Дахштайн - Макс Юлия

– Что за бред, бабушка? – ошеломленно выдохнул я, потерев уставшие глаза.

Развернув следующие два листа бумаги, я вообще ничего не понял. Бумага, испещренная знаками, походила бы на древний свиток, если бы послание не было написано современной гелевой ручкой. Загадочные символы были похожи и на китайские иероглифы, и на клинопись одновременно. Они слишком четко начертаны, не дрожащей рукой пожилой женщины. Может, это писала не она?

– Почему мне нельзя уезжать из Праги, ба? – в голос спросил я, дергая крест на серьге.

Черт! Черт! Черт!

Что все это значит? Бабушка реально сошла с ума? Какие проводники, какие темные силы? Она же историк, прагматик и вообще атеистка. Мне хотелось сейчас же купить билет на самолет и, вернувшись в ЛА, расспросить ее обо всем. Но ее состояние и этот строгий наказ не прилетать… Я не мог его нарушить. Или это какая-то игра?

Не выдержав, я набрал доктора Бронса, но мне ответила лишь голосовая почта, сообщившая, что в данный момент он не может говорить. Точно! Хотя нет. Разница во времени девять часов, у них сейчас одиннадцать утра. «Наверное, на сеансе с пациентом», – решил я и позвонил бабушке, но абонент оказался недоступен.

Прокручивая в голове строки из письма, я лег на диван. Снова перечитал первое письмо, пытаясь разгадать, что же имела в виду моя родственница, и не заметил, как провалился в сон.

Ночью вернулась рыжая красотка. Сновидение и реальность перемешались. Сегодня она указывала рукой на зеркало, в котором, словно старый фильм, крутились события прошлого, может, даже другого века.

Отражение показывало часть мрачного кабинета с резными стульями и парчовыми шторами. Я видел шкаф без дверей, в котором стояли банки с неизвестным мне содержимым. Колбы, лампады. Множество мелких склянок с надписями на латыни на этикетках. Я даже слышал шум цокота копыт, который раздавался по брусчатке рядом с полуоткрытым окном.

– Пан Фауст, желаете чего-то еще? – откуда-то из темноты кабинета подобострастно спросили мужчину в костюме эпохи Возрождения. У него были темные вьющиеся волосы, собранные в хвост, и аккуратная бородка. Очевидно, я видел именно Фауста, потому что запомнил его лицо на гравюрах и старых портретах в книгах бабушкиной библиотеки. Тот мужчина в зеркале был похож на него.

Доктор сидел за столом, держа перед собой чашу с жидкостью, напоминающей кровь. Рядом лежали несколько открытых толстых фолиантов и тетрадей. Напротив него стояло зеркало, из которого шагнула она, девушка моих снов. Рыжеволосая была нага. Фауст лихорадочно потянулся к ней, пальцы его тряслись от желания прикоснуться, и она позволила.

Молодой доктор гладил и стискивал ее кожу, скребя ногтями и оставляя красные следы, после чего зацеловывал царапины, точно одержимый. А рыжая просто стояла, опершись о стол. Запрокинув голову, она, казалось, наслаждалась своеобразными ласками. На прежде безразличном лице девушки мелькали эмоции, словно звезды, которые случайно показывались из-за плотной облачной завесы. Я смотрел на нее и не мог отвести взгляд, обездвиженный зрелищем. Меня бросало в жар, внутри растекалось покалывание и приятное ноющее чувство, распространяющееся от паха по всему телу. Я дрожал от возбуждения.

Когда распаленный Фауст потянулся к завязкам на своих брюках, рыжая, вывернувшись, порезала свою ладонь, затем накапала крови в чашу. Все так же молча она взяла чашу с кровью и поднесла к губам Фауста. Не отрывая горящего взгляда от девушки, доктор выпил все.

– Прибери за собой, – приказала она бархатным тоном, уходя.

Ракурс сместился, я понял, что имела в виду девушка. На кушетке возле стола, которую я до этого не видел, лежал человек с перерезанным горлом, залитый собственной кровью. Дикость какая! Я отвернулся от зеркала, ощущая тошноту. Руки сами собой прикрыли горло, будто защищая. Стук сердца отдавался в ушах, а язык онемел, как бывало перед подступающей рвотой. Хорошенько оттолкнувшись ногами, я понесся подальше от зеркала, но, оглянувшись, понял, что бегу на месте. От отвращения и ужаса резко проснулся и сел на постели.

