Дин Кунц - Дом Грома
— Да, похоже, так оно и есть, — согласилась Сюзанна. — И, по правде говоря, я не очень-то жалею об этом. Но есть другая вещь, которая совершенно вылетела из моей памяти и которая доводит меня буквально до панического состояния. Это моя работа. Черт возьми, я не могу припомнить ни малейшей детали, ничего. Я, конечно, помню, что работала физиком. Помню, как получала ученые степени в Калифорнийском университете; все эти сложные, специфические понятия прекрасно сохранились в моей памяти. Я могу приступить к работе хоть сейчас, мне даже не надо восстанавливать полученные в ходе учебы навыки и знания. Но где я работала все эти годы? Чем я там занималась? Кто был моим начальником? Кто были мои коллеги по работе? Был ли у меня офис или лаборатория? Как физик, я ведь должна была работать в лаборатории, не так ли? Но я совершенно не могу припомнить, где все это находилось...
— Вы работали в корпорации «Майлстоун» в Ньюпорт-Бич в Калифорнии, — напомнил Макги.
— Именно это сказал мне и доктор Витецкий. Но это название ничего мне не говорит.
— Вам уже удалось многое вспомнить. И это придет на память, надо только подождать.
— Нет-нет, — замотала головой Сюзанна. — Здесь какой-то особый случай. Все остальные воспоминания выплывали словно из тумана. Туман рассеивался, и все становилось на свои места. Но когда я начинаю вспоминать свою работу, то вместо тумана на этом месте... чернота... непроглядная темень. Все словно провалилось в какую-то черную бездонную пропасть. В этом есть что-то... пугающее.
Макги подвинулся поближе к кровати, переместившись на самый край стула. Брови его нахмурились.
— У вас в бумажнике мы обнаружили пропуск корпорации «Майлстоун», — объяснил он. — Может быть, эта карточка на что-то натолкнет вас.
— Может быть, — с сомнением проговорила Сюзанна. — Но мне бы хотелось, конечно, на нее взглянуть.
Ее бумажник находился в нижнем ящике столика, стоящего у кровати. Макги достал его и протянул Сюзанне.
Она открыла бумажник и сразу же обнаружила пропуск. Он был запрессован в пластмассу, и на нем имелась ее фотография небольшого формата. По верхнему краю карточки синими буквами на белом фоне читалась надпись из двух слов: КОРПОРАЦИЯ «МАЙЛСТОУН». Под ней черными буквами были напечатаны имя и фамилия Сюзанны, еще ниже шла информация о владелице пропуска — возраст, рост, вес, цвет волос и глаз. Внизу карточки красным шрифтом был отпечатан номер пропуска. Больше никаких надписей не было.
Доктор Макги привстал со стула и посмотрел на Сюзанну в тот момент, когда она разглядывала свой пропуск.
— Это на что-то наталкивает вас?
— Нет, — коротко ответила она.
— Совсем никаких ассоциаций?
— Не могу даже припомнить, что когда-либо раньше видела этот пропуск.
Она вертела карточку у себя в руках, пытаясь нащупать хоть какой-нибудь знакомый признак, выйти на нужную тропинку памяти. Карточка казалась ей все такой же незнакомой, она бы не удивилась, если бы ей сказали, что эту карточку обнаружили на корабле, прилетевшем с Марса.
— Все это очень и очень странно, — размышляла Сюзанна вслух. — Я пыталась вспомнить, когда я в последний раз была на работе. Это был день перед отпуском. Я даже могу восстановить кое-какие фрагменты. Некоторые — очень отчетливо. Я помню, как встала в то утро, как готовила себе завтрак, ела, просматривала газеты. Это так же свежо в моей памяти, как и завтрак, который был сегодня утром. Помню, как пошла в гараж, села в машину, завела ее... — Замолчав, она завороженно смотрела на карточку, сжимала ее в пальцах, словно пытаясь ощутить ими какую-то невидимую субстанцию, заключенную в этом пластмассовом прямоугольнике. — Я помню, как выехала на машине из гаража... и после этого помню уже только возвращение вечером на машине домой. В середине ничего нет, кроме черноты, пустоты. И это касается почти всех воспоминаний о моей работе, таков почти каждый день. Я пытаюсь за что-то ухватиться, но это ускользает от меня. Эти воспоминания не в тумане. Они просто не существуют. Все еще продолжая стоять рядом с ее кроватью, доктор Макги заговорил мягким, ободряющим голосом:
— Конечно же, на самом деле эти воспоминания существуют, Сюзанна. Надо только хорошенько порыться в подсознании. Представьте себе, что вы сидите за рулем своей машины утром того дня.
— Я уже пробовала.
— Попробуйте еще раз.
Она закрыла глаза.
— Вероятно, это был обычный августовский день в южной Калифорнии. — Макги пытался помочь ей восстановить картину того утра. — Жара, голубое небо, возможно, легкая дымка.
— Жара, голубое небо — точно, — подтвердила Сюзанна. — А вот дымки не было, и на небе не было ни единого облачка.
— Итак, вы сели в машину и стали выезжать на шоссе. Попробуйте теперь вспомнить, по какой дороге вы поехали на работу.
Сюзанна молчала целую минуту. Затем промолвила:
— Бесполезно. Я не могу вспомнить.
— Как назывались те улицы, по которым вы ехали? — настаивал Макги.
— Не знаю.
— Да нет же, знаете. Назовите хотя бы одну улицу. Хотя бы одну, чтобы клубок начал разматываться.
Сюзанна изо всех сил пыталась ухватиться пусть за самый слабый след исчезнувшего из ее памяти куска жизни. Пыталась вспомнить чье-нибудь лицо, голос, деталь из обстановки комнаты на работе — все было тщетно.
— Простите, — призналась она, — но я не могу вспомнить ни одного названия улицы.
— Вы рассказывали, что выезжали на шоссе из гаража. Правильно? Если вы помните это, значит, вы должны помнить и то, куда вы поехали, когда оказались на шоссе. Вы свернули налево или направо?
С закрытыми глазами Сюзанна пыталась найти ответ на этот вопрос до тех пор, пока у нее снова не началась головная боль. Наконец она открыла глаза, посмотрела на Макги и, вздохнув, сказала:
— Я просто не знаю.
— Филипп Гомез, — произнес Макги.
— Что?
— Филипп Гомез.
— Кто это? Кто-нибудь из тех, кого я должна помнить?
— Это имя вам что-нибудь говорит?
— Нет.
— Так зовут вашего патрона в «Майлстоуне».
— Правда? — она попыталась представить себе Филиппа Гомеза. Но припомнить лицо этого человека ей не удалось. Ей не удалось также вспомнить что-либо о нем.
— Мой патрон? Филипп Гомез? Вы уверены в этом? Макги засунул руки в карманы своего халата.
— После того как вы поступили в нашу больницу, мы попытались связаться с кем-нибудь из вашей семьи и обнаружили, что семьи у вас практически нет — у вас же нет близких родственников. Тогда мы позвонили к вам на работу. Я сам разговаривал с Филиппом Гомезом. По его словам, вы проработали в «Майлстоуне» больше четырех лет. Он был очень обеспокоен тем, что случилось с вами. Он даже звонил сюда сам четыре или пять раз и интересовался вашим здоровьем.
