Сущность - Де Фелитта Фрэнк

– А вы не можете повернуть камеры? – спросил доктор Балчински.

– Нет, – ответил Крафт, – у них фиксированный угол обзора.

Карлотта попятилась, прижавшись спиной к стене спальни. Она смотрела куда-то за пределы видимости камеры, за дверцы шкафа. Тепловизионный сканер показал, что в этом месте на 13,6 градуса холоднее, чем в помещении.

– Если бы она только заманила его в зону замораживания гелия, – прошептал Крафт.

Карлотта закричала.

Раздался треск, и игла ударилась о крючок. Микрофоны отключились. Крафт нажал кнопку, и связь снова заработала.

– Они поймают тебя! Они тебя убьют!

– Сейчас она точно его предупреждает, – сказал Крафт.

– А если точнее, – сказал доктор Вебер у дверей, – у нее начинается психотическая галлюцинация.

– Ничего подобного, – запротестовала доктор Кули.

– Но ты ничего не видишь, Элизабет. Только пустую комнату.

– Над ее головой были вспышки, – настаивал Крафт.

– Это могло быть что угодно: рассеянный свет, открывающаяся дверь…

– Свет был направлен вниз, сверху – так же, как в ее доме.

Доктор Вебер замолк. Осознал, что у него не хватает смелости потребовать открыть дверь и увести Карлотту. Он не понимал, как этот эксперимент мог подавить его волю. Он зачарованно смотрел на экраны.

В коридоре Шнайдерман быстро подошел к дежурному столу.

– Извините, – сказал студент. – Проход только для уполномоченного персонала.

– Он уполномочен университетом, – послышался в ответ грубый голос.

Декан Осборн выступил из-за спины Шнайдермана, его челюсть тряслась от гнева.

– Я мистер Осборн, декан аспирантуры, – произнес он медленно, но отчетливо. – Хочу осмотреть ваши помещения.

– Да, сэр, – сглотнул студент. – Сюда, сэр.

Они вошли в иссиня-черный коридор. Осборн скорчил гримасу.

– Черт, что это за вонь? – пробормотал он.

– Какая? – не понял Шнайдерман.

– Пахнет протухшим мясом.

В комнате наблюдения пахло потом и сигаретным дымом. Осборн прочистил горло.

– Полагаю, пришло время, – заявил он, – завершить эксперимент.

Доктор Кули резко обернулась и увидела их со Шнайдерманом в дверях.

– Не поддавайся давлению, Фрэнк, – сказала она. – Совет…

– К черту совет, Элизабет, – ответил Осборн. – Этот молодой человек говорит, что вы мучаете женщину.

– Бред! Посмотри сам!

– Я и смотрю – она ужасно выглядит.

Крафт вскочил со своего места с графиками и заметками в руках.

– Дифракционные картины, генерируемые лазером, – взволнованно заговорил он, – они меняются! Там присутствуют дополнительные волны чрезвычайно низкой частоты.

– Эксперимент окончен, молодой человек, – авторитетно заявил Осборн. – Выключайте аппараты и уходите.

– Но он у нас в руках! Эти графики, они все доказывают. Низкочастотные волны… как будто от живой ткани…

– Вы сумасшедший!

– Посмотрите сами, декан Осборн, – попросил Механ.

На мониторах над головой появилась цветная область, парящая перед дверцами шкафа и очень медленно опускающаяся на пол. Она стала полупрозрачной, розоватой, оранжевой, а затем темно-красной.

– Что за фокусы? – закричал Осборн.

Но его никто не услышал.

Карлотта неуверенно стояла в коридоре. Она была измучена, напугана, с диким взглядом, растрепанными волосами и мокрая от пота. Она осознала, что полупрозрачное облако медленно ползет к ней.

– Это оно, – прошептал Крафт. – Уведите его в гостиную!

– Декан Осборн, – подал голос Шнайдерман, – немедленно прекратите это безумие!

Но Осборн был прикован к экранам. Красная область словно стала материальной и уже совсем не прозрачной. Она подкатилась почти к гостиной, но, казалось, не могла войти.

– Хорошо, – сказал Осборн, слабо колеблясь. – Открываем дверь.

В этот самый момент Карлотта закричала.

