Алексей Атеев - Демоны ночи
– Аквавит называется, – прокомментировал он свои действия. – Норвежского производства. Не спирт, но довольно крепок. – Он взглянул на этикетку. – Пятьдесят градусов. Неплох, но какой-то растительной дрянью отдает. Тмином, что ли? На джин похоже. – Таксист произвел еще один внушительный глоток. – О! Настроение сразу поднимает. Может, и выход искать не стоит, а, ребята? Выпьем лучше этого аквавита или еще чего. Выбор достаточно богат.
– Мне кажется, вы несколько увлеклись, – одернул его Бурышкин. – Вы же хотели сделать коптилку, а не водку распивать. Тем более у этого дома имеются хозяева, и вряд ли они обрадуются нашей самодеятельности.
– Тогда скажите: зачем они нас закрыли? – огрызнулся таксист. – Не заперли бы, мы бы ничего не трогали.
Бурышкин пожал плечами:
– Заперли, не заперли, какая разница. Может, и не запирал нас никто.
– А как же тогда?
– Уж извините, не знаю!
– Ладно. Не стоит горячиться. Примусь-ка я лучше за изготовление коптилки. Девушка, не знаю, как вас там величать, найди мне маленькую баночку с крышкой.
– Ну что ты будешь делать! – воскликнула Лилька. – То ему покажи, то ему найди! Сам ищи, водила. Я лично никуда идти не собираюсь. Это твоя идея, вот и действуй.
Таксист, наконец уразумев, что от Лильки помощи не дождешься, решил действовать сам. Он открыл створку огромного холодильника «Дженерал электрик», покопался там с минуту, извлек небольшую баночку с крышкой, выплеснул содержимое (фруктовое пюре) в раковину, сполоснул ее, а потом налил в баночку аквавита.
– Не будет гореть, – язвительно изрекла Лилька.
– Сейчас проверим. – Таксист капнул аквавита на стол и поднес к лужице зажженную спичку. На столе возник бледно-голубой огонек.
– Порядок, – заметил таксист. – А ты говорила: не загорится. Теперь нужен фитиль. Подойдет шнурок или тесьма. – Он вновь многозначительно посмотрел на девушку. Та презрительно поджала губы. – Сейчас поищем. – Он выдвинул один из ящиков кухонного стола, порылся в нем, извлек кусок бельевой веревки, пробил в крышке дырку и просунул веревку внутрь. – Готово. – Вновь чиркнул спичкой и поднес ее к фитилю. – Вот видите! Теперь можно отправляться на поиски.
– Ну и вали, – довольно агрессивно отозвалась Лилька, – а мы тут остаемся. Ведь правда, ученый? Как вас там?.. Никифор… кажется?
– Митрофанович, – добавил Бурышкин.
– Так вы не идете со мной… Никифор Митрофанович? – поинтересовался таксист.
– Не знаю даже…
– Ну как хотите. – Таксист, держа перед собой светильник, отправился в прихожую.
– И чего ему неймется? – произнесла Лилька. – Сидел бы себе… Нет, суетится больше всех, урод.
Бурышкин пошел следом. Перед дырой в зеркале таксист остановился и в упор взглянул на Никифора:
– Значит, не решаетесь?
Только сейчас Бурышкин внимательно рассмотрел этого человека. Таксисту на вид лет под сорок. Невысокий, худощавый, темноглазый… Жидкие, черные с проседью волосы начесаны на темя и словно приклеены к черепу. Лицо живое и хитроватое. Движения суетливы. Ничего особенного. Однако во внешности и повадках таксиста Бурышкину вдруг почудилось нечто лицемерное и фальшивое, словно он был вовсе не тем, за кого себя выдавал. И не слишком ли упорно призывает его принять участие в поисках выхода? Почему?
– Зря вы торопитесь, – обратился Бурышкин к таксисту. – Если беспокоитесь о заработке, так я вам оплачу вынужденный простой. Оставайтесь с нами…
– Нет уж, извините. Заработок здесь ни при чем. Мне просто интересно все происходящее. Ладно, прощевайте. Если что, не поминайте лихом Ивана Трифонова, то бишь меня.
Таксист наклонился и пролез в дыру.
– Ну что там? – с интересом спросил Бурышкин, наклонившись к отверстию.
– Да ничего, – услышал он. – Света мало.
– И все-таки? Что вы видите?
– Коридор какой-то. Длинный…
– А дверь? Входная дверь?
– Отсутствует.
– Я так и думал. Возвращайтесь.
Но упрямый таксист шагал все дальше. Вот только куда?
Никифор Митрофанович в смущении топтался возле отверстия. Не то чтобы он боялся лезть в него, но что-то подсказывало не делать этого. К тому же он не желал нарушать приказание Кати оставаться на месте и ждать ее. Неопределенные опасения не покидали Бурышкина. С одной стороны, таинственная атмосфера дома ему, чего греха таить, очень нравилась. Всю жизнь он стремился в подобные места. И в то же время все вокруг подсказывало: здесь нужно держать ухо востро. Дом встретил их явно недружелюбно, а, точнее сказать, враждебно. А этот лезет в каждую дыру без разбору, подумал Бурышкин, имея в виду таксиста.
Нарушила ход его размышлений Лилька, неожиданно явившаяся в прихожую. Девушка на ходу что-то жевала, одновременно отпивая из высокого стакана. Похоже, она вполне освоилась и совершенно не понимала серьезности всего происходящего.
– Ну, как он там? – спросила она, кивая на дыру.
– Не знаю, – отозвался Никифор.
– Чего говорит?
Бурышкин пожал плечами.
– Эй ты, водила?! – крикнула Лилька. – Чего там нашел?!
В ответ они услышали невнятное, отдаленное бурчание, затем внезапный вскрик.
– Что случилось?! – воскликнул Никифор, подскочив к дыре.
В этот момент дом мягко, но довольно сильно тряхнуло.
– Ну, вот, приехали, – печально произнесла Лилька, и Бурышкин понял: пила она отнюдь не сок. – Эй, ты! – не совсем твердым голосом крикнула девушка. – Нашел что-нибудь?! Не отвечает… И черт с ним. А вы… э-э… Как вас там… Вы, дорогой дедуля, чего тут топчетесь? Пойдемте в холл. Зажжем свечи, выпьем…
– Нужно узнать, что с человеком случилось, – возразил Бурышкин.
– Да какой он человек? Водила, одно слово. Лезет всюду, как слепой котенок. Сидел бы смирно, ничего бы не случилось. А так землетрясение началось. Дом-то как затрясся. И эта… Тетка ваша. Неизвестно куда делась. Вы вообще зачем сюда приехали?
– Павла искать.
– Вот-вот. А на деле что получается? Лезете, куда ни попадя. Вот вас и замкнули. Въезжаете? Сами виноваты. Надо было поклониться в ноженьки и попросить…
– Кому поклониться?
– Известно кому. Хозяевам здешним. А вместо этого давай стекла бить. Нехорошо. – Лилька не могла спокойно стоять на месте, приплясывала, гримасничала, подхихикивала.
– Ты выпила?
– Маленько. Скучно ведь. И вам советую. – Лилька протянула ему полупустую бутылку аквавита, но Бурышкин лишь отмахнулся.
– Вот ты говоришь: в ноги поклониться? Значит, Павел здесь?
– Да откуда я знаю! Может, и здесь. Вы лучше у своей старухи спросите. Она, похоже, больше в этом понимает.
– Но ее нет.
– Так позовите.
– Как же ее позовешь?
– Да очень просто. Крикните во весь голос, она и явится. – Лилька почему-то вновь хихикнула.
