Василий Кнежин - Игра в людей
Не дожидаясь ответа, Ярослав нажал кнопку. С легким шумом стекло поднялось, отделив салон от перепуганного гаишника. Машина взревела и рванула с места. Мы приехали на пустырь. То, что я и хотел: холмики, поросшие высокой травой, вокруг полоса леса, испещренная белыми столбиками березок, дальний шум дороги, едва напоминающий о людях, а еще снующие по небу самолеты. Ярослав остановил машину, внутри мотора что-то пару раз провернулось и оцепенело до следующего поворота ключа.
Друг открыл мне дверь:
— Выходи, надо продышаться. Через два часа у тебя самолет в Штаты, в аэропорту нас ждет человек с твоими документами и билетом. Лицо его не запоминай, вопросов не задавай. — Я сел на траву, он остался возвышаться надо мной. — А теперь говори, что произошло, я должен знать, что ты не виноват.
— Может, и виноват.
— Почему Константин в больнице и обвиняет тебя? — Спросил он грозно.
— Не хочу об этом.
Ярослав зарычал, а я расстегнул рюкзак и вытащил бутылку с вином, щелчком откупорил. Глотнул. Предложил другу, он минуту подумал, потом взял. Сел рядом, развязал и кинул рядом галстук, рубашку распахнул на полгруди. Он посмотрел на мой карман и сказал нервно. — У тебя телефон звонит.
— Знаю. — Отозвался я. Мне было просто все равно, что со мной делают. Зачем надо куда-то лететь?
— Так подыми.
— Не хочу.
С этим Ярослав смириться не смог. Он предложил:
— Давай я отвечу.
— Не хочу ничего. — Я достал телефон, размахнулся и швырнул. Он просвистел по воздуху, ударился об землю, крышка аккумулятора отлетела. Я думал все, помер бедняга как и я, но через несколько мгновений телефон зазвонил. Ярослав поднялся. Он подошел и поднял телефон, внимательно пригляделся к экрану.
— Лена звонит. — Он показал мне на телефон, а я жестами ответил, что мне все равно. Ярослав прислонил трубку к уху. — Здравствуй, Лена. Ларион сейчас занят. Что-то срочное? — Он постоял с минуту, как-то странно посмотрел на меня и сказал в трубку с теплотой в голосе: — Случилась неприятность, Лариону надо покинуть страну. Не переживай, я все улажу, но нужно время. Не знаю, сколько понадобится времени мне, но у тебя чуть меньше часа.
Он сказал Лене как до нас добраться и кинул телефон мне. Я не стал даже ловить, а вяло уклонился от летящей в меня пластмасски с микросхемами. Вино притупляет физические ощущения, но эмоциональную боль почти не глушит. Ярослав достал из машины два пакета: один себе, другой мне. Я отказался, тогда он сложил пакеты вместе и сел на них. Я чувствую рядом тепло его плеча, но оно совсем не греет.
— Она срочно хочет тебя увидеть. — Ярослав сорвал травинку, поднес ее к лицу, переломил ее пополам и бросил куски в стороны. Он сорвал еще одну травинку и проделал то же самое с другой, третьей… — Почему я беспокоюсь за тебя, а ты нет? Куда великому Лариону до обычных жизненных проблем, он выше их! Пусть другие беспокоятся за его жизнь, а он будет сидеть и молчать. Дай сюда. — Ярослав вырвал у меня вино из рук, повертел бутылку в поисках производителя, удовлетворенно хмыкнул и отпил. Он не знает, как продолжить разговор, а мне продолжать не хочется. Мне нечего сказать другу, который через час проводит меня в бездну и напьется в баре аэропорта. Я улечу, сойду с трапа и поселюсь в квартире без мебели. Я зашторю окно и сяду на пол, теребя в руках флешку Асты, буду сидеть до тех пор, пока тело не высохнет, тогда я встану, подпрыгну и расколюсь об пол на множество осколков. Когда хозяин квартиры придет посмотреть что с квартиросъемщиком, то обнаружит горсть пыли на полу и ни души. Молодые дурочки любят хвататься за голову после очередного разрыва и стонать, что у них депрессия, что им все осточертело, а мужики козлы. Дуры они. Когда все видишь в темных красках, на улице встречаются только уроды, солнце не жарит а холодит, это не депрессия, а бодун. При депрессии Земля останавливается, и тебя просят выйти. Депрессия это когда не хочется жить.
