М. Роуз - Великое зло
Работа Жас служила ей постоянным напоминанием о потерях, утраченных секретах, забытых вехах истории… О людях, которые никогда не заговорят. Их души, подобно витающим в воздухе ароматам, остаются на краткий миг – и навсегда исчезают.
И все эти могильники… и это место… они наводили на мысль о ее собственных утратах. Будили воспоминания. Мать, недавнее расставание с возлюбленным… А еще беременность…
На краткий миг Жас представила ребенка – их с Гриффином общего малыша – так ясно, что едва не сбилась с шага.
Она приложила ладонь к прохладной стене. Пытаясь успокоиться, постояла неподвижно. Печаль обнимала ее, как туман.
Тео между тем рассказывал:
– Здесь несколько раз проводили раскопки. Начиная с середины девятнадцатого века. Нашли кости двоих детей и троих взрослых.
Жас поежилась. Она столько раз присутствовала на раскопках, что с легкостью представила картину.
– Один скелет обнаружен в боковой камере. В сидячем положении. Там же нашли кухонную утварь и предметы домашнего обихода. Несколько мисок, каменные топоры, подвески из зеленого камня, кремневые изделия. Никто не может с уверенностью сказать, что здесь было: гробница, храм или жилище.
Жас попыталась сосредоточиться. Держись настоящего, говорил Робби.
– Этот дольмен ориентирован по оси солнечного равноденствия, верно?
Тео кивнул.
– Да. Как и большинство мегалитов на острове. Это соответствует традиции?
– Неолитические храмы и некрополи часто были ориентированы по энергетическим линиям Земли. Ты слышал еще что-нибудь необычное про это место?
– Примерно тридцать лет назад в домах к западу отсюда начали замечать нечто странное. Предметы самопроизвольно двигались. Стул, который стоял у камина, оказывался на другой стороне комнаты. Тарелка с кофейного столика переместилась на полку. Картина больше не висела на стене, а стояла на полу, прислоненная к двери. Поскольку в дольмене устраивали свои бдения местные черные маги, на помощь позвали англиканского священника. Он три дня проводил здесь службы, изгоняя злых духов. После этого случаи полтергейстов в домах прекратились, но я слышал от экскурсоводов, что они все еще натыкаются на следы ведьмовских шабашей. На камнях обнаруживают огарки свечей, на земле – венки из травы и цветов. Ходили даже слухи, что во время равноденствий здесь приносятся кровавые жертвоприношения. Специалисты по паранормальным явлениям утверждают, что путем особых обрядов и молитв энергетические линии в регионе можно переориентировать.
В голосе Тео звучало воодушевление – такое же, как когда он рассказывал о древних памятниках. Насколько близко его энтузиазм подошел к грани, за которой начинается навязчивая идея? Может быть, Эш прав и Тео зациклился на прошлом? Есть ли в его интересе нечто болезненное? Был ли он, как сказала Ева, одержим?
Жас обошла дольмен.
– Посмотри с этой стороны. Видишь нечто похожее на земляную насыпь? Есть теория, что такие места – символ беременного чрева Матери Земли.
В ее собственном животе поселился холодок. Почему она это вспомнила? «Говори что-нибудь, – скомандовала она себе. – Соберись. Давай!»
– Главная камера дольмена символизирует женскую матку, а вход и коридоры – родовые каналы. Древние считали, что вся жизнь дарована Матерью Землей, поэтому такая структура, возможно, воссоздает сцену от конца к началу. Если в момент смерти тебя хоронят в символической утробе, это облегчит твое перерождение к следующей жизни.
– Невероятно, – сказал Тео. – Никогда о таком не слышал.
Жас прошла вдоль сооружения.
– Хотя… тут есть что-то еще.
– Откуда ты знаешь?
Она пожала плечами:
– Просто чувствую. Словно это место – живое и пытается мне что-то рассказать.
Тео подхватил:
– Да… похоже… Неважно, где мы находимся… Прошлое здесь, на острове… Оно словно ждет, что мы вернем его к жизни. Я это ясно ощущаю. И всегда ощущал. Думаю, и Виктор Гюго тоже. Мне кажется, именно остров пробудил его увлечение вопросами реинкарнации. На Джерси полно легенд, связанных с перерождением.
– Если бы здесь сейчас был Малахай, он бы опять сказал, что совпадений не бывает.
Тео нахмурился.
– Как часто ты его вспоминаешь!.. Воспринимаешь как героя – а он манипулятор, Жас. Он следует своим собственным интересам.
В голосе Тео, когда он говорил о Малахае, явственно слышалась неприязнь.
– Ты слишком на него полагаешься, Жас.
– Не думаю.
– Тебе нужно разорвать эту связь.
– Почему?
– Я знаю, он не хотел, чтобы ты сюда приезжала. Он считает, что тебе не следует находиться в моем обществе. Разве не так?
Жас вспомнила свой недавний телефонный разговор с Самюэльсом, и ее кольнула тревога.
– Так. Но ведь я его не послушала?
Тео шагнул к ней и, прежде чем она поняла, что происходит, наклонился и поцеловал. Не по-приятельски – всерьез. Его рука обняла ее и крепко прижала. Слишком крепко. Губы были холодными, как лед. Этот поцелуй не принес радости.
Жас отшатнулась. Потеряла равновесие.
– Я слишком давно никого не целовал, – смущенно сказал он. – Надеюсь, мне удалось вспомнить, как это делается.
Она засмеялась, но смех получился ненатуральным.
– Мы подходим друг другу, Жас.
– Не в этом смысле, Тео. Нет.
Ее окатила волна печали. Подходит ли ей кто-нибудь, кроме Гриффина?
– Ты уверена? Давай попробуем?
Солнце било ей прямо в глаза, слепило. Лицо Тео оказалось в тени, и это почему-то пугало. Его запах изменился, теперь он настораживал.
А затем она с ужасом обнаружила, что вокруг начинает мерцать воздух – как много раз прежде. Предвестник подступающей галлюцинации, то, что Малахай называл «прорывом памяти». По ноздрям ударила резкая смесь запахов. Шалфей, орешник, можжевельник, ладан – и та странная янтарная эссенция из лаборатории Фантин.
Она опять пошатнулась. Сцену заполняли новые персонажи. Поначалу полупрозрачные, призрачные, они обрастали плотью. Картинка приобретала насыщенность. И звук.
Множество людей ожидали своей очереди войти в дольмен. Льняная ткань их одеяний была белой, кремовой и коричневой – цвета природных красителей. Они что-то скандировали. Многие держали деревянные блюда с овощами, фруктами и плоскими круглым лепешками. Воздух благоухал розами и гвоздикой. Сладкий пряный запах. Свежий и резкий.
Женщина по имени Гвенор пришла с сыном. Его звали Брис. Глядя на мальчика, Жас испытывала гордость, глубокую и полную.
Если ты поймешь, что тебя уносит, сопротивляйся… у тебя есть спасательный трос, якорь в настоящем.
