Виктор Песиголовец - Деяния ангелов
— Нет! — покачала головой Вива. — Я тебе ничего не скажу.
— Почему?
— Потому что не должна! — отрезала она.
И сколько я не приставал с этим вопросом, сколько ни настаивал, ответа так и не получил. Девушка была непреклонна.
На удивление, визит в церковь прошел гладко. Я выстоял всю службу, а потом, дождавшись своей очереди, подошел к священнику и рассказал ему о своих грехах. Он даровал мне прощение…
Вива с довольным видом наблюдала за мной. И потом, уже за воротами церкви, радостно сообщила, что я все делал правильно и вел себя, как истинный православный христианин.
А дома, приготовив крепкий кофе, усадила меня напротив себя и провела что-то похожее на инструктаж.
— Ты не должен повторять грехов, в которых покаялся! — менторским тоном вещала она. — Ни лгать, ни ругаться, ни обманывать, ни кого-то осуждать нельзя! Забудь о гордыне, о чревоугодии! Выбрось из головы злые помыслы! Ты должен быть честным, справедливым, добрым, милосердным и любящим! Понятно?
Я с улыбкой кивал.
— Единственный грех, который останется на тебе, — это грех прелюбодеяния, — продолжала девушка. — Но у тебя есть оправдание: сильные чувства ко мне. Это ведь так?
— Да, я очень тебя люблю! — горячо подтвердил я.
Она вздохнула и, низко опустив голову, произнесла:
— Я молюсь, все время молюсь за тебя и за себя. Прошу, чтобы Бог простил нам этот грех…
Поднявшись, я подошел к ней и обнял за плечи:
— Спасибо тебе, славная моя, святая моя Вивиза!
Она лишь блаженно улыбнулась.
К Инге я заехал после обеда. Привез торт и шампанское.
Она долго обнимала и целовала меня да все вздыхала.
— Что-то случилось? — я пристально посмотрел ей в глаза. Они скорбно поблескивали.
— Нет, ничего, — Инга попыталась улыбнуться, но не смогла — ее алые губки лишь слегка дернулись.
— Ну, я же вижу, что ты расстроена чем-то!
Она ничего не ответила, убрала руки с моей шеи и, подобрав пакет с тортом и шампанским, понесла его на кухню.
— Ты на меня за что-то обижена? — я прошел следом за ней и присел на табурет у окна. — Скажи!
Инга молча рассматривала этикетку на коробке с тортом, долго распаковывала его. Наконец, подняла голову, как-то вскользь взглянула на меня, как будто смущаясь, и тихо произнесла:
— Я тебе совсем не нужна. В твоем сердце одна Вива…
— Неправда! — заверил я. — Ты тоже там есть.
Она с сомнением вздохнула, потом с ласковой задумчивостью провела рукой по моей щеке и нарочито бодрым голосом осведомилась?
— А какое место я там занимаю?
— Достойное! — я взял ее за руку, привлек к себе. — Мне хочется, чтобы ты всегда была рядом.
Инга заметно повеселела. Ее глазки засияли, губки растянулись в улыбке.
— Ты говоришь правду, Ванечка?
Я кивнул.
— Честное-пречестное слово?
— Да, солнышко! — я обнял Ингу за талию и приник лицом к ее животу.
— Поцелуй меня в губы, Ванечка! — попросила она. — Просто поцелуй. И я пойму, врешь ты мне или нет.
Что мне было делать? Отказать?
Я усадил Ингу себе на колени. Одну руку положил ей на затылок, другую — на бедро и, когда она наклонилась, призывно приоткрыв свои губки, припал к ним, как жаждущий путник к роднику со студеной водой.
От этого поцелуя у меня даже закружилась голова. Подобное со мной случалось только в далекой юности.
— Инга, ты дьявольски притягательная женщина! — выдохнул я, когда наши уста, наконец, разомкнулись.
Ее глаза излучали счастье.
Понимая, что не должен этого делать, но, повинуясь желанию, я просунул руку под коротенький халат Инги и погладил ее ноги и бедра. Они были такими же горячими, как наше дыхание.
— Ванечка, милый! — она осыпала поцелуями мое лицо и шею.
А я стал гладить ее живот.
Инга быстро стянула с меня свитер и футболку, а со своих плеч — халат и прижалась своей трепетной грудью к моей.
И вдруг, издав пронзительный крик, вскочила с моих колен, как ужаленная, и отпрянула в сторону.
— Ой! Ой! Больно! — громко застонала она, прикрыв обеими руками свою по-девичьи упругую грудь.
Я растерянно подхватился с табурета.
— Что такое? Что случилось?
Инга молча опустила руки. В верхней части ее правой груди виднелось влажное красно-коричневое пятно размером чуть меньше спичечного коробка, как будто к коже кто-то на короткий миг приставил раскаленный кусок железа.
Крестик! Это он обжег плоть Инги. Значит, подарок Вивы не только стоит на страже лично моей верности, но и отпугивает соблазнительниц. И не просто отпугивает, а наносит им увечья, пусть и не столь серьезные. Чудеса! Этот крестик что, заговоренный, волшебный? Какой магический ритуал на нем провели? И кто провел? Вива? Получается, что она, как и Инга, тоже имеет познания в колдовстве?!
Стоп! Не станет Вива колдовать, она же глубоко верующий человек. Причем, девушка явно в почете у небесных сил — они внемлют ее молитвам, исполняют ее просьбы. Уже не одному человеку Вива вернула здоровье и радость жизни. Например, Вере, маленькому сыну соседки, этому антиквару из Петербурга…
Мое сексуальное возбуждение мгновенно улетучилось. Я быстро напялил на себя футболку и свитер. А потом помог Инге обработать обожженное место каким-то спреем, который она нашла в своей аптечке, наложить на верхнюю часть груди ватно-марлевый тампон и закрепить его лейкопластырем.
— Видишь, как я поранилась твоим крестиком! — жаловалась Инга. — Выбрось его! Ты ведь тоже, помнится, пострадал от него…
Я слушал ее с недоумением. Она сказала: «Поранилась». Но разве у нее на груди царапина или порез? Нет, там ожог! Самый обычный. Как врач Инга должна прекрасно видеть это. Почему же она не видит? Или просто не хочет сказать мне, что видит, дабы не подчеркивать магическую силу крестика?
Вопросы, вопросы… А вот ответов нет…
Глава двадцать шестая
Об этом случае я, конечно, ни словом не обмолвился Виве. Иначе неизбежно пришлось бы объяснять, при каких обстоятельствах он произошел. Однако как бы мимоходом, невзначай поинтересовался, освящен ли крестик.
— Понятное дело! — подтвердила девушка. — Я же его в храме купила.
— Ты всерьез считаешь, что ношение крестика способно защитить меня от беды? — задал я еще один вопрос, стараясь выглядеть слегка ироничным.
— От всякой беды и напасти, от плохого воздействия недобрых людей, — уточнила Вива, не обращая внимания на мой тон.
— От сглаза, что ли? — усмехнулся я.
Она согласно кивнула головой:
— И от этого тоже — от сглаза и от порчи.
Спрашивать что-то еще о крестике было нельзя — девушка могла заподозрить, что я уже убедился в его силе.
