Дмитрий Кравцов - Третий источник
Они помолчали.
Потом Толяныч медленно разжал кулак, выпуская бирюзу, и ощутил последний толчок в ладонь. Осторожно, двумя пальцами, он снял пламя со свечи — кончики пальцев артефакта тут же угасли сами собой, лишь чуть потрескивали — и сделал движение, как бы отбрасывая щелчком в кусты воображаемый окурок. Мгла рассеивалась буквально по крупице, и не до конца. Не до конца… Взамен пришла брезгливость, и он отбросил артефакт, как отбрасывают грязную вонючую тряпку — одним движением. Она с деревянным стуком упала на асфальт между ними. А Толяныч так и остался стоять, держа руки слегка на отлете, словно они были испачканы.
Артефакт упал с глухим стуком, свечка выскочила из пальцев и прокатилась по асфальту, оставляя за собой отчетливо видный маслянистый след, словно большой слизняк прополз.
— Бери. Мне это дерьмо не нужно… Я отрекаюсь от него!!! Отрекаюсь от этой Силы! — И чашка с одной единственной звездочкой на дне одобрительно качнулась внутри. — Бери, если сможешь.
Чуть заметно Толяныч перенес вес тела на левую ногу, но это «чуть» заметил Сварщик. Криво ухмыльнулся — ну что же, давай! — и они пошли по кругу, примерно зная возможности друг друга, а посредине лежал на асфальте небольшой кусочек мумифицированной плоти. Безобидный с виду, но страшненький, ибо давал владельцу огромные возможности.
Фантик знал, что только что он отрекся от чего-то такого, давшего бы ему в будущем огромную мощь. Может именно это понадобится, чтобы выжить. Знал, но не хотел этой мощи. Ни сейчас, ни потом.
Да и не было никакого «потом», вообще ничего не было, кроме скользящей в окружающем сумраке приземистой фигуры противника. Было только СЕЙЧАС.
А свет фонарей сквозь листву накладывал на обоих бойцов затейливый камуфляжный узор, да рефери почему-то лежали, следя за ними выпученными глазами и вывалив языки. Видать, от большого старания…
* * *Сварщик был явно сильнее, но поселившаяся внутри уверенность, что делает он то, что должно, по прежнему свивала тугие кольца, готовясь к броску, заставляя и Толяныча и Фантика слиться, собраться, фиксируя все движения противника. А Сварщик очень хотел эту штуку, что притаилась паучком на асфальте, это желание должно было в конце концов пересилить осторожность. Только бы выдержать первый натиск, только бы не отступить. Главное, чтоб этот упырь не добрался до артефакта.
Толяныч спокойно ждал своего шанса, ждал и дождался неожиданно быстро значит везение еще его не покинуло: Сварщик прыгнул вперед, делая выпад очень низко, пытаясь захватить его ногу цепью и опрокинуть, а заодно прихватить вожделенную игрушку — двух зайцев сразу убить пытается, гад! А так вот не хочешь?!! Шаг навстречу, и бедром он блокирует руку Сварщика… правую лодыжку как кипятком ошпарило — достал-таки! Но это уже не могло его остановить. Раз! — колено врезалось Сварщику в плечо, откидывая назад… Два! — правая рука Толяныча резко выпрямляется, и Мышонок, радостно гудя пружиной, сам прыгает вперед, и остается только направить его инерцию вниз, на спину Сварщика, и увернутся тот уже не успевает… Три! — стальной шарик с хрустом врезается в лопатку, одновременно Сварщик делает резкий рывок, и земля уходит из-под ног Толяныча.
Сварщик упал ниц, Толяныч — навзничь. Сварщик перекатом ушел в сторону, Толяныч — кувырком назад.
Оба вскочили одновременно. Черный паук на асфальте так и остался лежать, разделяя противников, но чуть ближе к Толянычу.
Все сначала…
Они пошли по кругу. Толяныч заметно прихрамывал. У Сварщика правая рука беспомощно висела плетью, а из ободранного Мышонком плеча текла кровь.
— Что ты на это скажешь? — Спросил Фантик, стараясь контролировать дыхание.
Сварщик молчал. Он понимал, что поторопился, пожадничал, и теперь остается последняя возможность — воспользоваться своими способностями. Атмосфера вокруг него заметно сгустилась, он издавал чуть слышные подвывающие звуки, и Толяныч ощутил ломоту в висках. Терпимо, но все же.
— За соломинку хватаешься, сволочь! Но силы-то у тебя уже не те, Утре ты недоделанный.
И тут остатками призрачной своей силы вдруг Фантик почувствовал, что расклады опять меняются — от гаража к ним шел еще кто-то. Так, бляха-муха, тут уже не до благородства! Он, отбросив Мышонка в траву, выдернул наган из-за пояса:
— Знаешь, Сварщик, я пожалуй передумал. — Сказал Толяныч и трижды выстрелил ему в грудь.
Сварщик закричал. Его качнуло назад, но он удержался на ногах. И тут словно дубинка обрушилась Толянычу на макушку, он временно ослеп и выронил Старичка — маньяк вложил в последний удар всю силу своего гипноза. Однако Змей заставил тело доделать начатое: прыжок, и Толяныч пяткой врезал Сварщику в солнечное сплетение, опрокидывая на землю.
Все.
Толяныч замер, пошатываясь: «Перекурить бы, но не время… — медленно поднял наган, целясь лежащему Сварщику в лоб. — На пенсии перекурим.» — с этой мыслью он выпустил контрольную серебряную пулю. Перед глазами плыли фиолетовые круги. Такие же фиолетовые, как морды быков на асфальте в свете галлогеновых фонарей.
Быстро нагнувшись и вытащив из кармана носовой платок — уж больно не хотелось опять брать в руки эту дрянь, — Толяныч подхватил артефакт и метнулся в сторону, продрался сквозь кусты, не так бесшумно, как Сварщик, но сойдет для сельской-то местности. Затаился, перестав даже дышать. Сердце колотилось о ребра. Если это собаки, знаменитые модифицированные терьеры Бербера, то хана — сил отбиватся не осталось, а перезарядить наган не позволят трясущиеся руки.
Но это были не собаки. Зеленоватые блики легли на листья и траву, и Толяныч решил, что можно все-таки выдохнуть.
— Фант, вылезай, у нас мало времени!
— Сейчас, — стараясь не показать, свалившегося на него облегчения, выдавил он из себя. — Вот только Мышонка найду. Я его обронил тут где-то…
Он сел на траву. Ноги противно дрожали, а правую лодыжку жгло прямо-таки адским пламенем, словно Сварщик раскалил цепь своим желанием заполучить артефакт.
— Сигарету бы…
— Вылезай, черт тебя подери! — Лиза аж топнула ногой, и этот звук казалось бы прорвал кокон бессилия, окутавший его с головы до ног.
«Надену шляпу черную…» — сообщил издалека голос из колонок. Тусовка у мангала продолжалась. Над головой шелестели листья, ощутимо хрустела трава под задницей, и всевозможные запахи витали в ночи. И еще был тихий, тишайший плеск воды в чашке с одной единственной звездочкой на дне.
Некоторое время Толяныч с удовольствием вслушивался в этот скромный, но теплый и уютный звук, но вот Змей внутри шевельнулся, и пришлось вставать на ноги.