Все взгляды были прикованы к мерцающим экранам. Тепловизор показывал, что катящаяся масса становилась все холоднее и холоднее, приближаясь к точке замерзания. Затем мониторы погасли. Когда они снова включились, Карлотта была в дальнем конце гостиной.

Последовала еще одна вспышка света. На мониторе появился белый размытый свет.

– Это камера! – сказал Крафт. – Было замыкание!

– Нет! Она зафиксировала яркую вспышку, Джин, – прошептал Механ. – Вот что это было.

Карлотта стояла, прислонившись к дальней стене гостиной, в зоне поражения, и переводила дыхание. Она начала сползать все ниже по стене, затем взяла себя в руки и покачала головой. У нее было выражение человека, силы которого очень давно исчерпаны.

Затем наступила зловещая тишина.

– Ублюдок! – закричала Карлотта. – Смердящая смертная вонь!

Карлотта прижалась к окну. Шар света, вдвое увеличившийся в размерах, завис у входа в прихожую, медленно приближаясь к гостиной.

– Ублюдок! – снова прошипела Карлотта.

Раздался низкий рокочущий звук, от которого содрогнулась смотровая, и крошечные кусочки штукатурки откололись и посыпались снежным вихрем.

Декан Осборн вытаращил от удивления глаза.

– Что это, черт возьми? Землетрясение?

Свет на мониторах распространялся, словно кружа, вслепую ощупывая в поисках жертвы. Карлотта направилась к кухне.

– Иди! – крикнула она. – Давай, попробуй взять меня, когда со мной моя армия!

– Это он! – радостно, лихорадочно прошептал Крафт. – Это он!

Теперь они все это увидели – светящийся шар слегка завис над входом в коридор. Он дергался, извивался при каждом крике Карлотты, словно понимал ее.

– Уведите его в зону, – задыхаясь, настаивал Крафт.

Шнайдерман пялился в изумлении. Казалось, Карлотта смотрела прямо на него, ее халат соскользнул так низко, что почти обнажал грудь. От недосыпа, безумного страха, торжествующего ликования и суицидальной отваги ее глаза горели безумным блеском – блеском, который Шнайдерману казался чувственным желанием. Он наблюдал, как ее тело изгибалось и двигалось вдоль стены в сторону гостиной, спина прижата к штукатурке, ноги тонкие, но идеальной формы.

Шнайдерман поймал себя на том, что краснеет, словно этим взглядом она проникала в его самые сокровенные мысли, в самые юношеские, самые пугающие сомнения в себе. Для него она превратилась в образ настоящей женщины, недосягаемой, пугающей, всесокрушающей, но в то же время неотразимой и манящей. Его взгляд был прикован к улыбке, которая уничтожала его мужественность цинизмом и горечью.

– Ты ничтожество, – хрипло хихикнула она.

Шнайдерман словно заблудился в черной вселенной, не зная, за что держаться.

– Ничто, – прошипела Карлотта. – Жалкая вонь!

Взволнованный Крафт понимал, что она находится слишком близко, чтобы активировать стекла.

Затаив дыхание, Механ наблюдал, как на голограмме, в трехмерной разноцветной комнате в миниатюре, крошечная Карлотта дразнила что-то, находящееся за пределами досягаемости, что-то, что излучало свечение в темноте.

Он в отчаянии повернулся к Крафту.

– Голограмма его не охватывает, Джин!

Крафт повернулся к камере, прокрутил назад и воспроизвел сцену на мониторе. К его разочарованию, там тоже не отобразилась световая форма. Он повернул встревоженное лицо к доктору Кули.

– Наши камеры его не видят, доктор Кули!

Но доктор Кули была слишком погружена в происходящее на мониторах и мягко подталкивала:

– Заманивайте! Насмехайтесь!

Карлотта, не слышащая никого, прижалась к стене. Шар света висел неподвижно, как предрассветное облако.

Следующую минуту они наблюдали, как формируется свет. Он двигался так медленно, что их немного шокировало осознание того, что он начал сгущаться. Расширенные участки стали напоминать мускулатуру большого мужчины.

– Она слишком близко к гелию! – застонал Крафт.

– Тогда измени угол, – прошептала доктор Кули.

– Я не могу! Не отсюда!

– Кричите, миссис Моран! – завопил Механ на мониторы. – Как вы делали раньше!

Крафт повернулся к доктору Кули.