Дылда Доминга - Erratum (Ошибка)
- Я думал, он погиб, - произнес Небирос, и глаза его стали наливаться свинцом. Если ему предстоит пасть от руки Абы, тот дорого заплатит за кровь капхов, заплатит за все годы, что брат провел в башне, заплатит за все, что он сделал их семье.
- Мне следовало убить его, растоптать, как клопа, как и тебя, - выплюнула звериная голова, склоняясь над демоном. И в этот же момент Небирос извернулся и сразу четырьмя лапами нанес страшный удар, целясь зверю в голову. Бешеный рев огласил коридоры и залы дома, чудовищная лапа с когтями отшвырнула демона к стене, разорвав одно из его крыльев, алая кровь полилась на пол.
- Стойте, - раздался слабый женский голос, но отчетливо слышный в секунды тишины между ударами. Когтистая лапа с капающей с нее кровью остановилась в воздухе, а демон медленно сполз по стене вниз, отставив в сторону порванное крыло.
- Лили, уходи, - прохрипел он, но было поздно, потому что теперь она стояла прямо перед рассвирепевшим Абой в зверином обличье.
- Ник, - она смотрела на зверя без страха, - ты был прав, когда говорил об ошибке. Это я, я причина тому, что происходит здесь. Возможно, светлые были правы, и тебе лучше было отдать меня им. - Лили и не догадывалась, насколько больно будет произносить ей эти слова, даже не смотря на то, что стояла она среди крови и смертельного поединка. Ей не было страшно, она не боялась умереть прямо здесь и сейчас, лишь боялась не увидеть в его глазах сожаления, что угодно, кроме безразличия. Его звериный облик не испугал ее, она и раньше смотрела на него не только глазами, но и душой, и именно то, что она видела там душой, заставляло ее оставаться с ним, видеть в нем нечто, чего больше не знал никто.
Звериная голова растворилась, как мираж, сменившись человеческим обликом, с красивым лицом и уже привычными разноцветными глазами.
- Я мог не успеть остановиться, - проговорил он, тяжело переводя дыхание.
- Не страшно, - произнесла она, не отводя от него глаз и наблюдая обратную трансформацию без тени отвращения.
- Ты ведь еще не видела меня таким? - не то вопросительно, не то утвердительно сказал он.
Лили только покачала головой:
- Внешне - нет.
- Что значит, внешне? - Ему словно и дела не было до валяющегося рядом Небироса.
- Внутренне, ты - всегда ты. - Произнесла она без колебаний. Впервые после сильного потрясения страх покинул ее полностью, Лили ощущала себя выжженной изнутри всеми своими прошлыми страхами и унижениями, такой же чистой, как когда-то на самом дне. Она была готова умереть, больше не держалась ни за что, и потому ничто не мешало ей быть искренней. Больше нечего было терять.
- Я, в звериной шкуре, в ярости убивающий Небироса? - переспросил он.
- Не убивай свое дитя, ты сам себе причинишь боль. - Она подошла к Нику и коснулась рукой раны на его голове. - Позволь мне перевязать тебя.
- Вот так, и все? Ты хоть понимаешь, что произошло? - Он смотрел на нее изумленно, одновременно начиная сердиться. Небирос затих у стены, пытаясь не шевелить больным крылом.
- Не злись, прошу тебя, - тихо произнесла она, склоняя к нему голову и осторожно ощупывая рану. - Я не уйду. Если хочешь драться дальше, тебе придется сожрать меня сначала.
- Сожрать, - он с отвращением отвернулся. - Ты думаешь, я питаюсь людьми в своем ином обличье?
- Я не знаю, Ник, позволь мне, - она отвела его руку от головы. В зал бесшумно скользнул Калеб с бинтами и спиртом, появившись словно по велению Лили и передал ей все необходимое, быстро орудуя инструментами и помогая.
- Ты и его будешь латать? - С презрением глядя на Небироса, произнес Ник.
- И его, - спокойно ответила Лили, не отрываясь от работы.
- Так какого черта с тобой-то случилось? - теперь он пристально изучал Лили из-под ее руки.
Она тяжело вздохнула, закончив с его головой.
- Тебе придется покончить со мной, - наконец, произнесла она, глядя в пустоту.
- Почему? - Он подозрительно смотрел на нее зеленым глазом из-под повязки.
- Ты знаешь, почему. - Вздохнула она, и взгляд ее был печален и серьезен. Он не мог понять, что именно с ней произошло, но больше это не была запуганная девушка из его постели, не смеющая его рассердить. Больше всего она похожа была на ту незнакомку, которая однажды лежала у него на столе в кабинете.
- Что случилось, Лили?
- То, что нельзя позволить всему разрушиться только из-за меня, даже здесь. Нельзя, чтобы ты... чтобы с тобой... - она замолчала, опуская глаза. Все-таки она не могла произнести этих слов, было слишком тяжело.
- Ничего непоправимого не случилось, - спокойно произнес он, но взгляд его стал мягче и теплее.
- Но ведь то, что стало с Самаэлем, может случиться и с другими, - возразила она.
- Если он не умер, в конце концов, я могу только порадоваться за него. - Сказал Ник, и даже Небирос у стены издал какой-то невнятный звук. - Ты хочешь уйти? - Спросил хозяин серьезно, пристально всматриваясь в ее лицо.
- Нет, - это слово едва ли не вылетело криком из ее горла. - Нет, не хочу. - Уже спокойнее добавила она.
Ник улыбнулся той поспешности и отчаянию, с которыми она произнесла эти слова.
- Тогда ты останешься, - сказал он.
Лили смотрела на него, не в силах возразить. Ей слишком дороги были и его улыбка, и его редкая нежность и изливавшееся в ту минуту от него тепло. Сквозь разорванную рубашку виднелось смуглое крепкое тело, и больше всего на свете ей хотелось коснуться его губами, стереть с него усталость и проступившие бисеринки пота, ощутить его ответный жар и растаять в нем, забыться, раствориться.
- Лили, - он взял ее за локти, и она вздрогнула, очнувшись от своих фантазий и замерев перед приближающейся реальностью. Так легко оказалось опустить ему голову на грудь, коснуться щекой, а затем и губами и исполнить свою мечту робко и неуверенно. Он не отталкивал, больше не насмехался над ней и не был груб, он замер, ощущая ее прикосновения. - Лили, - шептали его губы, заставляя ее двигаться смелее и безрассуднее, дыханием покрывать мурашками его кожу.
Прервав свое путешествие, она подняла голову и посмотрела в его разноцветные глаза, почти касаясь губами его губ, и он сократил расстояние между ними, впившись своим ртом в ее. Никогда до этого он не целовал ее. Она не понимала, почему, но теперь, когда это случилось, ей казалось, что она знает. Слишком о многом говорил поцелуй, в нем была вся сдерживаемая многими днями страсть, в нем было неудовлетворение и горе, одиночество и отчаяние. Когда он позволил ей вдохнуть, Лили поняла, что стена между ними рухнула, и они теперь - одно целое.
