Чарльз Линт - Блуждающие огни
- Я не знала, что вы музыкант.
- А я и не музыкант.
Он поднял свой свисток из тростника, явно сделанный собственными руками.
- Но я играл, когда был мальчиком, - сказал он. - И в том мире тоже постоянно звучала музыка. Вот я и подумал, что кого-нибудь разбужу. Или меня позовут туда, или, может, оттуда кто-то появится.
Лили посмотрела на рисунки на стене.
- А как вы попали туда в первый раз? - спросила она.
- Не знаю, - покачал он головой. - Впереди шел Майло. А я просто брел за ним.
- Это его… его рисунки? Взгляд Фрэнка остановился на ней.
- Что ты хочешь сказать? Лили показала на стену:
- Посмотрите. Это ведь та самая пещера? Фрэнк кивнул.
- Как вы думаете, для чего эти рисунки? - спросила Лили. И, увидев, что он опять не понял, добавила: - Может, эти рисунки как раз и отпирают дверь между мирами. Может, этой вашей Госпоже такие рисунки нравятся больше, чем музыка?
Фрэнк с трудом поднялся на ноги и стал рассматривать стены, как будто видел рисунки впервые. Лили не спешила вставать.
- Будь у меня краски, я бы попробовал порисовать, - сказал Фрэнк.
- Вот ящик, который я нашла, - ответила Лили. - В нем все еще полно красок.
Фрэнк просиял. Схватив Лили за руки, он поцеловал ее прямо в губы, это был страстный, огненный поцелуй; потом он нагнулся и открыл ящик.
- Помню его, помню, - сказал он, перебирая тюбики с красками. - Мы с Майло нашли хорошее местечко и рисовали там, хотя для Майло все места были одинаково хороши. И вот там, в лесу, Майло вдруг засовывает этот ящик между корней какого-то дерева и куда-то идет. Я кричу ему вслед, но он идет, не говоря ни слова и даже не повернув головы, чтобы узнать, иду ли я следом. Так что я быстро пошел за ним, и мы пришли к этой пещере. А потом… потом… - Фрэнк взглянул на Лили. - Не могу с уверенностью сказать, что именно произошло. Мы вошли в пещеру и вдруг в какой-то момент оказались в том, другом мире.
- Значит, Майло не рисовал на стенах?
- Не помню, но наверно, не рисовал. Майло мог создать картину у себя в голове, даже не прикасаясь кистью к холсту. И мог описать эту картину - мазок за мазком - даже спустя годы.
- Я читала об этом в той книжке.
- Хм.
Фрэнк снова стал рассматривать тюбики с красками.
- Это должно быть какое-то особое изображение, - сказал он, обращаясь скорее к себе самому, чем к Лили. - Что-то простое, но чтобы оно могло сказать о человеке и о его чувствах все.
- Как икона, - подсказала Лили, вспомнив слово из другой своей книжки.
Фрэнк согласно кивнул, продолжая перебирать тюбики. Наконец выбрал подходящий цвет - жженую умбру, яркую и насыщенную.
- А потом? - спросила Лили, вспомнив, что говорил ей Яблочный Человек в ее сне. - Скажем, вы найдете нужное изображение. Нарисуете его на стене, и перед вами раскроется дверь. Что вы сделаете?
Фрэнк изумленно посмотрел на нее.
- Как - что? - удивился он. - Войду в нее. Вернусь в другой мир.
- Но зачем? - спросила Лили. - Неужели там настолько лучше, чем здесь?
- Я…
- Если вы уйдете туда, - продолжала Лили, повторяя то, что сказал ей Яблочный Человек, - вы откажетесь от всего, чем могли бы стать здесь.
- Так бывает каждый раз, когда мы меняем свою жизнь, - ответил Фрэнк. - Это все равно что переехать в другой город, хотя переход в другой мир - куда более отчаянный поступок. - Он подумал над своими словами и добавил: - Там не то что лучше, там все по-другому. Я никогда не чувствовал себя здесь так, как почувствовал там. А теперь у меня здесь ничего не осталось, кроме ожога внутри - тоски по Госпоже Леса и по Ее стране, расположенной по другую сторону знакомых мне полей.
- У меня тоже была такая тоска, - призналась Лили, вспомнив, как в детстве она постоянно искала фей.
- Ты даже вообразить не можешь, что там, в другом мире, - продолжал Фрэнк. - От всего исходит внутреннее сияние, иначе не скажешь.
Он замолчал и долго смотрел на Лили.
- Ты тоже могла бы пойти туда, - сказал он наконец. - Могла бы пойти со мной и увидеть все собственными глазами. Тогда бы ты поняла.
Лили покачала головой:
- Я не могу. Я не могу уйти от Тетушки, да еще таким образом, не сказав ни слова. Не могу, ведь она взяла меня к себе, когда я никому не была нужна. Она даже не была моей родственницей, а теперь она - моя семья. - Лили немного помолчала, думая, какие сильные у Фрэнка руки и как крепко он ее поцеловал, и добавила: - А вы могли бы остаться.
На этот раз покачал головой Фрэнк:
- Нет, не могу.
Лили кивнула. Она понимала его. Она и сама хотела бы уйти.
Лили смотрела, как он отвинчивает крышечку с тюбика и выдавливает на ладонь краску, напоминающую длинного червя, как поворачивается к сте-438
Где-то у меня в мозг у… не, находит место, свободное от рисунков, опускает палец в краску, поднимает руку и вдруг замирает.
- Ну, рисуйте же, - подбадривающе сказала Лили. - Вы же можете.
Она, наверно, не могла бы уйти. Наверно, ей хочется, чтобы и он тоже остался. Но Лили понимала, что раз Фрэнка тянет в волшебную страну, удерживать его не стоит. Это все равно что пытаться приручить дикое животное. Можно его поймать, привязать, заставить остаться с тобой, но его сердце никогда не будет принадлежать тебе. Это дикое сердце - именно то, что нравится тебе в нем больше всего, - просто завянет и умрет. Зачем тебе это?
- Могу, - тихо согласился Фрэнк и улыбнулся Лили. - Это ведь часть волшебства, правда? Надо верить, что все получится.
Лили не знала, так это или не так, но все-таки ободряюще кивнула.
Напевая что-то себе под нос, Фрэнк снова поднял руку. Лили узнала ту «почти музыку», которую слышала по дороге сюда. Но теперь она уловила мелодию. Она не могла вспомнить, как называется эта песенка, но иногда ее исполнял оркестр во время танцев на ферме. Лили казалось, что в название входило слово «фея».
Фрэнк решительно наносил пальцем мазки на скалу. Лили сразу поняла, что рисует он стилизованный дубовый лист. Сделав последний штрих, он убрал палец и отступил назад.
Ни один из них не знал, чего ожидать и стоит ли вообще на что-то рассчитывать. Летели минуты. Фрэнк перестал напевать, вытер руки о штаны, на них осталось масляное пятно.
- Смотрите! - воскликнула Лили, прежде чем он успел заговорить.
Она показала на стену. Середина нарисованного Фрэнком дубового листа засверкала теплым золотисто-зеленым светом. Они следили за тем, как этот свет распространяется по всей стене, исходя из центра, словно рябь от брошенного камня на спокойной глади воды. Появились другие оттенки - голубые, красные и темно-зеленые. Краски переливались, как будто были нанесены на ткань, которую тронул ветер, и вдруг стена исчезла, и перед Фрэнком и Лили открылось отверстие в скале. Через распахнувшуюся дверь они смотрели на другой мир.
