Сущность - Де Фелитта Фрэнк

Они уставились на разноцветные мониторы, наблюдая, как темно-бордовая Карлотта с зелеными пятнами на конечностях легла и с трудом попыталась заснуть. Это была жуткая картина.

– Надеюсь, мы оценили эту штуку правильно, – заметила доктор Кули.

– Что вы имеете в виду? – спросил Крафт.

– Не знаю, – доктор Кули тщательно обдумала свою мысль, прежде чем продолжить. – Мы пошли на все, чтобы пригласить в наш мир силу, о которой ничего не знаем. Надеюсь, если он все-таки придет, мы не пожалеем об этом.

Зазвонил телефон. Доктор Кули недолго слушала, затем положила трубку.

– Это доктор Балчински, – сказала она. – Уже идет сюда. С доктором Вебером.

Доктор Вебер и доктор Балчински быстро поднялись по лестнице. Они были на конференции до 20:30, затем почти час обсуждали эксперимент и, наконец, решили взять быка за рога и действовать по собственной инициативе.

– Предлагаю вам пари, доктор Балчински, – заговорил доктор Вебер. – Либо кто-то сегодня скажет, что видел призрака, либо потом они придумают псевдонаучную причину, по которой ничего не произошло.

Доктор Балчински нахмурился.

– Думаю, вы слишком к ним строги, – заметил он. – Они такие же ученые, как и все остальные. Хотят изучать мир. И не останавливаются ни перед чем.

– Перед чем-то все же надо останавливаться. Хороший ученый понимает, когда нарушает границы допустимого.

Доктор Балчински остановился, чтобы перевести дух, когда они поднялись на четвертый этаж.

– Что ж, это были очень интересные несколько недель.

– Для вас. А как насчет миссис Моран?

– Кажется, ей не стало хуже.

– Вы уверены?

– Готов поставить на это свою карьеру.

– Полагаю, так вы и сделали.

Когда они подошли к столу у длинного коридора, сидевший за ним полный студент резко поднял голову.

– Ваш ординатор доставляет нам неприятности, – сказал он.

– Мой ординатор? – спросил доктор Вебер. – Кто?

– Шнайдерман.

– Он здесь?

– Мы не можем его выгнать.

Доктор Вебер попытался пройти, но студент преградил ему путь.

– Доктор Кули допустит вас к наблюдению только при условии, что вы согласитесь увести Шнайдермана.

Доктор Вебер присвистнул сквозь зубы и повернулся к доктору Балчински.

– Видите, с какими нацистами мы имеем дело? – прошептал доктор Вебер.

Когда они приблизились к комнате наблюдения, то услышали язвительный голос, который был быстро заглушен шепотом, призывающим к тишине. Доктор Вебер узнал энергичного Шнайдермана, волнительно расхаживавшего по комнате.

– У нее истерика, – быстро сказал Шнайдерман доктору Веберу.

Доктор Вебер уставился в монитор.

Карлотта в халате бродила по подобию ее дома, нервно потирая локоть. Она была напугана, будто ждала посетителя, какого-то знака, внезапного шума. Продолжала ходить взад и вперед по территории, огороженной тонкой красной лентой.

– Безусловно, она нервничает, – согласился доктор Вебер.

Карлотта вдруг замерла и огляделась. В темноте дома горел только свет в спальне. От этого ее кожа стала мягкой, но странного цвета, как розовато-желтый воск.

– В чем дело, ты боишься? – вдруг громко спросила она.

Крафт и Механ удивленно вскинули головы.

– Она снова с ним разговаривает! – сказал Механ. – Она чувствует его присутствие!

Шнайдерман наклонился вперед и зашептал на ухо доктору Веберу:

– Давайте просто откроем дверь, – прошипел он. – Если понадобится, взломаем и вытащим Карлотту оттуда к чертовой матери.

– Не знаю, – протянул доктор Вебер, нервно потирая губы. – Давай я поговорю с доктором Кули.

Но доктор Кули была занята последними инструкциями Крафту, касающимися гелиевого аппарата. Крафт разрабатывал план действий на случай непредвиденных обстоятельств: забраться на балки, чтобы отрегулировать угол распыления, если понадобится второй выпуск.

– Элизабет, – прошептал доктор Вебер, – сколько еще это будет продолжаться?

– Пару часов.

Доктор Вебер взглянул на часы.

