Мишель Цинк - Хранительница врат
Я вздыхаю.
— По-моему, я видела ее несколько дней назад. Здесь, в Милторп-Манор. Я проснулась посреди ночи и увидела кого-то на лестнице. Думала, это Руфь или еще кто из прислуги, окликнула ее и… выглядела она совсем как Элис.
— То есть как это — «выглядела как Элис»?
— На самом деле, фигура казалась совсем призрачной. Я так и поняла, что это не настоящий человек из плоти и крови. Но это точно была она. — Я киваю, с каждым мигом набираясь уверенности. — Даже не сомневаюсь.
Соня поднимается, отходит к окну и долго молчит. Наконец нарушает молчание, и в голосе ее смешиваются страх и восторг.
— Значит, она может нас видеть. Или и видеть, и слышать.
Я киваю, хотя Соня все так же стоит спиной ко мне.
— Пожалуй.
Она поворачивается.
— И что это значит для нас? Для поиска пропавших страниц?
— Ни одна Сестра, служившая пророчеству, по своей воле не выдаст Элис местонахождение недостающих страниц. Однако если моя сестра способна наблюдать за нашими поисками, то может и попытаться опередить нас, либо выгодно воспользоваться нашими результатами — или же не позволить нам добраться до цели.
— Однако она не может физически войти в этот мир. Не может войти в него полностью на тот срок, что потребуется для слежки за нами. Ей придется отправиться в Лондон на корабле и следовать за нами лично — а на это нужно время.
— Для этого она может нанять кого-нибудь.
Соня глядит мне в глаза.
— Лия, что нам делать? Как помешать ей добраться до страниц, если она способна издалека отслеживать все наши перемещения?
Я пожимаю плечами. Ответ прост.
— Надо успеть первыми.
Надеюсь, Соня не догадывается, что я вкладываю в свои слова куда больше убеждения, чем чувствую на самом деле: осознание того, что вскоре предстоит сойтись с сестрой лицом к лицу, сильно страшит меня — осознание того, что Элис готова к встрече, что пытается снова запустить в ход жернова пророчества. По сравнению с силами сестры, все мои умения кажутся жалкими и незначительными.
Но больше у меня ничего нет.
5
Мы с Соней сидим в маленьком внутреннем дворике за домом в Милторп-Манор. Здесь не так тихо и зелено, как в Берчвуде, однако густые заросли кустов и прелестные цветы повсюду служат хоть каким-то убежищем, пристанищем вдали от лондонской грязи и сумятицы. Мы сидим в одинаковых креслах, прикрыв глаза, подставив лица солнцу.
— Принести зонтик? — спрашивает Соня из последних остатков чувства долга и приличия, однако я понимаю, что на самом деле ей все равно. Голос ее исполнен лени.
Я даже не открываю глаз.
— Не стоит. В Англии солнце такое слабое, что от него прятаться не стоит.
Кресло рядом со мной поскрипывает. Я знаю: Соня повернулась посмотреть на меня. В голосе ее звучит ласковая насмешка.
— А вот лондонские барышни с фарфоровой кожей наверняка в такой день от солнца таятся.
Я поднимаю голову, прикрываю глаза рукой.
— Тем хуже для них. Как я рада, что не принадлежу к их числу!
Легкий ветер разносит по саду веселый Сонин смех.
— Ни ты, ни я!
Внезапно до нашего дворика доносятся громкие встревоженные голоса. Мы с Соней дружно поворачиваемся в сторону дома. Похоже, там кто-то ссорится, хотя до сих пор я ни разу не слышала, чтобы слуги кричали друг на друга.
— Что-то стряслось… — Соня не успевает докончить фразы, как во дворике слышен приближающийся стук башмаков, да и голоса становятся все громче и громче…
— …просто смешно. Вы не должны…
— Да ради всего святого, не…
Из-за угла дома показывается юная девушка. По пятам за ней спешит Руфь.
— Простите, мисс, я ей твердила-твердила…
— А я ей твердила, что о нас докладывать не надо, мы не чужие!
— Луиза!
Этот орлиный нос, копну каштановых локонов, полные алые губы ни с чем не перепутаешь — но я никак не могу поверить, что вижу перед собой подругу.
У нее нет времени отвечать мне — потому что за спиной у нее появляются еще две фигуры. От изумления я теряю дар речи.
— Вирджиния! И… Эдмунд? — восклицает Соня.
Еще секунду я стою, не в силах поверить, что это реальность, а не полуденный сон. Эдмунд улыбается. Это всего лишь тень прежней улыбки, какой он улыбался, когда Генри был жив, — но и ее достаточно. Меня начинает бить дрожь, оцепенение спадает.
Мы с Соней радостно бросаемся навстречу нежданным гостям.
После череды взволнованных и возбужденных приветствий тетя Вирджиния и Луиза присоединяются к нам с Соней в гостиной для чая с печеньем, пока Эдмунд разбирается с багажом. Печенье нашей кухарки — что гранит, зубы сломаешь. Тетя Вирджиния отважно вгрызается в одно из них, и я невольно морщусь.
— Жестковато, да?
Тетя отвечает не сразу, сражаясь с откушенным куском. Наконец, с трудом сглотнув, она произносит:
— Ну разве что самую малость.
Луиза тянется взять и себе штучку. Мне хочется ее предостеречь, но Луизу не остановишь. Неуемный пыл моей подруги способен унять разве что ее собственный опыт.
Она с громким треском надкусывает печенье, но тут же выплевывает крошки в носовой платок.
— Самую малость? Да я чуть зуб не сломала! Кто в ответе за это кулинарное преступление?
Соня прикрывает рот рукой, сдерживая смех, а вот я удержаться не успеваю.
— Тсс! Кухарка испекла. И потише, ладно? А то оскорбишь ее в лучших чувствах.
Луиза выпрямляется.
— Уж лучше пусть страдают ее чувства, чем наши зубы!
Я пытаюсь напустить на себя неодобрительный вид, но сама понимаю, что ничего не вышло.
— Ох, как же я по вам обеим скучала! Когда вы приехали?
Луиза с тихим звоном опускает чашку на стол.
— Корабль причалил сегодня утром, ни днем раньше, чем следовало! Меня страшно укачивало всю дорогу.
Я тут же вспоминаю качку во время нашего с Соней плавания из Нью-Йорка в Лондон. Я не так подвержена морской болезни, как Луиза, но все равно путешествие вышло не из приятных.
— Знай мы о вашем приезде, встретили бы вас в порту! — говорит Соня.
Тетя Вирджиния осторожно взвешивает слова.
— Это было… довольно спонтанное решение.
— А что случилось? — спрашивает Соня. — Мы ждали Луизу только через несколько месяцев, и… ну…
Она замолкает, боясь показаться грубой.
— Да, понимаю. — Тетя Вирджиния отставляет чашку. — Не сомневаюсь, что меня вы не ждали и вовсе. Во всяком случае, так скоро.
В глазах видно нечто такое, что мне становится не по себе.
— Так почему ты приехала, тетя Вирджиния? То есть, я страшно рада тебя видеть. Просто…
