Обшаривая от нефиг делать свое жилище, нашла тюбик с остатками обезболивающего геля «Спасатель» – и естественно, намазала ногу. Стало легче. Для начала она еще раз обшарила весь «свой» двор и ангар. Обустроилась в домике, набрала воды в несколько больших пластиковых ящиков, взятых из ангара – и не зря – на второй день вода уже не шла. Сотовая связь вырубилась примерно тогда же… цивилизация в отдельно взятом месте гасла просто стремительно.
Подумывала соорудить какую-нибудь печку в домик – ночами подмораживало – но подходящего материала не нашлось. Однако, решение нашлось – у дверей склада увидела валяющиеся трубы, очевидно, стойки забора, то ли лишние, то ли еще как, – и вспомнила нехитрый способ, виденный в детстве, у лесорубов на делянке, когда отец брал ее с собой на работу. Трубы были диаметром миллиметров сорок, и действуя найденным у подсобке ломиком Даша без особого труда пробила и расковыряла под них отверстия в металлической обшивке домика, просунула четыре трубы внутрь, так, что они торчали наружу с немалым уклоном. Теперь вечерами Даша разводила под средней частью труб костерок из всякого хлама и упаковки – и в домик шел теплый воздух. Конечно, как только костер гас, снова становилось холодно – но если набросить на торчащие трубы тряпку, чтобы не тянуло холодный воздух – по крайней мере, заснуть в тепле – приятней.
Несколько дней прошли в каком-то тумане, Даша тупо обустраивалась, осматривалась, и совершенно не думала что дальше и зачем все это. Какая-то апатия с одной стороны, и некоторая иллюзия спокойствия и даже уюта с другой… Патовая ситуация – она не может ничего изменить, но и ей пока ничего не грозит. И вроде как… незачем что-то менять? Пока… пока все так неплохо… Вынужденное уютно-спокойное болото безнадеги затягивало все сильнее. Но в один день с утра вдруг отметила, что отек стал спадать, и нога болеть стала меньше, а еще через день и вовсе полегчало. И сразу как-то завертелась в голове мысли – А чего это ты тут сидишь, и долго ли собираешься так жить? Да и запасы, не то чтобы кончались… но уже виден был край. Вот тогда Даша и стала задумываться. Но ничего не придумывалось – за воротами так и стояли упыри, патронов не прибавлялось, а надеяться, что ногу можно нагружать и сустав выдержит пробежку – как-то не хотелось рисковать. Постепенно это начинало давить, и вскоре Даша металась по «своему» двору, как тигра в клетке. Ситуация начинала бесить, но масштаб всеобщей жопы придавливал любые раздумья.
Однако вскоре произошло то, что окончательно сдвинуло с мертвой точки процесс принятия решения. Она уже привычно «протопила» костер, и легла спать. Ружье под боком, котенок в ногах… на улице было темно, теперь, когда в городе не было освещения – ночи стали по-настоящему темными. Она уже задремала, когда что-то грохнуло об крышу домика. Даша даже не сразу схватилась за ружье, спросонья не понимая, что к чему. Васька тихо заурчал утробно – похоже он реагировал и на мертвяков у ворот. Что, какой-то мертвяк залез на забор и прыгнул с него на крышу домика? Не, для тупого упыря непосильно… и даже отожравшийся, как покойный Петрович – тоже не сможет. Получается? Монстр. Снова шорох на крыше, скребыхание – и звук тяжелого удара о землю. Спрыгнул. Даша сняла с предохранителя мурку, прихватив поудобнее. Васька подполз, пятясь, под бок, урчал почти совсем неслышно.
– Тише…тише… – шепотом сказала ему Даша, чуть прижав рукой, и котенок, словно поняв, успокоился.
Домик вздрогнул, скребнуло что-то у окна. Несмотря, что и так было темно, стало еще темнее – Даша поняла – ЭТО смотрит в окно. Она затаила дыхание, не шевелясь… решетки на окнах мощные, сразу не сорвет. Видеть он ничего не может – с улицы в домике полнейшая темнота. Унюхать тоже, пожалуй. Минуты три ничего не происходило, потом домик дрогнул , снова скрежет по обшивке… звон – обследует трубы… или просто зацепился… и снова все стихло. Ушел? Даша не двигалась, сжимая ружье. Так и заснула, сама того не заметив.
А на утро все было спокойно. Даша, стараясь не шуметь, осмотрела видимую часть двора, но никого и никаких явных признаков присутствия не обнаружила. Ночью подморозило, выпал иней – но на нем не было каких-либо следов. Васька тоже не вопил, хотя и вел себя странно, как-то пришибленно оглядываясь и дергая хвостиком. Проведя моцион и позавтракав, Даша подсупонилась и решила выйти – все равно, рано или поздно, а сделать это придется. Подумала, что в стволе картечь, и в магазине тоже… но, пожалуй, если в упор, вблизи – то без разницы. Вышла в «прихожую» – Васька остался на пороге комнаты, прижав уши, озираясь в пустом коридоре. Нет. Что-то не так. А способ выяснить – только один. Даша повернула ключ, как ей показалось – невероятно громко заскрежетавший, и оглушительно щелкнув, замок отперся. Она толкнула дверь, чуть отскочив и наведя в проем ружье, готовая отскочить дальше, в комнату, под прикрытие пусть хлипкой, но двери. И ничего. Тишина и умиротворенность. Но Васька вжался в пол и тихо заурчал. Хрен вам, господа упыри, по всей мертвой морде. Даша, не сводя прицела с двери, зажав приклад подмышкой, сняла с вешалки спецовку и несильно размахнувшись, выкинула ее за дверь.
