Йон Линдквист - Человеческая гавань
Она протянула к нему руки. Он подхватил ее и снова побежал, на этот раз к восточной стороне острова.
Лестница была на месте. Если это можно было назвать лестницей, конечно.
Андерс поставил Майю на ноги. Она крепко обняла Бамсе. Вид у нее был испуганный. Андерс присел перед ней на корточки и сказал так весело, как только мог:
— Садись ко мне на плечи! Будем играть в лошадку!
Майя сунула в рот большой палец и кивнула. Она поспешно вскарабкалась ему на плечи, не вынимая пальца изо рта и не выпуская Бамсе. Андерс осторожно начал спускаться.
Что — то изменилось в самой лестнице — ее направление. Андерс не понимал, куда идет, потому что вокруг был сплошной туман. Он плотнее сжал колени Майи, боясь, что споткнется. Внезапно он поскользнулся и неловко упал. Майя тоже упала на бок, но ухитрилась приземлиться на Бамсе.
Она не плакала и не кричала. Она сидела, широко раскрыв глаза, обняв медведя и сунув большой палец в рот. Андерс протянул руку и коснулся ее, проверив, что с ней ничего не случилось. Она по — прежнему смотрела на него, но ничего не говорила.
Оно приближается…
Птицы больше не летали вокруг острова. Они сбились в стаю и беспокойно двигались на льду взад — вперед, как будто ожидая чего — то. Чего они ждут так напряженно?
— Милая…
Андерс отвязал от талии комбинезон и положил его рядом с Майей. Она все еще сидела, подтянув колени и не вынимая пальца изо рта. Она смотрела на него так, что ему стало не по себе. Андерс попытался надеть на нее комбинезон. Майя вяло сопротивлялась.
— Дорогая, холодно. Ты должна надеть комбинезон.
Она резко покачала головой. Андерс старался, чтобы его голос звучал ровно.
— Ну, давай же, дорогая. Иначе ты замерзнешь. Надевай комбинезон, прошу тебя.
Майя вынула палец изо рта и снова покачала головой:
— На самом деле мне не холодно. А где мама? Пусть она тоже придет.
— Хорошо, — сказал Андерс, — мама тоже придет. Она потом придет… попозже.
Майя скептически оглядела свои руки:
— У меня ладошки грязные.
— Мы должны идти, — сказал Андерс в отчаянии.
Он снова поднял Майю на руки. Она обхватила руками его за шею, Бамсе оказался зажатым между ними. Гул с моря нарастал и становился зловещим.
Андерс с трудом добежал до лодки. Во льду уже образовывались трещины. Птицы взвились в воздух и взволнованно кричали. Казалось, они с ужасом взирали сверху на темную воду, проступавшую в трещинах льда.
Море.
Лодка устремилась вперед. Майя прильнула к борту и рассмеялась. Теперь поездка на лодке казалась ей забавной.
— Быстрее! Быстрее! Папа, давай!
Андерс покачал головой. Майю совершенно не беспокоило то, что происходит вокруг. Главное, что ей было весело. Так было всегда.
Послышался резкий треск. Андерс обернулся. Восточная часть острова погружалась в воду.
И тут Андерс заметил комаров. Целый рой. Они летели прямо на них со стороны моря.
Андерс повернулся к Думаре. Комар ничего не может сделать человеку, тот убьет его одним хлопком. И совсем другое дело — тысячи комаров. Или даже не тысячи. Десятки тысяч, миллионы.
Лодка наконец достигла причала. Андерс помог Майе выбраться и снова оглянулся.
Около Ховастена теперь был новый остров, намного больше и шире его по меньшей мере в пять раз. Господи, что тут происходит?
По морю прошла дрожь. Причал задвигался под его ногами. И Ховастен, и другой остров исчезли. Линия горизонта начала меняться прямо на глазах. Андерс подхватил Майю на руки и побежал к берегу. Около магазина стоял Мате и смотрел в бинокль. Его жена Ингрид стояла рядом. Мате опустил бинокль и, покачав головой, сказал ей что — то.
— Эй! — закричал Андерс. — Мате! Эй!
Мате увидел его:
— Андерс! Андерс, это же Майя!
Андерс поднялся на причал.
— Да, Майя, — выдохнул он, — включай пожарную сигнализацию, сейчас же! Ну же, давай!
— Андерс, погоди… что случилось?
— Мате, пожалуйста, поверь мне. Посмотри на линию горизонта.
Мате посмотрел на море, и его челюсть отвисла. Он бросился в сарай и включил сигнализацию.
— Никого нет, — пролепетал он, — слава богу, на острове, кажется, никого нет.
Дети были еще в школе, а жители Думаре — на работе.
Андерс обернулся.
Всего в нескольких сотнях метрах от берега поднималась огромная волна. Несмотря на то что теперь Андерс был на берегу, волна была такой высоты, что закрывала собой полнеба и Ховастен. Майя обхватила его за шею.
— Папа, мы утонем? — спросила она.
— Нет, дорогая, — сказал Андерс, поднимаясь вслед за Матсом и Ингрид на ближайший пригорок, — не утонем. Теперь уже нет. Все будет в порядке, вот увидишь. Не бойся, папа с тобой, милая.
— А мама? С мамой все будет в порядке?
— Мама далеко отсюда. Она в безопасности.
— Почему она далеко? Почему она не с нами?
Из домика неподалеку от магазина выглянула пожилая пара.
— Где горит? — спросил старик взволнованно.
— Ничего не горит, — крикнул Мате. — Приближается волна! Уходите отсюда как можно скорее.
Старик посмотрел на море, и его глаза расширились. Он схватил жену за руку:
— Астрид, уходим!
Волна налетела на остров с оглушительным грохотом. Майя что — то запищала. Андерс подхватил ее и бросился в сторону леса.
— Папа, смотри!
Он обернулся. Новая волна, еще больше предыдущей, налетала на остров. Сараев около причала уже не было.
Когда волна отхлынула, по всему берегу остался лежать лед. Мате предложил понести Майю, но Андерс отказался. Уж если он смог принести ее из такой дали, то уж теперь донесет куда угодно.
— Подождите нас! — Старик со старухой изо всех сил спешили за Андерсом.
Андерс вспомнил старика. Он часто покупал у него рыбу. У него было какое — то необычное имя. Точно, Кристофер. Кристофер Эк. Отец Торгни, того, кто утонул тогда, в тот, столь памятный для Андерса, день.
— Подождите! — крикнул старик и бегом бросился к своему домику.
Андерс остановился, обеспокоенно глядя на море. До следующей волны оставалась какая — то секунда, но он остановился. Он понял то, что должен был понять раньше.
Море — это я.
Андерс сосредоточился, вспомнив про Спиритуса в своем желудке. Сознание медленно покидало его, он стал частью волны, частью моря.
Остановись. Остановись!
Он был в волне, и волна была в нем. Насекомое внутри него напряглось, он чувствовал его.
Но прошло несколько минут — и контакт с новой волной был потерян. Майя теребила его, не замолкая ни на секунду:
