Василий Кнежин - Игра в людей
Гостиная ничем не примечательна, единственное ее достоинство это лестница впереди. Она широкая и хорошо освещена боковыми настенными светильниками, но чем дальше, тем лестница становится темнее и уже, ее вершина теряется в совершенной черноте. Голос Лены говорит идти вверх. Чем выше я поднимаюсь, тем становится темнее, тем сильнее меня одолевают сомнения. Я поднимаюсь, и каждый следующий шаг дается труднее двух предыдущих. Стены сжимаются и грозят раздавить высокими темными массами. Под вершину лестницы я уперся в них плечами, но поднимаю тяжелые ноги на новую ступень. Я дошел до конца, передо мной в человеческий рост стоит зеркало. Сделано с нарочитой простотой, рамка вплавлена в стены и спустившийся сюда потолок. Я оглядываюсь назад, и вижу вдалеке узкую полосу света. Остается только шагать вперед, шагать в это зеркало. Я вспомнил, зачем сюда иду и ужаснулся, вдруг вылезет мне навстречу тот урод, которого я удавил. Но в зеркале нет отражения, чтобы разглядеть мое испуганное лицо. Там ничего нет. Это зеркало — конец моего мира.
Вперед идти страшно, дико страшно признаться в этом себе и Лене. Но назад идти незачем, тот город растворился в тумане, а луна безучастно смотрит на его руины. Оставаться на пороге можно вечно, но кто-то рядом взял меня за руку, я его не видел, но почувствовал тепло от его ладони. Чувство любви к этому человеку пересилило страх, мне стало необходимым сказать Лене, что я ее люблю и ради этого я собрался и шагнул вперед. Меня затрясло, впереди что-то грозно и величаво гудит, видимо, мотор машины. Я приоткрыл свинцовые веки, но свет так больно резанул по глазам, что я закрыл лицо руками. Спереди раздался обеспокоенный голос Ярослава:
— Очнулся? Лена, хватит ему рассказывать сказки про лестницы и зеркала. Если его стошнит, сунь пакет, не хочу после него машину отмывать.
Мы едем к аэропорту. Лена поцеловала меня в лоб и провела своими пальцами по моим. Мне захотелось что-то сказать, но в груди пусто, я перестал владеть памятью, словно кто-то выделил файлы моей жизни и нажал "стереть". Я убрал ладони со своего лица. Ощущение энергии вокруг изменилось. Я чувствую плотное, приятное поле между мной и Леной. Оно пронизывает нас, наполняет теплом, радостью и светом. Не знаю, чувствует ли это Лена. Жизненная энергия не вливается в меня за какие-то действия к Миру. Я стал частью этого процесса. Лена сказала:
— Ярослав договорился со своим партнером, на той стороне тебя встретят. Если хочешь… если можно, я прилечу к тебе. Мне понадобится две недели закончить и сдать свои дела. — И добавила пораженно. — Твои глаза… в них столько света, я готова смотреть на это чудо вечно.
Я поцеловал ее пальцы, ладонь, и сказал:
— Хочу. Одна девушка сказала, что любовь не возникает у меня или у тебя, она возникает между людьми. Именно это ты и пыталась мне втолковать, но никак не могла подобрать слов. Но Аста не знает, что подобную любовь нельзя сотворить, что ей надо время вырасти, окрепнуть в чутком отношении друг к другу. Сколько лет мы заботливо оберегали наше дитя? Любовь стала для меня воздухом. Я нахожусь в ней, дышу ей, чувствую ее кожей, смотрю сквозь нее. Снова вдыхаю и любовь открывает меня заново, а раны души затягиваются. Я люблю тебя, Лена, больше своей жизни. Только ради этого чувства и слов любви к тебе я воскрес.
Мы приехали к аэропорту, и машина замерла рядом с высокими бетонными стенами жилища для самолетов. Вокруг гудят машины, требуют проезда, даже сквозь шумоизоляционные окна проникают вездесущие звуки бурной людской деятельности.
— Мне осталось сделать одно мистическое действие, прежде чем передо мной откроется новое будущее, неизвестное и удивительное. Подожди меня тут.
Я закрыл веки и улыбнулся Лене, Ярославу и его машине. Всему миру. Всем своим существом я почувствовал то неземное дыхание, которому мы с Леной смогли открыться, это дыхание подхватило меня призрачным дуновением невиданных чувств. Приятное тепло разлилось по моему телу, я растворился в этом моменте перехода в иное состояние души, и, не снимая с лица улыбки, просто открыл глаза.
