Виктор Точинов - Пятиозерье
— Ты должна вспомнить сама... Сауле... — казалось, Тамерлан слышал все ее невысказанные вопросы и не мог ответить ни на один.
«Сауле? Почему он назвал меня Сауле, кто и где говорил мне целую вечность назад, что Сауле на одном из восточных языков значит просто Света, я схожу с ума, нет, я уже сошла с ума, я сплю сейчас в психушке в Саблино, скоро я проснусь, и рядом будет сидеть Ленка Астраханцева с пакетом апельсинов, рыжих, как ее волосы...»
10 августа, 12:59, мост через Каменку
Пожарные занялись у пылающего моста своим прямым делом — хотя никому и ничем это помочь не могло, прогоревшие доски настила уже не выдержали бы даже самые легкие из скопившихся на берегу машин. Но по крайней мере бойцы пожарной охраны хоть что-то делали в царящей суете и неразберихе.
Единого руководства у собравшихся перед мостом не было. Штаб, координировавший действия разных ведомств, отстал и только-только выезжал из поселка Октябрьский. В век повального развития средств связи — беда небольшая, но тут как на грех наложилась еще одна проблема.
Над «Варягом» и Каменкой назревала гроза. Откуда при полном безветрии наползла туча, совершенно неясно. Со всех сторон синело чистое небо, и солнце продолжало светить с юга, а над головой вырастала, утолщалась, нависала огромная клубящаяся линза. Казалось, сгущался и темнел сам воздух.
Еще не сверкнуло, не грохнуло, но приемо-передающая аппаратура выдавала сплошные помехи на всех диапазонах. Хотя только что, несколько минут и километров назад, все работало отлично.
Без единого руководства тут же начался разброд и шатание. Часть медиков и эмвэдешного спецназа с собаками двинулись в объезд, через торфоразработки (что характерно, через пару километров связь у них заработала, — сначала с перебоями, затем нормально). Торнадовцы, не входившие в группу майора, перебрались вброд через речку и отправились к лагерю в пешем порядке. Армейцы же вознамерились восстановить переправу — неподалеку квартировала саперная часть со всем необходимым.
Ну а невысокий и усатый капитан пожарной охраны деловито руководил тушением моста — пока со стороны «Варяга» не появился взмокший Дерин с отделением не менее взмокших бойцов, и не попытался взять оперативное руководство на себя. Что было достаточной логично — информацией о происходившем он владел наиболее полно (в сравнении с остальными присутствующими у моста офицерами).
Удалась попытка Минотавра частично. Услышав, что горит лагерь, пожарные без споров оставили и свои машины, и мост, от которого валили уже клубы белого пара, — и налегке двинулись к «Варягу». Армейцы ни в какую под знамена Минюста вставать не желали; милицейские, среди которых случился подполковник, тут же вознамерились перехватить вожжи и подчинить себе и Дерина, и майора, и весь наличный состав «Торнадо». Медики заняли выжидательную позицию.
10 августа, 13:16, берег речки Каменки
Тамерлан ждал. Не шевелился. Не произносил больше ни слова.
Казалось, он может ждать вечно — рассыплются горы и высохнут моря, песок занесет руины мертвых городов, а маленькая фигурка с белыми как снег волосами будет так же неподвижно стоять. Будет смотреть на Свету, и вглубь нее, и сквозь нее в бесконечную даль — все одновременно...
А она внезапно с удивлением поняла, что абсолютно спокойна — ушел страх, исчезло безнадежное желание успеть, одолеть, победить, развеять, пеплом по ветру — вся задумка со святой водой казалась не своей, затеянной и подсказанной кем-то чужим и странным...
Многое из того, что она делала и думала в последнее время, представлялось сейчас делами и мыслями другого, незнакомого, человека и уходило, подергиваясь туманной дымкой... От нее — прежней — оставалось лишь стремление: понять, кто или что стоит перед нею. И — кто или что есть она сама...
Но что же Тамерлан такое? Почему, отчего у всех, ктс оказался с ним рядом, вдруг вырывалось наружу все само" страшное, наглухо замурованное в самых дальних тайниках души: детские кошмары, подавленные комплексы, желание убивать и разрушать...
Понимает он это? Желает этого? Или все получается случайно и неосознанно?
И почему тогда мне не хочется вцепиться зубами в чье-нибудь горло, вместо этого я теряю память, прошлое дробится и рассыпается на куски, все мельче и мельче, скоро не останется совсем ничего — цветок, растение, радующееся солнцу, не помнящее прошлого и не страшащееся будущего...
Ну хорошо, ну ладно, пускай — на мальчика снизошло нечто, пробуждающее в разуме окружающих латентные, подавленные мысли, способности, желания, а заодно и психические отклонения, а во мне где-то глубоко дремала предрасположенность к прогрессирующей амнезии...
Нет. Не то, проблемы с памятью начались раньше.
Она была спокойна и собрана, как когда-то на экзаменах — перед глазами билет с незнакомой задачей, но все необходимое для решения хорошо известно и понятно; и все части головоломки готовы выстроиться красивым и единственно правильным решением...
Эти несколько минут Светиного спокойствия дорого стоили мальчику по имени Тамерлан.
Казалось, он оттянул, взял на себя весь ее страх и всю боль и едва выдержал эту ношу — мышцы напряглись, на лбу проступила испарина, впервые за этот сумасшедший день стало слышно его дыхание — напряженное и резкое. Из прокушенной губы по подбородку медленно сползала яркая капля крови...
10 августа, 13:16, ДОЛ «Варяг»
Административный корпус так толком и не заполыхал.
Подоспевшие налегке, без машин и техники, пожарные не мешкали. Вооружились тем, что нашлось в «Варяге». Быстро раскатали гидранты, в три ствола сбили ползущие к крыше языки огня и направили толстые водяные струи в окна второго этажа.
Как раз в это время пламя пылающих бумаг и мебели прогрызло тонкую перегородку, отделяющую канцелярию от радиорубки и туда же ударил поток из брандспойта — какой-то контакт закоротило, и из молчавших с утра динамиков грянул звонкий мальчишеский голос, старательно выводящий бодрую пионерскую песенку:
Вместе весело шагать по просторам,
По просторам,
По просторам,
И конечно, подпевать лучше хором,
Лучше хором,
Лучше хором...
Веселый мотив звучал недолго. На середине второго куплета голос захрипел, растягивая слова, и навсегда замолк.
Майор сплюнул и снова стал думать, как лучше снять с крыши водокачки снайпера. Тот плотно перекрыл подходы к пятому и шестому корпусам, в которых, по всему судя, тоже имелись раненые. Несколько попыток подобраться к позиции неведомого стрелка успехом не увенчались: на отвлекающий огонь он не отвлекался, а от тридцатиграммовых пуль-жаканов на стометровой дистанции бронежилеты помогали относительно — двое контуженых бойцов пополнили список потерь. Стало ясно: с первым подвернувшимся под руку оружием против «Торнадо» работает профессионал высокого класса. Ни специалиста в антиснайперских делах, ни банальной СВД с оптикой у майора не нашлось. Клещ ломал себе голову, и не знал, что...
