Улей 2: Нерест (ЛП) - Каррэн Тим
...что-то вокруг него сдвинулось, изменилось.
Чувствуя, как в груди разрастается тревога, он огляделся, облизывая сухие губы. Почувствовав, что чего-то внезапно не хватает или вторгается что-то лишнее, он поставил чашку кофе...
...волосы на затылке встали дыбом.
Страницы его блокнота затрепетали, словно на ветру. Запертые картотечные шкафы начали скользить по полу, медленно вращаясь по кругу. Стул, на котором он сидел, начал двигаться, скользя по полу, как будто его тянули.
"Вот оно", - подумал он в самом темном углу своего разума. "Вот оно, чего мы все ждали и боялись. Вот оно".
Глубоко дыша и пытаясь убедить себя, что он не совсем спятил, он наблюдал, как вещи вибрируют на столе, танцуя: ручки и карандаши, планшеты и кофейные чашки, резинки и стопки стикеров для заметок. Скрепки вылетали из устья чашки, как лава из конуса вулкана. Они разлетались в воздухе, вращаясь, словно пойманные в какой-то безумный магнитный вихрь. Бумаги взлетали и планировали вниз, как опадающие осенние листья.
Собравшись с силами, отказываясь слушать учащенный стук своего сердца, он потянулся к своей кофейной чашке, и она отскочила от него, стукнувшись о стол. Трещина пробежала по бокам, и она разбилась на осколки. Он потянулся за ножницами, и они вылетели из его пальцев с невероятной скоростью, погрузившись в стену на добрых два дюйма.
Холодный и тошнотворно пахнущий пот выступил на лице, он обнаружил, что не может встать со стула. Он не чувствовал ничего ниже пояса.
Парализован.
Неподвижен.
Ноги были как холодная резина.
Когда его стул заскользил по полу, он совершенно потерялся и начал кричать: "СЮДА! КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ МНЕ! Я В ЛОВУШКЕ!"
Внутри своей головы он слышал вопли, пронзительные голоса призраков, которые вторгались на станцию. Подобно октябрьским ветрам, проносящимся через заброшенные церковные дворы и спускающимся по дренажным трубам, они стонали и отдавались эхом, пока он трясся от ужаса.
16
ГВЕН ПЕРЕСТУПИЛА ПОРОГ палаты Батлер и сразу же увидела скорчившуюся в углу Зут, с рукой прижатой ко рту и дикими от страха глазами.
Купол тряхнуло. Картина с подсолнухами на стене, которую оставил кто-то из летней команды, упала на пол. Стекло разбилось... крошечные осколки полетели по полу, словно снежный вихрь.
"О Боже, не снова..."
Батлер лежала на кровати, уставившись в потолок. Тарелка с едой была нетронутой. Ее капельница наполовину пустая. Глаза были блестящими черными ямами.
Гвен подошла к Зут, встала на колени рядом с ней, притянув ее к себе. - Что? Что не так?
- Глаза, - сказала она, ее тело было напряжено от ужаса.
- Глаза?
- Красные глаза. Пять красных глаз наблюдают за мной.
Гвен сглотнула, чувствуя, как ее рассудок слабеет, как уже было недавно. "Глаза". Иллюзия? Галлюцинация? Она слишком много времени провела рядом с Батлер, чтобы поверить в это. Даже в собственных снах она видела красные глаза, уставившиеся на нее из карманов движущейся черноты.
- Эти глаза следят за тобой?
Зут кивнула. - С тех пор, как я увидела призрака.
- Призрака?
- Призрак вышел из Батлер... он вышел из нее и наблюдает за мной. Он не дает мне уйти. Каждый раз, когда я подхожу к двери, он сбивает меня с ног. Зут тяжело дышала. - Прямо сейчас...
- Да?
Она посмотрела на дверь шкафа. - Он там. Вот откуда он наблюдает за мной. Изнутри шкафа.
Гвен собиралась сказать ей, что это ничего, совсем ничего, ей просто нужно было уйти от Батлер, но, когда она протянула руку и коснулась Зут, чтобы успокоить... что-то произошло, что-то, что швырнула ее на пол. Что-то, от чего у нее закружилась голова, застучали зубы, а живот подпрыгнул к горлу...
