Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье
Корсо набрал номер отеля и попросил соединить его с портье.
– В чем дело, Грюбер?
– Явились два полицейских, господин Корсо. – Голос бывшего солдата СС звучал приглушенно, но, как всегда, невозмутимо, не выдавая его чувств. – Они все еще наверху, в вашей комнате.
– А какие-нибудь объяснения дали?
– Никаких. Спросили, какого числа вы прибыли и не знаем ли мы, где вы были приблизительно в два часа ночи. Я ответил, что ничего не знаю, и порекомендовал обратиться к моему напарнику по дежурству. А еще они попросили описать вас, потому что не знают, как вы выглядите. Я обещал, как только вы появитесь, известить их. И теперь я намерен это сделать.
– Что вы им скажете?
– Естественно, чистую правду. Что вы на миг зашли в вестибюль и тотчас повернули назад и что с вами был незнакомый бородатый господин. Что касается мадемуазель, то они ею не интересовались, так что мне незачем о ней упоминать.
– Спасибо, Грюбер. – Корсо сделал паузу и добавил, улыбаясь в трубку: – Я ни в чем не виноват.
– Разумеется, господин Корсо. Клиенты нашего заведения никогда ни в чем не бывают виноваты. – Послышался звук разрываемой бумаги. – А! Мне как раз передали конверт от вас.
– Мы еще увидимся, Грюбер. Подержи за мной комнату пару дней; надеюсь забежать за своими вещами. Если возникнут проблемы, можешь воспользоваться номером моей кредитной карточки. И, конечно, спасибо.
– Всегда к вашим услугам.
Корсо повесил трубку. Девушка уже шла обратно и в этот момент как раз поравнялась с Ла Понте. Корсо вышел из кабины и присоединился к ним.
– Полиции известно мое имя. А это значит, что кто-то им его сообщил.
– На меня можешь не смотреть, – сказал Ла Понте. – Я уже сыт по горло твоей историей.
Корсо вдруг с горечью подумал, что сам он тоже сыт ею по горло. И даже выше. Все шло наперекосяк, корабль потерял управление и шарахался из стороны в сторону.
– У тебя есть какой-нибудь план? – спросил он девушку.
Это была единственная ниточка, оставшаяся у него в руках, последняя надежда.
Девушка смотрела поверх плеча Корсо на снующие туда-сюда машины и на решетки Пале-Руайяля. Потом сняла с плеча рюкзак и бросила к ногам. Она раздумывала о чем-то – как всегда, молча, напряженно, с отсутствующим видом. Меж бровей у нее залегла маленькая морщинка. Теперь девушка напоминала упрямого мальчишку, который ни за что не желает делать то, чего все от него ждут. На губах Корсо мелькнула улыбка усталого волка.
– Я не знаю, что делать, – признался он.
Он увидел, как девушка медленно кивнула головой, словно наконец, хорошенько все обдумав, пришла к какому-то решению. А может, она просто подтверждала: да, он и на самом деле не знает, что делать.
– Твой злейший враг – это ты сам, – проговорила она равнодушно. Вид у нее тоже был утомленный, почти как минувшей ночью, когда они вернулись в гостиницу. – Тебе не хватает воображения, – она ткнула указательным пальцем себя в лоб. – За деревьями ты не видишь леса.
Ла Понте застонал:
– Умоляю, давай оставим уроки ботаники до более подходящего случая. – Он все больше нервничал и все чаще оглядывался по сторонам, будто ждал, что вот-вот из-за угла выскочат полицейские и кинутся на них. – Пора уносить отсюда ноги. Я могу по своим документам арендовать автомобиль. Если поспешить, то можно уже завтра переправиться через границу. Кстати, завтра будет первое апреля.
– Закрой клюв, Флавио. – Корсо вглядывался в глаза девушки, надеясь найти ответ там. Но, как в зеркале, увидел только отражения: залитая светом площадь, проезжающие мимо машины, его собственная физиономия – искаженная, карикатурная. Итак, ландскнехт сражение проиграл. Но нынче почетных и героических поражений уже не бывает. Давно не бывает.
И тут в лице девушки случилась перемена. Она смотрела на Ла Понте так, словно впервые заметила в нем что-то заслуживающее внимания.
– Ну-ка, повтори, что ты сказал.
Книготорговец разинул рот от неожиданности, потом запинаясь пробормотал:
– Про машину? Но ведь это элементарно. Если ты садишься в самолет, тебя заносят в список пассажиров. В поезде могут проверить паспорт…
– Да я не о том. Скажи еще раз, какое завтра число.
– Первое апреля. Понедельник. – Ла Понте растерянно поправил галстук. – Мой день рождения.
Но девушка уже забыла о нем. Она нагнулась к рюкзаку и что-то там искала. Потом выпрямилась. В руке она держала «Три мушкетера».
– Ты невнимательно читаешь, – упрекнула она Корсо и протянула ему книгу. – Глава первая, строка первая.
Корсо никак не мог сообразить, к чему она клонит, но книгу взял и открыл в указанном месте. Глава называлась «Три дара г-на д'Артаньяна-отца». Он прочел первую строку и тотчас понял, где следовало искать миледи.
XIV. Подвалы Менга
Ночь была жуткой.
П. дю Террайль. «Рокамболь»Ночь была жуткой. Луара бесновалась, и вода поднялась так высоко, что в любой миг могла перехлестнуть через старые дамбы, защищающие небольшой городок Менг.
Гроза разразилась перед самыми сумерками, и до сих пор кромешную тьму над громадой замка то и дело прорезали молнии; огненные зигзаги, словно хлысты, щелкали над каменной пустыней – средневековыми улочками, по которым лупил ливень. Вдалеке, на другом берегу реки, сквозь порывы ветра, несущего содранные с деревьев листья, и сквозь стену дождя можно было увидеть огни, беззвучно летящие по автостраде Тур – Орлеан; и казалось, что ненастье проложило границу между недавним прошлым и незапамятным настоящим.
В гостинице «Сен-Жак», единственной в Менге, светилось только одно, распахнутое настежь, окно. Оно выходило на маленькую террасу, куда легко было попасть прямо с улицы. В комнате перед зеркалом одевалась очень красивая высокая блондинка с собранными на затылке волосами. Она только что застегнула молнию на юбке, и теперь никто бы не догадался, что на бедре у нее вытатуирован маленький цветок лилии. Заведя руки за спину, она пыталась справиться с застежкой бюстгальтера, обтягивающего пышные, пенно-белые груди, которые мягко колыхались при каждом ее движении. Потом она надела шелковую блузку, сдержанно улыбнулась и, пока руки ее занимались пуговицами, внимательно изучала собственное отражение. И, по всей видимости, осталась им довольна. Как можно было догадаться, женщина собиралась на свидание, ведь никто не станет наряжаться в одиннадцать часов вечера, не условившись с кем-нибудь о встрече. Что касается победной и слегка жестокой улыбки, с которой женщина поглядывала в зеркало, то она, возможно, относилась еще и к новой кожаной папке, лежавшей на кровати. Из папки высовывались страницы рукописи «Анжуйского вина» Александра Дюма-отца.
