Улей 2: Нерест (ЛП) - Каррэн Тим
Он лихорадочно искал оружие, что угодно... но как убить призрака? Как ранить то, что, казалось, не имело истинной физической реальности? Он ползал на четвереньках, пока сильный ветер дул по коридору, разбрасывая пыль и обломки, как песчаная буря в пустыне.
...и призрак приблизился к Хансену, и Хансен закричал, но не сделал попытки убежать от него. Это была человеческая фигура, которая парила в шести дюймах от пола, пальцы тянулись, как горящие белые провода, щелкая и хлопая, шокирующая белая эктоплазматическая масса, которая плыла в его направлении, тянулась к нему, желая вступить в контакт...
...и вот тогда Фрай увидел, кто это был или кем он когда-то был: Слим. Ошибиться было невозможно. Он больше не был человеком, больше не жил по-настоящему в общепринятом смысле этого слова... просто какой-то пульсирующий заряженный энергией призрак, покинувший свою могилу в буре возбужденных, горящих частиц. Он светился и колебался, пойманный в бурлящем водовороте собственного нестабильного электромагнитного поля, ионизированный призрак... его глаза были запавшими пустыми червоточинами, а рот был всего лишь сморщенной, безгубой, черной сосущей дырой...
...затем он взял Хансена, не столько схватив его, сколько введя его в свое поле, что для Хансена было все равно, что схватить ток под напряжением, схватить высоковольтную линию голыми кулаками. Результат был мгновенным: он засветился, как рождественская лампочка, как будто его подвергли мощному заряду рентгеновских лучей... на секунду, он испустил ослепительный свет, и сквозь плоть был виден скелет... затем он, казалось, сжался, свернулся, как мертвый червь, сжался и почернел...
...ударился об пол, развалившись, как сухая сажа, которую подхватил и развеял ветер...
...и призрак повернулся к Фраю, двигаясь в его направлении с сине-белыми пульсациями дугообразной энергии. Фрай наблюдал, как он приближается, плывет к нему. Глаза глубже, рот шире, из него доносился воющий шум, когда он создавал вихрь всасывания, притягивая все к себе в яростной буре...
...Фрай увидел, что теперь у него больше вещества, что он приобрел некоторую физическую прочность, питаясь и осушая Хансена, возможно, подключаясь прямо к его жизненной силе и высасывая его досуха, как пиявка. И теперь он хочет большего...
...и Фрай знал, что единственное, что он может сделать, это умереть с долей неповиновения, и именно это он и планировал сделать. Он нашел свой ледоруб, сжимая в руке железный стержень, готовый сражаться. Всасывающая сила призрака была огромной и непреодолимой...
...по мере того, как он приближался, а его плоть покрывалась мелкими статическими зарядами, он увидел, что лицо Слима превратилось в скрученный, покрытый швами корень, злобную лисью маску абсолютного гнева, абсолютной боли и абсолютного голода...
...Фрай подался вперед, потому что у него действительно не было выбора... его потянуло, и он пошел, подняв ледоруб над головой, как дикарь, готовящийся убить мастодонта, прикрыв глаза одной рукой, сделав последний вдох и метнув свое импровизированное оружие прямо в него.
Он думал, что оно пройдет насквозь.
Но этого не произошло.
Оно пронзило его, пробив дыру в нем и соединившись с полом, и раздался оглушительный грохот, вспышка света, клубы дыма и волна силы, которая отправила Фрая прямо на задницу... всего в пятнадцати футах от того места, где он стоял в последний раз.
Все огни в коридоре погасли.
Слим исчез.
В воздухе плавало лишь несколько горящих фрагментов и стоял резкий запах горелой проводки.
Вот и все.
Фрай просто сидел там, ошеломленный.
Железо... железный ледоруб.
Железо проводит электричество.
Да, оно подключило Слима к полу и заземлило его, как высоковольтную линию, разрядив его, выкачав из него всю энергию.
22
ПРИЗРАКИ СОБРАЛИСЬ ВОКРУГ него, кружили, кружили, бледные тени и демонические воспоминания маршировали вокруг него, словно привидения волшебного фонаря, отбрасываемые на стены.
