Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)
Спустя полгода, когда район, взбудораженный жестоким убийством двоих детей, успокоился наконец, он зарезал девочку – ту, которую любил больше всего на свете. Мы встретимся после смерти, и ты уже не захочешь меня прогнать, – сказал Серёжка и ударил: сбоку, на уровне пояса. В печень. Сердце девочки прикрывал безумно красивый бугорок титечки, и он не решился испохабить эту красоту пусть и небольшой, но абсолютно чужеродной дыркой. А печень была где-то внизу, к тому же сзади. Да, это был, несомненно, правильный выбор. Девочка умерла не сразу, она некоторое время ещё плакала, стонала своим красивым, удивительно красивым голосом. А он сидел, положив её голову себе на колени, гладил пушистые волосы и пел колыбельную: баю-бай, баю-бай, пойди, бука на сарай! мою детку не пугай… Девочка затихла, он поцеловал её в губы и ушёл. В ту ночь он спал, безмятежно улыбаясь, и его мать умильно смотрела на своего жёсткого и грубоватого сына-подростка, думая, какой же он, в сущности, ещё младенец!
Убийство девочки опять разворошило муравейник правоохранительных органов. Прокурор района поклялся отыскать подонка и расстрелять, а отец девочки – отыскать раньше и придушить собственноручно. Серёжка рыдал на похоронах горше всех: до встречи после смерти оставалась ещё бездна лет, а её прекрасное тело поглощала уже чёрная, мокрая пасть могилы!
Он больше не притрагивался к Жалу – до самого окончания школы. Окончил её не плохо и не хорошо: на тройки-четвёрки, а по математике так и на пять, и поступил в районный техникум. Специальность была «электрооборудование сельскохозяйственных машин». По окончании он собирался вернуться в колхоз. Город он не любил, хоть тот и был лишь чуть больше Еловки.
Накануне первой сессии преподаватель математики пригрозил: ни один у меня не сдаст, лоботрясы! все без стипендии останетесь! Сережка обиделся: почему всех под одну гребёнку? Да и без стипы хреново. Препод гулял вечером с собакой. На нём была толстенная волчья шуба, поэтому Серёжка полоснул Жалом по кадыкастой жилистой шее. Жизнерадостный спаниель преподавателя лизал мальчишке лицо и руки, считая, что люди играют, пока тот отчищал снегом кровь с ножа. Пришедшая на замену убитого математичка, полуглухая пенсионерка, поставила всей группе экзамен «автоматом». А стипендии Серёжку лишили всё равно. За пропуски занятий.
Однажды, бродя ночью в ожидании, что на него наедет стайка шпаны, которая могла бы стать безупречной поживой для Жала, он увидел, как ссорятся два хорошо одетых подвыпивших мужика. Из-за столкновения на перекрёстке, в котором пострадали их блестящие тачки. Наконец один мужик уехал, а второй остался. Он топал ногами, громогласно матерился (убью, пидараса!) и пинал колеса своей «Тойоты». Сережка подошёл и спросил: а сколько заплатишь, если убью я? Мужик оторопело уставился на него, потом рассмеялся облегченно и сказал: сотню баксов, ты, киллер сопливый! Через день Серёжка с «Криминальным вестником» в кармане явился в один из небольших офисов, расположенных в обычной городской трёхкомнатной квартире – на первом этаже краснокирпичного дома, стоящего неподалеку от центра – и попросил секретаршу: передай газету шефу, он её очень ждет. Владелец битой «Тойоты» лениво развернул пачкающийся типографской краской листок, увидел отчёркнутый жёлтым маркером заголовок «Загадочное убийство чиновника», брови его поползли удивлённо вверх, и он велел позвать мальчишку к себе. Немедленно! Серёжка вышел из кабинета через полчаса. С гонораром, двумястами долларами аванса в кармане и первым настоящим «заказом».
Года не прошло, как Серёжкин работодатель переехал из своего смешного офиса в мэрию, в кресло первого зама по имуществу. И умер однажды в собственной постели, залив кровью из вспоротого горла не только французское постельное белье, но и роскошное тело оглушённой ударом в висок секретарши. Секретарша пришла в себя под утро, вызвала милицию и вновь потеряла сознание: сотрясение мозга! На вопросы следователя она отвечала потом, что помнит лишь облезлую «куртку пилота-бомбардировщика» из кожзаменителя и чёрную вязаную шапочку, натянутую убийцей до самых глаз. Он выскочил, говорила дамочка, из платяного шкафа со словами: «Не надо было тебе, дяденька, меня-то заказывать». Это пролило кое-какой свет на недавнюю гибель одного из городских КМСов по биатлону, не первый год уже подозреваемого органами (бездоказательно, само собой) в выполнении заказных убийств. КМСа закололи возле общежития техникума единственным ножевым ударом в сердце. В райцентр прибыла следственная группа из областного центра. Полетели головы. «Кто же этот новый неуловимый мститель?» – вопрошал «Криминальный вестник», поднявший благодаря сенсации тираж вдвое. «Кто этот кровавый и беспощадный провинциальный граф Монте Кристо?» – вопрошал с циничной ухмылкой ведущий скандально известных в области теленовостей. «Мы спрашиваем: когда маньяк будет остановлен?!» – едва ворочал на встрече с общественностью квадратной братковской челюстью решительно настроенный победить в грядущих выборах претендент на кресло городского мэра. Ответа не получил никто.
А Серёжка встретил девушку очень, до недоумения прямо, похожую на ту, давнюю уже, первую любовь. Девушку поразила его фраза, сказанная при знакомстве: я знал, что ты не захочешь ждать. Он был странный, но нежный и страстный, и девушка полюбила его. Счастье продолжалось обидно мало: каких-то полгода – вдох и выдох, в течение которых Серёжка не убивал никого, даже комаров. Я выпил достаточно крови, – говорил он, – пусть теперь пьют мою. Девушка смеялась: ты никак вампир, милый?! О, да, – говорил он, – ещё какой! Девушку изнасиловала гопа крутых, затащив среди бела дня в «Гранд Чероки» и увезя за город. От боли и унижения она вскрыла себе вены.
Насильники жили недолго. Они расстались не только с головами, которые Серёжка ровненьким полукругом разложил на капоте джипа, но и с детородными органами, что торчали у отрезанных голов из ртов. Одна голова принадлежала решительному кандидату в мэры, бескомпромиссному борцу с маньяками. Экспертиза определила, что пенисы были отсечены прежде, чем жертвы виртуозного палача умерли. Это было необъяснимо, но это было именно так.
Он убил себя так же, как некогда Никифор Санников: вымывшись, выпарившись, надев белоснежное бельё и выпив полбутылки «Старки». В той же избёнке на окраине Еловки. В предсмертной записке он написал: «Больше ждать не хочу, да и не могу!» Ещё в записке он перечислил список своих жертв с точным указанием места, времени и обстоятельств преступлений. Орудие самоубийства так и не нашли. Серёжке в ту пору едва стукнуло двадцать…
