Стивен Кинг - Слепой Вилли
Шератон Готам, один из лучших отелей первого класса в мире, что находится на пересечении Сороковой и Бродвея, и по его вестибюлю под гигантской люстрой, словно в глубокой пещере, туда — сюда движутся многотысячные потоки людей. Они ищут здесь удовольствие, пытаются откопать клад, не обращая внимания ни на рождественскую музыку льющуюся из динамиков, ни на гул разговоров из трех ресторанов и пяти разных баров, ни на шелест обзорных лифтов, скользящих вверх — вниз в своих шахтах, словно поршни какого‑то экзотического стеклянного агрегата…А так же не замечая слепого, который пробирается сквозь эту толпу к мужскому туалету, огромному как станция метро. Он идет с чемоданчиком, повернув его наклейкой к себе, оставаясь анонимом настолько, насколько слепой может быть неизвестным и незаметным. В таком городе анонимность возможна.
Однако, размышляет он, занимая одну из кабинок чтобы снять и вывернуть другой стороной свою куртку, как такое возможно что за все эти годы никто за мной не следил? Почему никто ни разу не заметил что слепой который входит и зрячий, который выходит это один и тот же человек с одним и тем же чемоданчиком? Ну, вообще‑то в Нью — Йорке, едва ли кто‑то что‑то замечает если это не касается его или ее лично — они по — своему все такие же слепые как и Слепой Вилли. Выходя из своих офисов, растекаясь по тротуарам, скапливаясь на станциях метро и в дешевых ресторанах, они вызывают смешанные чувства жалости и отвращения, как кроты, чьи норы разрушил фермер своей бороной. Он постоянно сталкивается с подобной слепотой, и он понимает что эта слепота является одной из причин его удачного бизнеса… но конечно не единственная. Они не все кроты, а он уже давно играет в эти игры. Конечно же он принимает меры предосторожности, много всяких уловок, но все же есть такие моменты (как например сейчас — он сидит со спущенными штанами, раскручивает свою трость и складывает ее в чемодан) когда его легко можно поймать, обокрасть и очень легко раскрыть. Вилок прав насчет «Пост» — им такое понравится. И «Новости» тоже с удовольствием такое покажут. Это была бы новость похлеще чем община Амана или О. Джей Симпсон. Они никогда бы его не поняли, никогда даже не хотели его понять, никогда не желали даже выслушать его точку зрения. Кстати, какая у него точка зрения?
Он выходит из кабинки, покидает туалет и шумный беспорядок Шератон Готам. Никто не подходит к нему и не спрашивает, «Извините, а разве вы не были только что слепым?». Никто не смотрит на него больше двух раз когда он выходит на улицу, неся большой чемодан будто он весит 20 фунтов, а не все сто.
Пошел снег. Он идет медленно, часто перекладывая чемодан из одной руки в другую — он снова Вилли Тиль. Еще один уставший парень идет с работы. И пока он идет он размышляет о своем необъяснимом успехе. В Евангелии от Матфея есть один стих который он запомнил. В нем говорится, что слепые поводыри ведут слепых, а если слепой ведет за собой незрячего, то они оба упадут в канаву. И еще есть старая пословица: «В королевстве слепых одноглазый — король.» Он что одноглазый? Может в этом весь секрет его многолетнего успеха?
Нет, он так не думает. Глубоко в душе он верит что он под некой защитой. Не бога (он вообще вряд ли верит в бога, во всяком случае не в того о котором вещают в той церкви у которой он проводит так много времени), а, может быть, разумной силы, которая всегда видит его как Слепого Вилли. Вы можете называть это судьбой, или высшей силой — Божественной Силы — как многие алкаши это называют. Или это просто слепая фортуна уравновешивает свои весы. По большому счету это без разницы. Все что он знает наверняка — это то что его никогда не грабили и никогда не забирали куда бы то ни было. Хотя до этого он никогда не встречал таких как Джаспер Вилок.
«Может мне следует последить за тобой как‑нибудь вечерком…», Вилли слышит шепот офицера Вилока в своей голове, в момент когда перекладывает внезапно потяжелевший чемодан из одной руки в другую. Теперь болят обе руки, и он с нетерпением ждет когда доберется до своего офиса. «Посмотреть куда ты ходишь. Увидеть в кого ты превращаешься…»
И что же ему делать с офицером Вилоком? А что он может? Он не знает.
5:15 дня
Юный попрошайка в грязной красной пайте уже давно ушел. Его место занял уличный Санта. Для Вилли не составляет труда узнать молодого толстяка, бросающего в горшок Санты доллар.
«Привет, Ральфи!», громко приветствует он.
Ральф Вильямсон оборачивается, и увидев Вилли, лицо его озаряет улыбка. Он поднимает руку в перчатке для рукопожатия. Сейчас снег усилился и на фоне ярких огней и рядом с Сантой, Ральф похож на фигурку с рождественской открытки. Или просто на современного Боба Кретчита (персонаж диснеевского фильма «Рождественской истории» — прим. перев.) «Привет, Вилли! Как делишки?»
«Как при пожаре», усмехаясь отвечает он, подходя к нему. Кряхтя, ставит свой чемодан на землю и сунув руку в карман находит бакс для Санты. Наверняка еще один обманщик, и выглядит этот Санта дерьмово, да какое к черту ему до них дело?
«А что там у тебя?», спрашивает Ральф, поправляя шарф и глядя на чемодан Вилли, «Звон такой словно ты обчистил детскую копилку.»
«Да нет, всего лишь нагревательные спирали. Тысячи, черт возьми!»
«Работаешь до самого Рождества?»
«Ага», отвечает он и тут же мысль как разобраться с Вилоком приходит ему в голову. Как он это сделает он еще не знает, но это нормально, ведь это просто вопрос техники. А вот где он это сделает — это уже творческая работа. И не было никакой вспышки озарения, никакого восторга от открытия, словно это решение было частью его самого уже давно. Он надеялся что так и есть. «Ага, до самого рождественского ужина! Ты же знаешь что черт всегда находит занятие для лентяев.» Широкое и приятное лицо Ральфа расплылось в улыбке, «Сомневаюсь что ты лентяй.» Вилли улыбнулся в ответ, «Ты понятия не имеешь какие бесы живут в душе у меня. Наверное возьму‑ка после Рождества я пару деньков отпуска. Думаю мне это на пользу.»
«Поедешь на юг?»
«На юг?», переспросил Вилли и рассмеялся, «О, нет! Это не для меня. Дома есть чем заняться. Свой дом надо держать в порядке, Ральфи. Если за ним не следить он однажды просто развалится.»
«Наверное», отвечает Ральф и натягивает шарф на уши, «Увидимся завтра?»
«Обязательно», говорит Вилли и протягивает руку, «Дай пять!»
Ральфи быстро протягивает руку, и стеснительно улыбаясь, поворачивает ладонью вверх, «Дай десять, Вилли!»
Вилли в ответ хлопает его по руке, «Ну как тебе, Ральфи — малыш?»
Стеснительная улыбка парня превращается в ухмылку довольного подростка, «Так классно что хочется еще!», восклицает он и хлопает по руке Вилли уже более уверенно. Вилли смеется, «А ты мужик, Ральф!»