Я должен во всем разобраться, иначе меня тоже можно отправлять в психушку!

Глава 4

Этим же вечером. Грегор Ниотинский

Грегор сделал знак хранителям, и оба двинулись навстречу гуляющей паре. Переулок Старого города [8], внутри которого жались друг к другу средневековые дома, был почти пуст и заканчивался тупиком.

– Вечер добрый! – вежливо поздоровались с супружеской четой два громилы и перегородили им дорогу.

– Добрый. Разрешите пройти, – мужчина, ученик доктора Бронса, нервно попытался прикрыть собой жену. Тощей спины не хватало, чтобы защитить супругу целиком.

– Мистер Крем, пара вопросов – и вы свободны, – Грегор приблизился и учтиво прикоснулся к полям шляпы, здороваясь. Этим вечером он не выглядел как кардинал-епископ, всего лишь хорошо одетый приезжий.

Хранители показали оружие, отодвинув полы пиджаков. Ученик Бронса выпучил глаза и сглотнул, его кадык задвигался под кожей, будто большая картофелина.

– Я говорила тебе, что шататься по Праге ночью – плохая идея! – негромко взвизгнула его миловидная супруга.

– Что вам нужно? Наличных нет, но я отдам карту, только не трогайте нас!

Грегор обманчиво обаятельно улыбнулся.

– Оставьте деньги при себе, мистер Крем. Лишь скажите, что вы передали Дэниэлю Чейзу.

Ученик Бронса поджал губы, а потом все же ответил:

– Три письма от психически нестабильной родственницы.

– Что в них?

– Я не читал, – оскорбился будущий доктор.

Улыбка Ниотинского стала понимающей.

– Полно вам. Думаю, все же читали, хотя бы из чисто научного интереса.

– Хорошо. Первое про Фауста, того, что из Гете. А другие два написаны на языке, который ни я, ни доктор Бронс не смогли определить. Миссис Чейз историк, возможно, это какой-то мертвый язык.

– У вас совершенно случайно не осталось копий? Или фото писем?

– Нет. Не посчитали нужным сделать, – отмахнулся мистер Крем, опустив взгляд на свои ботинки.

– Благодарю за информацию. Хочу, чтобы наша маленькая беседа осталась между нами.

– Я понимаю. – Мистер Крем дрожал всем телом и поскорее желал отделаться от Грегора и его охранников.

В машине, пока глава Ордена стягивал неизменные кожаные перчатки, которые носил даже в жаркое время года, зазвонил мобильный.

– Да. Как ты и предполагал. Зашифровано. Думаю, он озадачится поиском лингвиста, если не посчитает все это выдумкой больной женщины. Пустите в ход Эмиля, он отличный хакер. Пусть мальчик найдет верного нам человека.

Следующим утром. Дэн

Вернувшись домой, я включил ноутбук. Пальцы быстро стучали по клавишам, открывались вкладки. Я был полон решимости найти лингвиста и прочесть два оставшихся письма. Наследство и послания пересекались непонятным мне образом на одной личности – Фаусте. Единственным человеком, кто знал об этом больше меня, являлась Грета Чейз.

Я провел в интернете несколько часов субботнего утра. Поиск не выдавал большого разнообразия, поэтому решил остановиться на том специалисте, чей рейтинг, судя по отзывам, будет выше. Фил все звонил и звонил. Упрямо и настойчиво, поэтому пришлось написать ему, что со мной все хорошо. Я хотел бы ему все рассказать, но не знал, как объяснить происходящее.

Через час, кажется, нашел, к кому поехать за советом. Я всегда верил ба, но в то же время понимал, что она тяжело больна. Заключения врачей тому явное доказательство. И все равно как одержимый собирался на встречу с неким доктором Д. Хокс. Одеваясь, я старался не смотреть в зеркало, а перед уходом и вовсе струсил: завесил его синей простыней. Может, так мне перестанут сниться проклятые сны с рыжей.