Виталий Вавикин - Дети ночных цветов. Том 2
– Предпочитаешь снова спать в машине?
– Не помню, чтобы раньше это тебя останавливало. Кажется, когда мы познакомились, ты не мог даже заплатить за обед.
– Я помню.
– Слава богу! А то я уже решила, что ты вспомнил все, кроме этого. – Она включила передачу и лихо сорвалась с места. – Или же это на тебя так действует та странная женщина?
– Какая женщина?
– Марла.
– Она не странная.
– Так трюк с работой был для того, чтобы вернуться к ней?
– Нет.
– Докажи. – Сэнди остановилась на перекрестке, сложила губы бантиком, повернулась к Доновану. – Поцелуй меня.
– Нет.
– Пилигрим, которого я знала, поцеловал бы!
– Дело не в пилигриме. – Донован скосил глаза на заднее сиденье.
– Стесняешься Бонни?! – Сэнди начала было улыбаться, но затем поджала губы.
До позднего вечера она не возвращалась к этому разговору. Иллинойс остался позади. Отель, где они остановились на ночь, был небольшим, но чистым.
– Подожди меня в машине, – попросила Сэнди Донована. – Я уложу Бонни спать и сразу выйду. – Она улыбнулась и заговорщически подмигнула ему. – Кажется, здесь есть небольшой бар? Можно будет поужинать и немного выпить.
– Я могу снять еще один номер, – предложил Донован.
– Зачем? – Сэнди изобразила удивление, снова улыбнулась. – Просто дождись, когда я уложу Бонни. – Она шла в свой номер, сильно раскачивая бедрами. Слишком сильно. Донован проводил ее взглядом, вышел из машины.
В баре было тихо и пахло сигаретным дымом. Донован заказал два пива, пачку фисташек и стал ждать Сэнди. Пиво кончилось, но Сэнди так и не пришла.
– Могу я взять ужин на двоих с собой? – спросил Донован бармена, получил бумажный пакет, расплатился и вышел на улицу.
– Я вообще-то надеялась на бар, – сказала Сэнди, открывая дверь.
– Бар закрывается.
– Черт. – Она оглянулась, бросила короткий взгляд на кровать, где спала Бонни. – Давай, поедим на улице?
– Ладно. – Донован поставил пакет на капот «Фиесты». Сэнди взяла бутылку пива.
– Обиделся, что я так долго?
– Нет.
– Бонни не хотела засыпать.
– Понятно. – Донован огляделся. – Уверена, что не нужно снять еще один номер?
– Чем тебе не нравится машина?
– Что?
– Иди сюда, – Сэнди притянула его к себе, поцеловала в губы, отпрянула назад. – Сначала ужинаем или потом?
– Сначала, – Донован вернулся к пакету с ужином.
– Думаешь о Марле? – спросила Сэнди.
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Я не видел тебя три года.
– Но ты ведь сказал, что хочешь помочь мне.
– Не только тебе.
– Боишься, что без меня с тобой случится то же, что и с остальными?
– Не без тебя, а без Бонни.
– Вот теперь ты похож на пилигрима, – Сэнди грустно улыбнулась, вернулась к ужину.
– Обиделась? – спросил ее Донован.
– Немного, – она демонстративно отвернулась.
Эту ночь они провели в отеле на разных кроватях. Утром Бонни проснулась раньше всех, разбудила Донована и долго стояла возле его кровати, вглядываясь ему в глаза, пока он не позвал Сэнди. Она сонно огляделась, позвала девочку. Бонни вздрогнула, отошла от кровати Донована.
– Чего она хотела? – спросил он Сэнди, когда они шли к машине. Она пожала плечами и для верности тряхнула головой.
Оставленная открытой дверь в номер захлопнулась. Сэнди вздрогнула, обернулась. Бонни заперлась изнутри и долго отказывалась открывать. Затем, когда Донован сходил к управляющему и взял у него запасной ключ, закатила истерику. Не обращая внимания, Сэнди усадила ее на заднее сиденье в детское кресло. Бонни продолжала плакать и кричать. Но слез не было. В основном крики: дикие, животные.
– Если она не замолчит, то я сойду с ума, – предупредил Донован.
– Переживешь. – Сэнди бросила на него злобный взгляд. Бонни на заднем сиденье передохнула и снова залилась криком.
Ближе к обеду голос ее охрип, она стихла, заснула.
– Думаешь, она понимает, куда мы едем? – спросил Донован.
– Не сомневаюсь. Вопрос лишь в том, понимает ли она, зачем? – Сэнди настроила зеркало заднего вида так, чтобы можно было видеть Бонни, на случай, если она вдруг проснется, но девочка спала до самого Честона.
Дом доктора Локвуда находился на окраине города и выглядел нежилым и заброшенным. Одно из окон было разбито. В почтовом ящике накопилась кипа корреспонденции.
– Будет заодно повод зайти, – сказала Сэнди, забирая из ящика письма.
Они поднялись по крыльцу и постучали в дверь. Замок был сломан.
– Доктор Локвуд? – позвала Сэнди, проходя в дом. Никто не ответил. Окна были зашторены, дверцы шкафов открыты. – Доктор? – Сэнди увидела оборванца на диване. Лицо его скрывала спутанная борода. Он спал, запрокинув голову. Рот его был открыт, обнажая гнилые зубы. Одежда пахла потом и испражнениями. – Доктор Локвуд? – Сэнди недоверчиво тронула оборванца за плечо. Он вздрогнул, открыл глаза. Безумные глаза. – Это я. Сэнди. Вы узнаете меня, доктор?
– Сэнди? – он тряхнул головой.
– Вы лечили меня после родов.
– Роды?
– Это было в отеле Палермо. Вы помните отель Палермо? Помните Стэнли Донована, Бадди Хоскинса? – она вглядывалась в его светлые глаза, но в них не было рассудка. – Вы помните Милвилл?
– Милвилл? – доктор Локвуд неожиданно вздрогнул. Ноги его поджались, в глазах появился страх.
– Да. Милвилл. Мы были там. Все мы. И вы нас спасли. Вы помогли нам забрать наших детей.
– Детей? – доктор Локвуд снова вздрогнул.
– Вы изучали их, помните? Обещали помочь Камиле Синдхарт. Вы помните Камилу и ее ребенка?
– Ребенка? – голос Локвуда задрожал, взгляд устремился мимо Сэнди, к входной двери. Донован обернулся, увидел Бонни, выругался.
– Убери ее отсюда! – заорала ему Сэнди. Вместе с ней заорал и доктор Локвуд, вскочил с дивана, побежал в соседнюю комнату, выбивая закрытую дверь. Сэнди побежала следом за ним. Зазвенело разбившееся стекло. Донован решил, что Бонни сейчас снова закричит, но вместо этого на ее губах появилась улыбка.
– Иди в машину, – велел ей Донован. Улыбка стала шире, но Бонни подчинилась.
Девочка забралась обратно в «Фиесту», закрыла за собой дверь. Вернулась Сэнди, бросила на стол пачку писем, устало рухнула на старый диван.
– Локвуд убежал?
– Во дворе. Плачет. – Сэнди выругалась. – Можешь попробовать поговорить с ним сам. У меня уже сил нет. – Она откинулась на спинку дивана, закрыла глаза.
Донован вышел во двор. Доктор Локвуд лежал на спине и смотрел в небо. Губы его шевелились. Донован прислушался, но не понял ни одного слова. Язык был ему незнаком, да и был ли это язык?
– Думаешь, я мог стать таким же? – спросил он, вернувшись в гостиную. Сэнди наградила его усталым взглядом и пожала плечами.