Не просто духи, а существа с белой плотью, которых он мог чувствовать и обонять. Они воняли аммиаком, едкими химикатами.
Избитый их силой, Койл с Локком друг за другом бросились к двери, где размещалась Батлер.
Он слышал крики Зут.
Крики Гвен.
Он продолжал таранить дверь всем весом, пока она не разлетелась.
23
МЫСЛЬ ГАТ: МОЮ ДУШУ пожирают чудовища из тумана.
И она даже не знала, думала ли она об этом или они вложили это в ее разум. Но это было там, отдаваясь эхом в тишине, и она знала, что это правда, даже если она не совсем понимала, что это значит.
Призраки прижимались все ближе, так близко, что она не только могла учуять их резкие чужеродные запахи, она могла на самом деле чувствовать их. Чувствовать, как эти царапающие конечности и извивающиеся придатки касаются ее, гладят ее, ощущают ее.
Сухие и тонкие, как живые паутины.
Затем вокруг нее они начали сливаться друг с другом, пока не стали всего лишь большим сочащимся пятном тумана, которое парило вокруг.
И вот тогда она поняла.
И вот тогда до нее дошло, что они подключены к Батлер, как телевизор подключен к розетке. Без розетки телевизор - мертвый кусок пластика и металла. И без Батлер эти призраки, эти воспоминания были не более чем воспоминаниями, потенциалом, лишенным катализатора, чтобы освободить их.
Батлер питала их.
Батлер была генератором и усилителем.
И если машина вас раздражает или беспокоит, вам нужно просто отключить ее от источника питания. Если Батлер будет мертва, то призраки растворятся в небытии.
Безумно ухмыляясь, Гат полезла в верхний ящик своего стола и вытащила нож для вскрытия писем с острым пятидюймовым лезвием. Она убьет ведьму и освободит станцию.
Она ринулась сквозь эфирную стену призраков, и это было похоже на прохождение через влажный, приторный морской туман.
Затем нож в ее руке начал дрожать.
Он раскалился докрасна и вылетел из ее руки.
Гат отползла, как побитая собака.
24
КОГДА КОЙЛ ПЕРЕСТУПИЛ дверной порог, волна силы ударила его и сбила с ног. Он поднялся на ноги, но не мог добраться до Гвен. Каждый раз, когда он пытался, сильный ледяной ветер бил ему в лицо с такой силой, что он чуть не падал снова.
В комнате воняло: жарко, испорченно и зловонно.
Вонь была невыносимой. Так словно Челси Батлер не жива, а мертва, разлагается и гниет. Она открыла рот, и оттуда вырвался поток черной жидкости, усеяв ее белое лицо крошечными темными пятнами, похожими на чернила.
А когда она заговорила, ее голос звучал дрожал, напоминая порывы ветра в ноябре, играющие у карнизов: "Тебя назвали, Никки Койл, тебя назвали и выбрали..."
- Заткнись, ведьма! - закричала Гвен. - Заткнись!
Два стеклянных шкафа разбились, и Батлер поплыла по полу, простыни соскользнули с нее, как саван. Она стояла там, что-то текло между ее ног, и вонь мочи была несомненной.
Локк бросился на нее и почти схватил.
Затем она посмотрела на него, и он отлетел к стене.
Она облизнула свои серые губы и повернулась к Гвен. "Бойся, бойся, бойся меня! Такие, как ты, боятся правды! Так задумано, моя маленькая шлюха, так задумано! Как легко манипулировать маленькими умами с помощью дополнительного рычага страха, ужаса..."
- Отойди от нее, - сумел сказать Койл, вставая и показывая ей, что он не боится. Это было неправдой, но он не дрогнул бы от того, чем она была: бесплотной, ползучей чумой.
"Бойся меня", - сказала она, поднимаясь, возвышаясь над ним, вонючая и зловонная, моча все еще текла из нее. Желтая слюна текла из уголков ее рта. Теперь ее глаза были не черными, а красными, пронизанными черными металлическими крапинками. И теперь, теперь они были яркими... ярко-красными, светящимися на ее бледном и морщинистом лице.
