Гильермо дель Торо - Штамм. Начало
Ссора набирала обороты, явно перерастала в драку.
«Твой человек в опасности».
Палмер наклонился вперед. Господин Фицуильям находился в доме. Палмер строго-настрого запретил ему выходить во внутренний дворик.
– Вы сказали, что ему гарантирована безопасность.
Палмер услышал топот, затем рычание, человеческий крик.
– Остановите их.
Голос Владыки, как обычно, звучал ровно и бесстрастно:
«Им нужен не он».
Палмер в панике поднялся. Владыка имел в виду его? Это ловушка?
– У нас договор.
«Он действителен, пока устраивает меня».
Палмер снова услышал крик, теперь ближе, тут же грохнули два выстрела. Одна из дверей распахнулась, во внутренний дворик выскочил господин Фицуильям, бывший морской пехотинец весом сто двадцать килограммов, в строгом дорогом костюме, с пистолетом в руке. В глазах его сверкала тревога.
– Сэр… они преследуют меня…
И вот тут его взгляд сместился с Палмера на невероятно высокую фигуру, возвышавшуюся у того за спиной. Пистолет выскользнул из руки господина Фицуильяма и упал на плиточный пол. Кровь разом отлила от лица, господин Фицуильям покачнулся, как иной раз покачивается канатоходец, идущий по натянутой струне, и плюхнулся на колени.
Следом появились обращенные. Вампиры в самой разной одежде, от деловых костюмов до готских кожанок и ветровок папарацци. Все вонючие, измазанные после ночевки в земле. Они ворвались во внутренний дворик, будто собаки, созванные неслышным для уха человека свистком.
Возглавлял их сам Боливар, истощенный, практически облысевший, в черном халате. Будучи вампиром первого поколения, в превращении из человека он прошел дальше остальных: кожа – алебастр, подсвеченный изнутри, глаза – мертвые луны.
Рядом с ним стояла фанатка, которой пуля господина Фицуильяма попала в лицо, разнесла скулу, отхватила пол-уха. Девица скалилась в злобной ухмылке.
Остальные толпились позади, не сводя с Владыки черных глаз. В них читались восторг и обожание.
«Дети».
Палмера – он стоял между ними и Владыкой – будто не замечали. Своим присутствием Владыка заставил их забыть обо всем. Более всего они напоминали язычников, стоящих перед святилищем.
Господин Фицуильям застыл на коленях, словно не мог подняться.
Владыка заговорил, и Палмер понял, что слова обращены исключительно к нему.
«Ты привез меня сюда. Не хочешь взглянуть?»
Однажды Палмер видел Владыку. В темном подвале на другом континенте. Смутно… и при этом достаточно ясно. Образ этот никогда не покидал его.
Но теперь ничего другого не оставалось. Палмер закрыл глаза, чтобы собраться с духом, открыл и приказал себе повернуться, рискуя ослепнуть, как при взгляде на солнце.
Его глаза поднялись от груди Владыки к…
…его лицу.
Жуть и… слава.
Нечестивость и… великолепие.
Дикость и… святость.
От немыслимого ужаса лицо Палмера вытянулось и превратилось в маску страха, но потом уголки его стиснутых губ приподнялись, и маску прорезала торжествующая улыбка.
Отвратительное и… запредельное совершенство.
Се Владыка ваш.
Келтон-стрит, Вудсайд, Куинс
Келли быстро пересекла гостиную, с чистой одеждой и батарейками в руках, прошла позади Мэтта и Зака, смотревших новости.
– Мы уезжаем.
Келли уложила все в сумку, стоявшую на стуле. Мэтт повернулся к ней с улыбкой, но Келли было не до улыбок.
– Да ладно тебе, детка, – сказал он.
– Ты меня не слушал?
– Слушал. И очень внимательно. – Он поднялся со стула. – Послушай, Кел, твой бывший муж делает это не впервые. Бросает гранату в нашу счастливую жизнь. Разве ты этого не видишь? Будь что-то серьезное, государство сообщило бы нам.
– Да, разумеется. Чиновники никогда не лгут.
Она ринулась к стенному шкафу в прихожей, чтобы достать пустые чемоданы и собранную дорожную сумку, которую держала там, следуя рекомендациям Управления по чрезвычайным ситуациям муниципалитета Нью-Йорка, – на случай срочной эвакуации. В сумке лежали бутылки с водой, мюсли, батончики, радиоприемник «Грюндик» AM/FM/УКВ с динамо-машиной, вечный фонарик Фарадея, аптечка первой помощи, сто долларов в мелких купюрах и копии всех важных документов в водонепроницаемом пакете.
– Для тебя его слова – пророчество, которое не может не сбыться, – зудел Мэтт, следуя за ней. – Разве ты не видишь? Он тебя знает. Знает, на какие нажать кнопки. Вот почему и совместная жизнь у вас не сложилась.
Келли нырнула вглубь стенного шкафа, отбросила две теннисные ракетки, попавшие под руку. Одна ударила Мэтта по ноге – за то, что он посмел так говорить в присутствии Зака.
– Все не так. Я ему верю.
– Его разыскивают. У него нервный срыв. Все так называемые гении отличаются хрупкой психикой. Как подсолнухи, которые ты постоянно пытаешься вырастить у забора. Головки у них слишком большие, вот и падают под собственным весом.
Келли вышвырнула из шкафа зимний ботинок, но Мэтт отбил его, чем спас свою голень от болезненного удара.
– Дело в тебе, ты знаешь. Это же патология. Он не может тебя отпустить. Все затеяно, чтобы держать тебя на коротком поводке.
Келли развернулась и посмотрела на Мэтта из-под пальто и шуб:
– Ты правда такой бестолковый?
– Мужчины не любят что-либо терять. Они не сдаются.
Келли попятилась, вытаскивая большой чемодан:
– Поэтому ты не хочешь ехать?
– Я не могу ехать, потому что должен идти на работу. Если бы очередной придуманный твоим мужем конец света помог мне увильнуть от инвентаризации, я бы уехал, поверь мне. Но в реальном мире, если ты не выходишь на работу, тебя увольняют.
Келли повернулась к Мэтту, раздраженная его упрямством.
– Эф велел уехать. Никогда раньше он так себя не вел, никогда так не говорил. Это реальная угроза.
– Всего лишь истерия, связанная с затмением. Об этом говорили по телевизору. Люди сходят с ума. Если бы я подумывал покинуть Нью-Йорк из-за местных психов, то сделал бы это давным-давно.
Мэтт протянул руки к ее плечам. Келли поначалу стряхнула их, потом позволила ему на мгновение прижать ее к себе.
– Я буду время от времени наведываться в отдел электроники, включать телевизор, смотреть, что происходит. Но мир продолжает вертеться. Для тех из нас, у кого есть реальная работа. Я хочу сказать… ты завтра пропустишь занятия?
Келли понимала, что ее ученики могут пострадать, но превыше всего ставила Зака.
– Может, они отменят уроки на несколько дней. Если на то пошло, сегодня очень многих не было в школе…
– Это же дети, Кел. Грипп.
– Я думаю, это затмение, – подал голос Зак. – Фред Фэлин сказал мне в школе. У всех, кто смотрел на луну без очков, изжарились мозги.