Ярослав вытянул шею по направлению к приближающемуся авто. Он привстал. Яркий автомобиль вырос, портя красоту зелено — голубого пейзажа. Лена припарковалась, а вернее будет сказать, бросила свою машину около машины Ярослава. Она выскочила ко мне, но увидела друга и остановилась, начав с ним игру в переглядки. Мне почудился их мысленный диалог в виде обмена паролями и фразами "пост сдал — пост принял".
Она сказала Ярославу:
— Ты можешь нас оставить на минутку?
— У вас есть двадцать минут, после этого в аэропорт. Пожалуйста, приведи его в чувство.
Ярослав сунул мне между коленей наполовину выпитое вино и поднялся. Меня стала раздражать происходящая реальность. С детства ненавижу, когда со мной возятся как с больным. Я не больной, слышите?! Мне просто надо собраться с чувством и прыгнуть навстречу неизбежному. Рано или поздно все умрем, так какой смысл задерживать? Аста держала до предела.
Проходя мимо Ярослава, Лена склонила голову и постаралась быть незаметной. Мне это напомнило один фильм, где любовница, которую не одобряет отец, приходит навестить больного в палату. Она так же разглядывала ноги отца и прижимала руки к груди. Лена села на оставленные Ярославом пакеты. Тот посмотрел на нас и влез внутрь своей машины. Лена приятельски толкнула меня плечом.
— Привет.
— Да.
Мне говорить не хотелось, все сущее потеряло ценность. Лена дважды пыталась заговорить, но слова у нее застревали в тисках непривычных ощущений. Я сделал пару мощных глотков, но вино не дало вкуса, просто растворилось в горле, как пресная вода. Я сказал:
— У меня просто не хватило сил.
— Что? — Лена выпала из задумчивости и с надеждой уцепилась за возможное начало диалога.
— Ничего. Так, мысли вслух.
— Ты улетаешь… не знаю, что случилось, но Слава говорит, что сможет уладить. Нужно время, и ты сможешь вернуться. Можно я буду ждать тебя?
— Лена, женщины не умеют ждать. Вы кошачье племя, которое ищет теплую кухню и миску молока. Ждут только псы. Ты не пес, а я не вернусь.
— Но ты мне нужен.
Она сказала это так чувственно, что мне стало стыдно за свое безразличие. Чтобы Лена хоть на миг успокоилась, я соврал:
— Я потерялся, мне надо улететь, вначале найду себя, потом тебя.
— Неправда! — Она развернулась ко мне, откинула волосы с лица. Ее глаза так близко, но я смотрю на них поверхностно, мне страшно увидеть там что-то кроме дружеской заботы. — Ты погибнешь, если отправишься туда один. Послушай, у тебя было ощущение, что ты спишь и никак не можешь проснуться? Что-то внутри тебя говорит, очнись, дурак, очнись! Сколько можно смотреть и не видеть, слушать и оставаться глухим! И за миг до пробуждения изнутри доносится вопрос: "хочешь ли ты правды?" Ведь если ты узнаешь ее, не будет дороги назад! Хочешь? Наверно стоит плотно закрыть глаза и оставаться под теплым одеялом обмана. — Лена тронула меня за плечо, но комментария не дождалась. Ее пальцы скользнули вниз по моей руке, и упали в траву. — Я долго не решалась, но после нашего последнего разговора мне стало настолько себя жаль, что я взяла себя в руки и сказала, что хочу. И мне открыли глаза на все, что происходит.
