Елена Кулик - Пробуждение
Степка просидел на дереве целый день. Он боялся слезть с него даже для того, чтобы облегчиться. Так прошла и вся ночь. Он не мог сомкнуть глаз, не понимая, свидетелем чего он стал, и что произошло с Фредерико. Он понял только то, что мужчина, который спас его — не человек. Тогда кто? Кто такие эти вампиры? Слово было ему не знакомо, и он не знал, правильно ли разобрал его.
Когда наступило следующее утро, и чуть забрезжил рассвет, Степка просто-напросто устал бояться. Он, еле шевеля затекшими и покалывающими конечностями, слез или, скорее, упал с дерева. Осторожно, кряхтя и еле сдерживая стон, он подполз к тому месту, где стоял Фредерико во время вчерашнего разговора, поднялся на ноги, постоял еще несколько минут, а потом поплелся прочь. Хорошо, что Фредерико так много успел ему рассказать и сейчас Степка знал, куда ему надо идти, чтобы попасть в аббатство. Он забрал с собой пальто Фредерико, обнаружив там документы на его имя.
Через несколько дней блужданий он нашел это странное аббатство в горах над морем. Когда старый монах открыл ворота на его осторожный стук, и спросил кто он такой, Степка просто протянул ему помятые бумаги. Так в аббатстве появился молодой монах Фредерико Марчелли. Монахи хорошо приняли худого истощенного мальчика, который к тому же еще очень плохо говорил. Но они не догадывались, что заикался и с трудом выражал свои мысли Степка только потому, что еще очень плохо знал итальянский.
Со временем он стал вторым человеком в аббатстве, а странный ящичек он всегда держал при себе, так и не сумев разгадать его секрет. Тогда Степка не знал, что для того, чтобы открыть его, необходима была всего лишь кровь вампира. Только через несколько лет, обследуя подземелья аббатства, он нашел каменную темницу и эту загадочную нишу. Оставив там свое сокровище, он на много лет забыл о нем, пока однажды, лет через десять после появления Степки в стенах аббатства, его не вынудили рассказать правду.
А случилось это совсем неожиданно, когда Степка совершенно расслабился и уже сам воспринимал себя не иначе, как Фредерико Марчелли. Старый аббат хорошо относился к нему и очень быстро приблизил к себе молодого и подающего надежды монаха. Война уже давно осталась позади, но Степка не спешил возвращаться в родную деревню и становиться колхозником, вынужденным за гроши пахать с раннего утра до позднего вечера. Жизнь в аббатстве ему нравилась. Он никогда не голодал, даже во время жесточайших постов, имел хорошую и добротную крышу над головой, тепло и красиво одевался, да и общество его вполне устраивало. Он оказался очень любознательным и толковым: много читал, учился и внимательно слушал, а монахам было о чем рассказать такому душевному собеседнику. И еще Степка умел делать выводы и извлекать из всего пользу.
Однажды в старой библиотеке аббатства в заброшенной его части, он как-то сортировал древние книги, рукописи и разный мусор от разбитой деревянной мебели до медных канделябров, которые необходимо было перебрать и уничтожить. Там он и нашел заметки давно почившего монаха-пилигрима Савелия, могила которого находилась тут же на территории аббатства. Как ни странно книга или, скорее, дневник был написан на русском языке, вернее старорусском. Так была написана библия Степкиной прабабки, которую он часто листал, разглядывая нарисованные там картинки, и именно по ней его учили читать. Во времена советской власти библию пришлось сжечь, но Степка, будучи еще совсем зеленым юнцом, успел выдрать из нее несколько интересных картинок и часто пересматривал их, лежа на печке. Поэтому сейчас, найдя этот старый, погрызенный мышами и побитый молью дневник, он смог разобрать то, что там было написано. Конечно, не все он прочитал и не все слова понимал, но общую суть улавливал. Монах очень красочно описывал свое путешествие по царской России, по Сибири, потом нелегкая занесла его в Европу. В дневниках было много рисунков, сделанных, кстати, очень талантливой рукой.
Степка с интересом листал дневник, впитывая в себя информацию, как губка воду. Где-то с середины тетради повествование резко меняло свою тему и из записок путешественника становилось книгой ужасов. Именно оттуда молодой человек узнал о существовании кровопийц, об их целительной крови и о проклятой книге пророчеств. Читая дневник давно почившего монаха, в душе Степки зарождалось странное беспокойное чувство. А когда, перевернув страницу, он смог разглядеть нарисованный портрет одного представителя этого ужасного племени, то дневник выпал из его рук. На него с мятой желтой страницы смотрел Фредерико. Да и надпись под рисунком не оставляла никаких сомнений — «вампир Фредерико».
Степка долго сидел на каменном полу, среди разбросанных книг и рукописей, стараясь воедино собрать то, о чем узнал сейчас, и то, что с ним случилось намного раньше. Он вспоминал этот странный, как ему тогда показалось, поцелуй в шею, от которого умер, нет, просто сгорел Фредерико. Тут же вспомнил две маленькие дырочки на шее мертвого немецкого полковника. Он много думал, много вспоминал и о многом расспрашивал.
Он заваливал старых монахов вопросами. Одни с удивлением смотрели на него, другие — со страхом, но никто не мог сказать ему ничего толкового. Он не вылезал из библиотечного подвала, снова и снова перебирая все старые рукописи, каждый листочек или более-менее целый клочок бумаги. Его необычное и неуемное любопытство не осталось незамеченным. Старый аббат вынудил его поведать свою историю, намекая, что давно уже знает: Степан выдает себя за другого.
Тогда-то Степка, будучи уже тридцатилетним мужчиной, и спустился снова в подземелье, чтобы достать давно припрятанный там ящичек. Он рассказал аббату всю правду о своих скитаниях, о встрече с Фредерико и о его странной смерти. Аббат слушал его очень внимательно, не перебивая, только хмуря густые седые брови. Он не задавал никаких вопросов, ничего не уточнял и не комментировал. А когда Степка принес эту злополучную шкатулку, аббат, не задумываясь, легко разрезал свою дряблую ладонь и приложил окровавленную руку к металлической крышке шкатулки, и та с тихим щелчком открылась.
Глава 16
— Зигфрид, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил Макс, садясь в машину, и ошарашено разглядывая друга в салоне собственного автомобиля. — Как ты тут оказался?
— Поехали, — буркнул немец, тупо уставившись в лобовое стекло и полностью игнорируя вопросы Макса.
— Куда?
— Домой. Поехали домой, — не поворачивая головы, шепотом произнес Зигфрид.
— Что с тобой? Ты случайно не заболел? — Макс потянулся рукой, чтобы дотронуться до лба Зигфрида, но тот шарахнулся от него, как от прокаженного, ударившись головой в окно автомобиля. — Извини, я просто хотел…
