Тара Смит - Посредники
Тут и сказочке конец. Всей этой омерзительной истории. Нив оказалась в туннелях, и именно туда сейчас направлялся Мотылек.
Когда старый проводник допил остатки своего кофе, было уже четыре утра, и Рафаэль предложил ему прилечь на несколько часов, чтобы выспаться перед завтрашним днем. Но Мотылек отказался и решил отправиться в туннели немедленно. Он должен был положить конец тому, что делал Блик. Рафаэль проводил его до дверей.
— Ты знаешь, как туда пробраться? — спросил он на прощание, и после ночных откровений этот вопрос показался Мотыльку ерундовым.
— Нет.
— Под Бернсайдским мостом есть дверь. Иногда ее запирают, и в этих случаях я не мог пройти. Может быть, ты сумеешь.
«Я не мог пройти…»
Шагая в этот предрассветный утренний час вдоль реки Уилламетт, Мотылек понял теперь, что имел в виду его бывший проводник. Рафаэль не обладал теми способностями, которые нужны, чтобы войти в запределье — ни физическими, ни психологическими. Он не смог убить своего сына, даже такое злобное исчадие, как Блик. Но Мотылек не такой. Он доказал себе это раньше, когда пригрозил пожертвовать жизнью Морганы и своей собственной, чтобы доказать Никсу реальность кольца.
Спустившись под мост, он осмотрел темные опоры и заметил дверь без ручки — прямоугольник из тяжелого металла, едва различимый во мраке. Рассеянные рассветные лучи сияющим ореолом обволакивали скрытую туманом реку, и в голове всплыла фраза: «Ignis fatuus».[55]
Глупый свет. Сияние, которое манило путников и приводило в болотную трясину. Ученые говорили, что его порождают спонтанные скопления болотных газов, но суеверия предполагали иную природу болотных огней: их приписывали эльфам, которые зажигают блуждающие огоньки, чтобы заманивать людей на смерть.
Но разве на самом деле эльфы занимались не этим? Разве они не соблазняли людей, чтобы использовать их ради собственных целей? Некоторые из этих людей умирали, но разве эльфам было до этого дело?
Мотылек посмотрел вверх, на светлеющий сапфировый купол неба. Может, все это было частью какого-то плана Всевышнего? Может, их задача — привести людей к чему-то большему?
В сознании всплыл образ умного, пытливого девичьего лица и заполнил его до самых темных уголков. Теперь-то он понял, кем на самом деле была Ундина: своего рода богиней, наполовину человеком, наполовину кем-то еще. Теперь он знал, что таилось на самом дне его души: он жаждал чтобы Ундина оказалась в его власти, в его кольце. Вив с Рафаэлем тоже хотели этого. И по своей, пусть даже извращенной, логике Блик, наверное, стремился достичь того же при помощи Нив.
Вив говорила ему, что во время преображения сердечные тревоги и прочие человеческие эмоции появляются у всех эльфов и этого нельзя избежать. Эта дрожь, это беспокойство — неужели что-то вроде этого и есть любовь?
«Ты должен посвятить себя исходу еще до того, как тебе будет дозволено пройти через него. Недостаточно просто хотеть. Ты должен действительно принять решение, отбросить все возможные варианты будущего, кроме того, которому посвящаешь себя».
Мотылек шагнул назад, прочь от двери, сбитый с толку. Неужели он слышал сейчас голос Вив или ее слова просто всплыли в памяти? Потом появилось и исчезло лицо Рафаэля.
Солнце уже почти взошло.
Ундина. Если она была той, кем считал ее Рафаэль, то она сможет помочь ему, только она.
Он вытащил тонкий медиатор размером не больше спички, который Вив дала ему, чтобы потренироваться в игре на воображаемой гитаре, и принялся ковыряться в замке. Несколько ловких движений рукой — и он шагнул в темноту, окутавшую его со всех сторон. Потянувшись, Мотылек нащупал сбоку и сверху смесь земли и камня. Он ударил ногой по земле — раздался приглушенный звук. Теперь он по другую сторону двери — в туннелях. Он не видел собственной руки, но где-то впереди, далеко, вспыхивал желтоватый огонек, и он двинулся вперед. Его путь начался.
ГЛАВА 23
Та часть плана, что касалась бара, никаких трудностей не представляла. Это просто семечки. Раз плюнуть. Раз чихнуть. Как два пальца об асфальт…
Стараясь отвлечься от окружавшей темноты, Моргана перечислила столько синонимов слова «легко», сколько смогла вспомнить, — привычку к этой игре она приобрела во время скучных утренних смен на пару с Малышом Полом. Даже Никса, шагавшего чуть впереди, было сложно разглядеть. В баре все прошло без проблем — там оказалось всего несколько посетителей, нянчившихся со своим первым поутру пивом, и равнодушный бармен едва обратил внимание на парочку, которая не вполне уверенно пробиралась туда, где надеялась отыскать туалет. Сидевший под неоновой вывеской «Куурс» мужик заржал и показал на них пальцем, но Никс и бровью не повел, так что Моргана не стала оглядываться. Очевидно, утонченные посетители бара «У Денни» такое видели не раз, к тому же ханыги были настолько пьяны, а бармен настолько утомлен под утро, что им было на все плевать. Так что при проникновении в туалет они не столкнулись с иными трудностями, кроме неизбежной вони. Никс обошел спящего мужчину, привалившегося к стене, кивнул Моргане, и они оба шагнули внутрь. В полу кабинки для инвалидов обнаружился люк; Никс открыл его, и они вместе, не оглядываясь, спустились по решетчатым металлическим ступенькам.
Сначала их охватила абсолютная, непроглядная темень, какой Моргана никогда не видывала. Но потом где-то дальше, внизу, вспыхнул бледный желтоватый свет, и они отправились к нему.
Моргана точно знала, что они тут не одни. Темнота, казалось, была наполнена звуками: она разбирала металлический лязг, плеск воды и потом где-то ниже, где еще темнее, какое-то царапанье по камню и хриплое присвистывание, похожее на тяжелое человеческое дыхание.
«Мо-о-о-о-о-о-органа».
Кажется, кто-то только что позвал ее по имени? Как в лесу? Нет. «Просто мне страшно», — сказала она себе. Несмотря на утреннюю браваду, ей было страшно. Она обещала себе, что будет сильной — ибо какой еще могла быть Моргана д'Амичи, если не сильной личностью? — но все же испуганно потянулась вперед, стараясь убедиться, что Никс все еще здесь. Она нащупала его узкую спину, и почти сразу его теплая ладонь сжала ее пальцы.
Держась за руки, они медленно продвигались в темноте, пока не добрались до выложенной кирпичом комнаты, по форме и размерам напоминавшей небольшой погребок. Освещала ее походная газовал лампа в нише, обрамленной грубо вытесанными деревянными косяками. Именно ее свет вел их по туннелю. Казалось, в комнате сохранялся след беспокойной ауры кого-то, кто только что покинул ее.