– Ей нужно поспать. Я советую подумать о медицинских последствиях того, что вы делаете.

– У нас осталось меньше двух часов, Генри. Будь так добр и позволь нам продолжить.

Доктор Вебер сердито вышел из смотровой. В темноте он понял, что Шнайдермана нигде не видно.

– Он пошел в полицию, – прошептал студент.

– О, черт, – отозвался доктор Вебер. – Этого еще не хватало.

Доктор Вебер сообщил об этом охраннику в коридоре, который позвонил второму наблюдателю в вестибюле рядом с парадными дверями здания. Шнайдермана перехватили сообщением. Доктор Вебер угрожал немедленно исключить Гэри из ординатуры, если тот покинет здание.

– Это шутка? – быстро спросил Шнайдерман.

– Ни капли. Спросите наверху.

Шнайдерман вбежал в лифт.

– Ты получил мое сообщение? – спросил доктор Вебер.

– Так оно было правда от вас?

– Конечно от меня. Нам не нужна здесь толпа копов. Что на вас нашло?

– Но их надо остановить.

– Это университет, а не южный Чикаго! Не надо все решать с полицией.

Шнайдерман посмотрел на измученное, раскрасневшееся лицо доктора Вебера. Он понял, что их разделяет черта – отныне и навсегда. Да, психиатр не должен сближаться с пациентом. Но сейчас здравый смысл требовал действовать. И если доктор Вебер был настолько искалечен жизнью в университете, где политика и робость гарантировали выживание…

– Мы не советовали ей спать одной в собственном доме, – с жаром сказал Шнайдерман. – Какого черта мы должны позволять этим сумасшедшим охотиться на нее?

– Они не сумасшедшие, Гэри. Кроме того, есть и другие ограничения.

– К черту все ваши ограничения!

– Не выражайтесь так при мне, Гэри.

– Я два месяца смотрел, как вы ходите с этими маньяками вокруг да около. И все во имя академических отношений!

– Гэри, последнее предупреждение!

– Черт возьми, да вы просто скрывали трусость!

Доктор Вебер свирепо посмотрел на Шнайдермана. Больше всего ранило разочарование в глазах Шнайдермана, будто с глаз спала пелена и его герой оказался усталым, скомпрометированным стариком. Доктор Вебер нервно сглотнул.

– Не ходите в полицию, Гэри, – умолял он. – Для вас это пустяк, скандал. Но на кону вся моя карьера, мое положение в университете.

Шнайдерман сердито посмотрел на доктора Вебера и потом сказал:

– Вы прекратите это? Прямо сейчас?

– Нет. У них есть право…

Шнайдерман повернулся на каблуках и направился к лестнице.

– Гэри! – позвал доктор Вебер.

Затем взбежал по лестнице.

– Я предупреждаю, Шнайдерман!

Доктор Вебер мельком увидел, как Шнайдерман спускается по лестнице. Ему показалось, будто он проваливается в яму. Он и не подозревал, как сильно привязался к этому ординатору. Через мгновение он прошел в конец вестибюля и выглянул в окно. Ночью огни кампуса загорались в самых неожиданных местах: на стоянках для велосипедов, на автостоянке, на футбольном поле. Как много лет пролетело в огромном, постоянно расширяющемся комплексе людей и идей. Как мучительны были все эти жертвы, споры и жизни.

Доктор Вебер был сбит с толку. До сих пор он никогда не сомневался в ценности этого института. Шнайдерман пронзил его взглядом, показав результат тридцати лет чрезмерной защищенности, увлеченности учебой и борьбой, изоляции от мира.

Доктор Вебер отвернулся от окна. Ему оставалось лишь вернуться, наблюдать за экспериментом до конца и убедиться, что не случится ничего похуже, а затем отправить Карлотту обратно на терапию. «Пожалуй, не к Шнайдерману», – подумал он. Но эта мысль причиняла слишком сильную боль, чтобы продолжать о ней думать. Когда доктор Вебер вернулся в смотровую, Крафт шептал:

– Посмотрите на ее лицо. Там колебания света.

– Это просто нарушения в передаче.

– Нет, смотрите! Они только в этой области изображения, словно что-то находится вне зоны камеры.

Механ внимательнее вгляделся в запись комнаты. Карлотта сидела почти в полной темноте, свет падал на нее сверху, то усиливаясь, то ослабевая, отражаясь от ее гладких черных волос.