Иван Катавасов - Ярмо Господне
От солдатской службы рядовым необученным он меня окончательно отмазал. Отныне и вовек по крайней слабости здоровья призывник Ирнеев никуда не годен».
Филипп рефлекторно поправил наплечную кобуру с «глоком» под меховой курткой и решительным упругим шагом проследовал мимо двух подъездных старух. Пожелать отвратным скамеечным сиделкам доброго утра он не позабыл. Они сами с ним первым долгом поздоровались.
Как-то в сентябре прошлого года обеих домовых ведьм Филипп походя обезвредил и приручил пирожками с печенкой. Ароматную снедь, взятую на собственной кухарне-поварне с пылу с жару, он грузил в багажник «лендровера» в сообщности с прочей провизией, отправляясь на пикник с Настей.
Как представились вредоносные старухи-ведуньи, его не заинтересовало, тем паче с ними любезничала втируша Настя. Но той, что в толстых очках с минусовыми диоптриями, он дал кличку Аргус, а баба-яга со вставными челюстями проходит в его досье-диспозиции как Цербер.
Хотя Ника Триконич уверяет: было бы уместнее обеих бывших ведьм поименовать Симплегадами или же Сциллой с Харибдой. Потому что однажды, когда она попыталась скоренько без домофона проскочить в закрывавшуюся дверь, услыхала с двух сторон скрежет зубовный и злобное рычание:
— Вы к кому, девушка?
Вероника Афанасьевна у них любовью не пользуется, и ее появление бдительные пенсионерки закономерно связывают со всяческим шумством и громогласным буйством. Это Ника так решила, чтобы никому не показалась подозрительной тишина в квартире на третьем этаже, если там живет и собирается молодежь.
Надо сказать, грохоту и децибелов иной раз хватало, едва лишь старинные любительницы рок-музыки Ника и Настя сходились вместе и принимались сообща наслаждаться громобойными аккордами. На всю катушку акустическую систему Филиппа они, конечно, не запускали. Не стоит, если низкие басы могут круто высадить вовне оконные стекла, а другие частоты вдребезги расколоть хрустальные фужеры и рюмки в кухонном буфете. Но и меньшей мощности достаточно, чтобы с классикой мирового и русского рока знакомились сверху донизу жильцы трех подъездов четырехэтажного кирпичного дома.
— У репетитора Фила сегодня гуляют, — безнадежно констатировали соседи и тихо радовались, что такое бывает чрезвычайно редко.
Едва ли не всегда в квартире Филиппа царят благолепная тишь и благословенная гладь. Этому немало способствуют и этот дом старой послевоенной постройки, и капитальный квартирный евроремонт с навесными потолками, ламинированными полами, со звукоизолирующими панелями.
Вслед за великим Ле Корбюзье наш главный герой полагал: дом есть машина для жилья. Такой же он видит и свою квартиру в образе дорогого автомобиля ручной сборки в эксклюзивном исполнении.
Кое-что в этом образе, не без того, судари мои, требуется еще доработать. Но в бета-версии отчасти похоже на салон лимузина с передним и задним отделениями, — порой с удовольствием рассуждал Филипп Ирнеев.
С большего перепланированные из трех две просторных комнаты, кухня, прихожая и прочее его устраивают. В прошлом году через три месяца после того, как он здесь поселился, хорошая, отнюдь не булгаковская квартирка, им выкуплена у риэлтерской фирмы.
Никому из его ближнего окружения, не говоря уж о дальних, об этом факте он не сообщал. Кому нужно, сам узнает, а остальных данный сатанинский квартирный вопрос интересовать не должен. «Это не их секулярное дело, в коромысло диавольско! Ни в Светлое Воскресенье, ни в черный понедельник…»
Заметим с абзаца и пробельной строки: понедельников Филипп Ирнеев сызмала не любит. Поэтому, чтобы себя наказать за дурацкое совковое суеверие, в первый день недели (или же во второй, смотря откуда вести счет) он частенько учиняет сантехническую и кухонную уборку. Что вполне логично, если накануне имел место быть традиционный воскресный прием гостей.
Чистке, мытью, стерилизации на кухне, в ванной и в туалете в назначенные, урочные день и час подвергаются все видимые и невидимые поверхности, внутри и снаружи. Не исключая всевозможных емкостей, сосудов, утвари, инструментария, столовых приборов. Учитывая, что эта утомительная гигиеническая процедура осуществляется на регулярной основе, больше двух-трех часов она не требует.
«…На сегодня можно и кухарней плотно заняться. Готовить не надо, только разогреть. Вчерашних разносолов отрадно хватит, чтобы самому с голоду не помереть и Настену ужином накормить.
«Наполеон», однакось, стоит сей же час забомбить, чтоб к встрече старого Нового года за три дня доспел. Вдруг завтра какая-нибудь экстренная неотложность помешает?.. Пока вроде бы ничего не предвещает. Хотя всякое может быть в стохастической неопределенности, коль врут календари».
Двойной церковно-мирской календарь истово православного Филиппа не очень раздражал. Но, поди, хотелось, чтобы и Рождественский пост в строгом обрядовом православии блюсти, дабы новолетие не наступало раньше Рождества Христова.
Вот почему он разделял нелестное мнение Пал Семеныча Булавина о людских способностях к летоисчислению. По сути дела, нынешний церковный месяцеслов есть такая же историческая дурость, как и раздвинутая колея на белоросско-российских железных дорогах. Но одним махом отменить языческий юлианский календарь все же проще, чем постепенно менять шпалы и по новому стилю укладывать рельсы.
Преподав самому себе должный урок санитарно-гигиенического смирения и кухонной чистоты, Филипп устроился на диване в своей стильной гостиной с планшетным компьютером на коленях. От непременной обязанности духовным чином работать над собой он никоим образом не мог быть освобожден. Кое-что требовалось обязательно прочитать, досконально изучить некоторые материалы. Затем тщательно подготовиться к занятиям по английскому с учеником Ваней Рульниковым.
Совершенное знание и свободное владение иностранным языком вовсе не отменяют методической подготовки преподавателя к каждому уроку. «Срочно и урочно, в перфекте, судари мои».
Так же методично Филипп разделался с «наполеоном». Благо со слоеным дрожжевым тестом не пришлось долго канителиться, коль скоро можно воспользоваться достаточно качественным свежемороженым полуфабрикатом.
Пока раскатывал тесто, взбивал крем, сочувственно-благожелательно подумал об ученике:
«Ваньку моего мелкого, небось, тем же макаром месят, перелопачивают, колбасят школьные преподы. Ох тяжко снова-здорово в рутину лезть. Каникуляр, из рака ноги…»
— 4-У Вани Рульникова, ученика третьего класса, сегодня всамделишний черный понедельник, потому что только школьники знают, какое это несчастье — первый день после зимних каникул.
