Иван Катавасов - Ярмо Господне
Немногие могли бы его посчитать из ряда вон выходящей, выбегающей, выдающейся человеческой личностью. Даже зауряд-девицы в группе и на курсе питали в его отношении кое-какие матримониальные намерения, напрасно полагая подходящим объектом для возможного замужества.
Но тут уж он себя винил и корил в прежней юношеской пылкости и любвеобильности, куда как не разбирающей при выборе половых партнеров. Потому-то на первом, да и на втором курсе он частенько отдавался сердечным влечениям и переходил в режим открытого предложения.
Так Филипп называл свою необычайную мужскую привлекательность стопроцентного мачо. Высокий брюнет с голубыми глазами, правильными чертами лица, с широкими плечами, узкой талией, развитой скульптурной мускулатурой любой половозрелой особи женского пола чисто гормонально кажется античным богом, кинематографическим красавцем, героем дамского романа. Каждая может мигом разглядеть в нем свой элегантный идеал.
Помимо того Филипп умеет быть чрезвычайно благодушным, дружески ко всем расположенным, симпатичным, общительным юношей и утонченным галантным кавалером. Ни одна женщина не может устоять перед «мужским обаянием и кобелиными инстинктами Фила Ирнеева, бьющими сто пудов без промаха.
Сразу бац и на матрац, или бабы и девки пожизненно на это надеются», — так считает его невеста Настя, прошлым летом похожим образом высмотревшая красавчика Фильку на вечернем выгуле с собачкой.
К слову сказать, и ее болонка Мими обожает Филиппа, но уже по собачьим мотивам. Он, хитрец, псине корм подбрасывает с любимым сырным запахом. «Моей старой деве-пердунье Агнессе туда же эмпатически кажется, словно она, дурница, всю жизнь как-то с ним знакома».
В проницательности нельзя отказать Насте Заварзиной, личному секретарю по особым поручениям исполнительного директора ООО «Трикон-В». Кого попало знаменитая бизнес-леди Вероника Триконич к себе на службу за здорово живешь не берет.
Веронике Афанасьевне тем же порядком порой представлялось, будто «Фильку-оболтуса все знают лет сто, может, двести… Ей-ей, без всяких-яких и наведенной апперцепции».
Вполне естественно для очень и очень многих Филипп Ирнеев быстро и незаметно превращался в старого доброго знакомого, друга семьи, дома и чуть ли не близкого родственника.
Притом родственной завистливой ревности никто к нему не испытывал. Возможно, потому что он осознанно ни с кем не конфликтовал, открыто не противопоставлял себя окружающим. Ему предостаточно того, что в глубине души он заведомо и сверхъестественно отчужден от этого света, в котором наш главный персонаж далеко не всем и не каждому позволяет минимально приближаться к собственному скрытому внутреннему миру.
При этом лицемерием и лживостью характера Филипп ничуть не отличался от усредненного человека. И душей кривил так, что ни у кого не возникало сомнений: делает он это по необходимости, нехотя, через силу, без злого умысла, не посягая на чьи-либо чувства, имущество, личные права, персонально данные нам от Бога.
Нарочитая бесконфликтность Филиппа, его интуитивное умение ускользать из тесных объятий социальной среды, сознательное стремление избегать лжи и другие его душевные качества не могли не приносить благовестно сообразные добрые плоды. Наверное, поэтому его мало кто ненавидел, сгорая от злобной ревнивой зависти.
Зачем ему завидовать, если он такой как все, обыкновенный человек? Быть может, Фильке немножко везет?
К примеру, когда ему точно стукнуло 21, без недобора, он вдруг получил неслабое наследство от покойного испанского деда Хосе. С работой прилично повезло: у Рульникова из нефтяной мафии маленького сына иностранным языкам учит.
С Филькой же родители разговаривали с грудного возраста по-испански и по-английски. Потому что семья у Ирнеевых такая, дюже интеллигентская, учительско-профессорская династия. Живут от зарплаты до получки, из кулька в рогожку перекладывают, пять человек с зятем в одной трехкомнатной хрущевке.
На джипе Филька стал рассекать совсем недавно. Раньше на «запоре», потом на «зубиле» катался. Перстень с бриллиантом, по правде сказать, у него с гимназии, а на втором курсе платиновая цепочка появилась.
Та цепка — фасонный подарок от богатенькой старухи-любовницы. Говорят, и джип у него не из испанского символического наследства, но от щедрот зверски молодящейся миллионерши Триконич. Сегодня дала — завтра отберет.
Таким фасоном однокурсницы трезво и реально оценивали личность и персону Филиппа Ирнеева. Но высоко не превозносили, ибо таков социально-половой отбор. Между тем в их педунивере найдутся более зажиточные, перспективные сексуальные партнеры и эвентуальные кандидаты для матримониальных планов, а также свадебных торжеств.
Будем надеяться, никто исступленно не разочаруется, узнав, как Фил Ирнеев взял замуж Настю Заварзину, без всякой помпы обвенчался с ней перед масленой неделей. То, почему не было пышной свадьбы объяснимо: у Ирнеева совсем недавно погибли родители, дом развалило в мелкое крошево, насилу нашли чего-то, чтобы похоронить.
Девушки в группе Фила Ирнеева ужасно жалели, на похороны ездили и на богатые поминки, устроенные его московским дядей. Боялись, как бы у Фильки опять инфаркт не случился. У него ведь больное сердце — надорвался, когда раньше много спортом занимался и боевыми искусствами…
О том, что и как о нем говорят, думают, Филипп Ирнеев ситуативно осведомлен по многим признакам, параметрам, критериям. Все внешнее вокруг он воспринимает в качестве и количестве дорожных знаков или разметки. Без нужды не нарушает правила уличного движения ни за рулем автомобиля, ни двигаясь пешком по тротуару тихой улицы почти в центре города.
О собственной студенческой жизни в то утро он вспоминал мимоходом. Потому как она практически заканчивается. Через каких-то полгода он скажет «прости-прощай, мой пед и бред» и думать забудет о нем, как о бывших родичах, в одночасье переставших быть таковыми.
«Былое не есть предержащее».
Не позднее чем в августе появятся новые ближние, кого придется подобающе прощать и ставить на педагогическое место. Должность учителя английского языка в младших классах, соответствующая вакансия в респектабельной частной гимназии дожидаются, когда выпускнику Филиппу Ирнееву будет вручен красный диплом с отличием.
«Ставить под сомнение слово босса Рульникова никому не позволено. Коль скоро Ванькин отец что-то сказал, значит, оно либо уже сделано, либо находится под контролем.
От солдатской службы рядовым необученным он меня окончательно отмазал. Отныне и вовек по крайней слабости здоровья призывник Ирнеев никуда не годен».
