Дино Динаев - Собака Кантерсельфа
– Вот, идиотка!
Когда Сека, не задерживаясь, влезла на борт спилера, в руке у нее был зажат обрезок арматуры, ее единственное оружие. Именно в этот момент Сафа остро понял, что имеет дело с психопаткой, не имевшей никакого представления о реальности. С куском железа на броневик?
Он уже поддал газку, чтобы смыться и оставить весь этот дурдом, но разворачивающее на его глазах завораживающее действо заставило повременить.
Он чувствовал себя так, словно оказался на съемках крутого фантастического боевика. Картинка была ирреальной, слепленной компьютерной графикой.
Для начала Сека остервенело и одновременно расчетливо лупила по передней части броневика. Сафа и не подозревал, что в стальной махине может что-то так жалобно звенеть. На самом деле это летели разбиваемые триплексы.
– А, шайтан! – Счастливчик инстинктивно отшатнулся, когда показалось, что ему засветили прямо в глаз.
Полностью он не ослеп. Арматура не пуля, некоторые триплексы были упрятаны надежно. Но обзор чертов незнакомец сократил изрядно.
Счастливчик так и не понял, кто это был. Он знал лишь, что наглец с дубиной запрыгнул ему на броню. Он включил поворот турели на самую высокую скорость, одновременно нажимая педаль открытия огня, и непременно бы достал и снес нахала, но Сека среагировала мгновенно. Оставила в покое триплексы и сунула арматурину в механизм поворота, намертво заклинив.
– Ах ты, сука!- Счастливчик в бешенстве оставил рычаги и полез в люк, предварительно достав умхальтер.
Его атака должная была стать полной неожиданностью для дилетанта (кто ж еще сунется с дубиной на броневик кроме дилетанта), но отчего то не стала.
Едва рука с умхальтером появилась из люка, Сека выбила его, а потом, ухватившись за руку, стала выволакивать и самого счастливчика.
– Чертова баба!- вырвалось у счастливчика, когда он, наконец, разглядел, с кем имеет дело.
Он рванулся назад, Сека продолжала цепляться за рукав, и тот не выдержал, оторвался. Счастливчик упал обратно за рычаги и, решив сбросить девчонку, дал полный газ, одновременно выворачивая штурвал. Спилер пошел юзом, ударившись боковиной гусеницы о пень и едва не перевернувшись. Сека повисла на одной руке, ухватившись за кронштейн.
От удара арматура выскочила, освобождая турель, и тут уж Счастливчик оторвался.
Дергая пулеметом, он открыл шквальный пулеметный огонь, рассчитывая, что шальная пуля собьет наездницу. В прицелах то и дело мелькала кудлатая голова, когда она подныривала под дульный срез, изрыгающий огонь. В азарте он совсем забыл про подчиненного, который все еще находился на корабле и теперь сам оказался под совсем не дружеским огнем.
– Шеф, что вы делаете? Вы стреляете по мне! – завопил напоследок Хряк, получая свинцовой струей из "гидранта", которая отсекла нижнюю половину туловища, зажившей самостоятельной жизнью, правда недолгой, но очень активной.
После этого в эфире наступила тишина, и Счастливчика охватила паника, когда он понял, что остался наедине с несколькими соперниками сразу. Он истерично вдавил педаль газа, спилер вбурился в заросли, и, сшибая мелкие деревца, понесся прочь.
И мчался так до самого города.
Огромный сук в самом начале снес Секу с брони. Сафа нашел девушку, совершенно обессиленную и сильно исцарапанную ветками. Вернув Секу в машину, он дал газу и направился в противоположную сторону от той, куда направился броневик.
– Чего ты кинулась? – выговаривал Сафа на ходу.
– Ненавижу, – односложно ответила она и разжала кулачок.
В нем был оторванный шеврон с двумя спецмоновскими молниями.
23.
Полковнику Никите Ребрию наглым образом помешали обедать, и он застыл с вилкой, поднесенной ко рту, с которой не замедлил сверзиться маринованный груздь.
Столовая "Фарта" была пуста. Никитос обедал в одно и тоже время, бойцы, зная это, старались столоваться в другое время. Это случилось после того, как он не позволил бойцам вести себя по свински, как то орать, хватать официанток и громко рыгать.
Вот опять. Со стороны входа на кухню послышался ритмический звон, живо напомнивший Ребрию позвякивание спецмоновского ремня в расстегнутом состоянии, перемежаемый шлепками. Заинтригованный Никитос промокнул губы салфеткой и встал.
Скрежетнув коваными ботинками по кафелю, вошел на кухню, заставленную блестящими металлическими разделочными столами. Из персонала присутствовала Марина, официантка из новеньких, и боец Шкот. Низкорослый, страшно шепелявый, он в отряде всегда был на последних ролях. Частенько его заставляли стирать чужие трусы. Никитос вполне допускал, что погоняло у него было Скот, но шепелявость и здесь сыграла свою роль.
В настоящий момент Шкот сосредоточенно имел Марину сзади, отчего та испытывала дискомфорт, периодически вырываясь и влепляя ему пощечину. Но Шкот упрямо разворачивал женщину обратно, вставлял свой агрегат и продолжал быстро по-собачьи дергаться. До тех пор, пока женщина опять не вырвалась, и все повторялось.
– Отставить! – рявкнул Ребрий.
– Уйди, полковник! Честью прошу! – пробубнил Шкот.
Полковник продублировал приказ, дернув за шкирку и дав в глаз. Шкот с противным звуком, сопровождающим трение голой задницы о метал, проехал по раздаточному столику и загремел с другой стороны. Он долго чертыхался, изрядно запутавшись в спущенных штанах. Однако когда поднялся, был полон решимости отомстить. Зло оглядываясь, скрылся в дверях.
– За подмогой побежал, – сказала Марина. – Вам ничего не будет за это?
Он посмотрел на нее чересчур внимательно. Женщина была хороша, и формами удалась.
По идее такого возраста и, надо полагать, комплекции должна была быть его жена.
Марина смутилась и нервно затеребила воротник служебной блузки.
– Вам что-нибудь нужно? – тихо спросила она, вышло двусмысленно, и непонятно, то ли специально, то ли неумышленно получилось, этих баб никогда не поймешь.
– Компот, – буркнул Никитос.
Он вернулся в зал, но появившаяся следом Марина со стаканом компота в руке застыла на месте, глядя в направлении резко распахнувшейся двери. Опять противно скрежетнул кафель, на этот раз под чужими казенными каблуками, и в зал вошло трое, кроме Шкота шестерки Счастливчика Жиртрест и Мормышка. Парни были здоровые, не чета Шкоту, особенно Мормышка, он и в дверь боком входил.
– Чего надо? – процедил Ребрий, не вставая.
– Мы к девушке, – осклабился Жиртрест.
– Девушка на работе, – напомнил полковник.
– Мы в курсах, но у нас серьезные намерения.
– У всех троих? – поднял бровь Никитос.
Неожиданно вмешалась Марина:
– Не надо, Никита Сергеевич. Будет только хуже.
