Клайв Баркер - Книга демона, или Исчезновение мистера Б.
Подумайте. Почему бы нет? Почему бы вам не извлечь выгоду из нашей маленькой сделки? А пока вы это обдумываете, я расскажу вам, что случилось, когда меня вытащили из-под земли и я наконец увидел солнце.
Вы должны внимательно слушать меня, друг, потому что в моей истории много темного, но каждое слово в ней — правда, клянусь маминым голосом. Вам с лихвой хватит материала на книгу, поверьте. Запоминайте подробности, потому что именно им верят люди.
И не забывайте вот что: люди хотят верить. Не всему, конечно. Земля на трех китах, к примеру, вышла из моды. Но в мою ядовитую историйку они захотят поверить… Нет, не так. Они не просто хотят верить. Им необходимо верить. Что нужно существам, живущим в мире зла, как не откреститься от ответственности за зло? Для этого и служат демоны и их демонации.
Не сомневаюсь, вы сами такое испытывали. Вы тоже становились свидетелями омерзительных деяний. Уверен, они сводили вас с ума — будь то мальчишка, отрывающий лапки мухе, или диктатор, подвергший целый народ геноциду. Вы даже можете сказать — о, это отличный поворот сюжета! — что сохранили рассудок по единственной причине: потому что записали все это дословно и страницы стали орудием экзорцизма. Вы очищались от увиденного, выплескивая слова на бумагу. Удачно сказано, хоть хвастаться и нехорошо. Очищение от увиденного. Очень метко.
Конечно, найдется немало ханжей, которые фыркнут и манерно заявят, что не хотят марать руки демонской книгой. Но это вранье. Все любят читать про страшное и испытывать отвращение, после которого еще слаще вернуться к любви. Вам нужно только слушать меня внимательно и запоминать ужасы на будущее. Потом вы сможете поклясться, что у вас сведения из достоверного источника. Назовите мое имя, если хотите. Мне все равно.
Но я должен предупредить вас, друг. То, что я увидел в небесах и о чем сейчас расскажу вам, — не для слабонервных.
Это тошнотворная история. Не позволяйте леденящим душу подробностям огорчать вас. Отнеситесь к жутким эпизодам, как к деньгам в банке. Это мой дар в обмен на сожжение книги — солидный капиталец из ужасов. Теперь вы видите, что это выгодная сделка?
Да, я не сомневался. Теперь позвольте мне продолжить рассказ с того места, на котором я остановился. Итак, я впервые в жизни поднимался из подземного мира.
Это не самый достойный выход в свет — когда тебя тащат через расселину в скале, поймав в сеть.
— Во имя Христа, что это? — воскликнул человек с пышной бородой и еще более пышным пузом, сидевший в отдалении на валуне.
У этого большого человека была большая собака, которую он держал на коротком поводке, за что я был ему признателен, потому что злобной псине я явно не понравился. Она ощерила зубы, открыв пятнистые десны, и зарычала.
— Ну, отец О'Брайен? — спросил куда более худощавый мужчина с длинными светлыми волосами. На нем был передник, запятнанный кровью. — Ответить можете?
Отец О'Брайен подошел к сети с бутылью вина в руке и, посмотрев на меня несколько секунд, провозгласил:
— Это всего лишь маленький демон, мистер Коули!
— Еще один! О нет! — отозвался здоровяк.
— Хотите, чтобы мы сбросили его вниз? — задал вопрос светловолосый и глянул на троих мужчин, тянувших веревку, на конце которой висел я.
Все они выбились из сил и обливались потом. Между жерлом расселины и изможденным трио стояла четырехметровая башня из дерева и железа. К ее основанию были привалены несколько больших валунов, чтобы она не опрокинулась. Две металлические стрелы отходили от верхушки башни, словно это была виселица для двоих преступников. Веревка, державшая мою сеть, взбегала вверх и пряталась в желобе большого колеса на конце одной из стрел, потом тянулась вдоль стрелы вниз к троим верзилам, державшим эту веревку (и мою жизнь) в своих огромных лапах.
— Ты говорил, что там водятся великаны, О'Брайен?
— Да, водятся. Великаны нам еще попадутся, клянусь. Но они встречаются нечасто, Коули.
— Есть хоть одна причина, чтобы оставить вот этого?
Священник оглядел меня.
— Он не годится даже на корм собакам.
— Почему? — спросил Коули.
— Он весь в шрамах. Самый уродливый демон из всех, кого я когда-либо видел.
— Дайте-ка я погляжу, — сказал Коули, поднимая обширный зад с большого валуна.
Они направлялись ко мне — сначала живот, потом его обладатель.
— Шамит, — обратился Коули к человеку с соломенными волосами. — Возьми Глотку на поводок.
— В прошлый раз она меня укусила.
— Не рассуждай, кретин! — заорал Коули. — Знаешь сам, я не люблю повторять.
— Да, Коули. Простите, Коули.
Желтоволосый Шамит взял поводок Глотки, явно опасаясь, что его снова укусят. Но у псины были другие соблазны: я. Она ни на миг не отводила от меня больших черных глаз, слюна потоком бежала из ее пасти. Ее горящий взгляд подсказал мне, что в жилах этой собаки, возможно, течет кровь адских псов.
— Ты чего уставился на мою собаку, демон? — спросил Коули.
Видимо, это всерьез рассердило его, потому что он вынул из-за пояса железный прут и ударил им меня два-три раза. Бил он больно, и впервые за много лет я забыл о силе слов и просто завизжал, как разъяренный гиббон.
Мой вопль раззадорил псину, и она залаяла, содрогаясь всем своим огромным телом при каждом звуке.
— Немедленно утихни, демон! — закричал Коули. — И ты, Глотка!
Собака тут же замолчала. Я же умерил свои вопли до едва слышных стонов.
— Что нам с ним делать? — спросил Шамит. Он вытащил небольшой деревянный гребень и расчесывал им свои золотистые кудри снова и снова, едва ли осознавая, что делает. — С него даже шкуру сдирать бесполезно, вон сколько шрамов.
— Это ожоги, — сказал священник.
— Еще один образчик ирландского юмора, О'Брайен?
— Я не шучу.
— Боже правый, О'Брайен, хватит дуть вино, подумайте лучше, что за чушь вы городите! Это демон. Мы вытянули его из вечного пламени ада. Откуда взяться ожогам у твари, живущей в таком месте?
— Я не знаю. Просто хотел сказать…
— Ну…
Глаза О'Брайена переместились с лица Коули на металлический прут и обратно к лицу Коули. Кажется, я был не единственным, кто терпел боль от этой штуковины.
— Нет-нет, Коули, я ничего. Это все пьяная болтовня. Наверное, вы правы. Надо бы мне на время завязать с вином.
Закончив говорить, он поступил как раз наоборот: повернулся спиной к Коули, поднес к губам бутыль и тяжело пошел прочь.
— Вокруг меня одни пьяницы, идиоты и…
Его взгляд случайно остановился на Шамите. Тот водил и водил гребнем по волосам, глядя в пространство широко открытыми глазами, будто ритуал причесывания ввел его в некое подобие транса.