"Гаа", - сказала она, и это был совершенно бессмысленный животный звук насилия. "ГААААА ..."
Как электричество.
Как схватить провод, возможно, 220, искрящийся электричеством.
Как положить на нее руки и почувствовать, как энергия проносится сквозь тебя раскаленным добела шквалом, поджаривая клетки и заставляя мозг вспыхивать взрывающимися фейерверками...
Зут.
Линн Зутема.
Она была из Айовы, не замужем, и приехала в Антарктиду, потому что хотела как можно дальше быть от своей семьи. Ее семья была адвентистами седьмого дня, и она воспитывалась под гнетом ограничений. Когда ей исполнилось восемнадцать, как и многие дети, которые никогда не наслаждались свободами, которые большинство воспринимают как должное, она убежала от церкви так быстро и так далеко, как только могла. Недостатком этого было то, что старейшины адвентистов запретили ее семье когда-либо видеться или разговаривать с ней снова, потому что она порвала с их учениями.
Я не видела и не разговаривала с мамой и папой шесть лет.
Я не думаю, что когда-нибудь снова это сделаю.
Мои мама и папа настолько промыли мозги, что они поставили церковь выше меня.
Скатертью дорога, говорю я.
Мудачье.
...а затем Гвен вернулась в свою собственную голову, зная все то, что Зут никогда ей не рассказывала, все эти грязные личные интимные подробности, которые разъедали ее душу и причиняли боль. Зут так и не вышла по-настоящему из своей раковины на Клайм... поэтому Гвен забралась туда вместе с ней.
- ГВЕН! - кричала Зут. - ГВЕН!
Гвен моргнула и вздрогнула, и все закончилось.
Вокруг нее станция пульсировала нарастающим зарядом энергии. Она чувствовала ее волны руками.
А из шкафа она услышала царапание.
Чего-то, что хотело выбраться.
17
ПРИЗРАКИ.
Они были повсюду.
Когда станцию тряхнуло, а флуоресцентные лампы наверху мигнули, Койл увидел, как они выходят прямо из стен. Он сидел рядом с Локком, оба смотрели на Коха, Ида стояла над ними... и тут началось.
"Дерьмо", - пробормотал Локк себе под нос.
Призраки были призрачны, размыты... но не темными, увидел Койл.
Нет, они были белыми, длинноногими и с щупальцами, расправившими крылья. Единственным цветом в них были эти красные-красные глаза. Они напомнили ему слепых, извивающихся термитов. Он увидел одного, затем двух, трех и четырех. Ужасно раздутые, белые, как трупы, вытащенные из реки, жужжащие и писклявые, их разнообразные конечности сворачивались и разворачивались, вытягивались и втягивались.
Он закрыл глаза.
Но когда открыл их, они все еще были там.
Кох кричал, но, казалось, крик доносился с большого расстояния.
Он чувствовал, как призраки двигаются вокруг него, проникая своими эластичными мыслями в его разум, и он не мог отрицать этого. Это было не то, как он представлял себе одержание. Ни в малейшей степени. Это было не просто духовно или психически, это было физически, натурально, разрушительно.
Энергия, которую они излучали, была холодной и ползающей, как электричество, потрескивающей и хлопающей. Он чувствовал, как она движется по тыльной стороне его рук потоками и рябью. Волосы на руках и на затылке встали дыбом.
И по всему куполу то, что так долго готовилось, теперь вырвалось на свободу.
18
КАПЕЛЬНИЦА ЗАДРОЖАЛА.
Жидкость в ней пошла пузырьками, закипая. Пока это происходило, газы заполняли пакет. Он раздулся до предела прочности, готовый лопнуть, и затем взорвался, разлетевшись с мокрым хлопком и разбрызгивая жидкость во все стороны.
Зут свернулась в дрожащий клубок.
Гвен вскрикнула и пошла к двери.
В нескольких дюймах от нее дверь захлопнулась.
Она потянулась, чтобы схватить ручку, и она была такой горячей, что было похоже на попытку схватить горящую крышку плиты. Она с криком отдернула руку.
Повернулась и увидела, как Батлер сидит на кровати, уставившись на нее.
