Василий Кнежин - Игра в людей
Это та, от кого мы узнали о секте. Дала нам в метро "литература почитать". Как же ее зовут…
— Проходите, мы все вас ждем.
— Спасибо. Это Влад, а меня зовут Ларион.
Влад неслышно очутился рядом со мной и поздоровался со всем радушием, на которое способен. Женщина оглядела его взглядом, в котором можно прочесть "ой, батюшки!". С трудом оторвав взгляд от мускулистого торса Влада, она сделала приглашающий жест и велела идти следом. Я затрусил вперед, рассматривая низкие потолки с рыхлой штукатуркой и обшарпанные стены.
— Меня зовут Марфа. — Донеслось спереди. — В миру, как вы помните, я Ольга Сергеевна, но здесь… — мы остановились вслед за ней, а она мечтательно развела руками, пытаясь охватить коридор, выходящий в небольшой холл. — В этом удивительном и духовном месте я тоже другая.
— Здесь вы Марфа. — Поддакнул Влад. Хорошо, что она не видит, как он скалится и давится беззвучным смехом.
Внезапно Марфа повернулась, глаза вот такие, и сказала:
— Вы абсолютно правы, молодой человек. После беседы с Геннадием любой преобразится. Пока я не попала сюда, я была скучной одинокой женщиной, страдающей от недостатка внимания. Он помог всем нам разобраться в себе и сплотить нас в большую семью! Великий человек…
Марфа сложила ладони на груди и мечтательно покрутила головой. Получив от меня тычок под ребро, Влад отвернулся и кашлянул. Когда повернулся, стал красный, словно обварился, а губы плотно стиснуты.
— Оцени этот момент. — Шепнул я Владу. — Она была одинока и ей дали подобие семьи. Один из главных способов манипуляции над человеком — дать ему видимость того, что ты ему родной.
Влад посерьезнел и сухо кивнул. Чтобы избавиться от смешливости, он ладонями растер лицо. Шаг его стал твердым и ускорился.
Марфа привела нас в хорошо освещенную приемную. Свет проникает через широкие окна с решетками. Марфа и подоспевший ей на помощь мужчина наперебой пояснили, что здание старое, решетки вынимать пробовали, но стала рушиться стена. На пожертвования в здании сменили проводку, со дня на день готовится к старту косметический ремонт.
Вокруг нас возникла суета, находясь в центре которой я невольно ощутил свою сверхзначимость. Мужчина в серой рубашке и простеньких коричневых штанах подсунул Владу книгу. На черной обложке улыбчивым полукругом расположены те же значки, что у сектантов на поясах. Влад повертел в руках книгу, рассматривая символы под всякими углами. Я уже хотел сказать, чтоб он прекратил, но с присущим упорством Влад спросил:
— Скажите, пожалуйста, как называется книга? Тут названия нет ни на обложке, ни внутри…
Назвавшись Иваном, мужчина с жаром заговорил:
— Название зашифровано в символах. — Он поочередно и с почтением коснулся каждого символа. — Это Алт, символ свободы. В стенах этого заведения мы абсолютно свободны, в то время как мир вокруг есть рабство навязанных мыслей, убеждений, рекламы. С детства нам промывают мозги, о том, что хорошо, а что плохо. В юношестве намеренно играют на слабостях нашего неокрепшего организма и учат курить, выпивать. Как выстоять перед соблазном, когда круглые сутки реклама пива и сигарет? А едва употребишь, они начинают играть на вашей совести: ты нехорошо поступаешь, подводишь родителей! Чтобы избавить от навязанного комплекса вины, они предлагают выход в виде беспрекословного подчинения и отсутствия собственных идей. И это самый легкий и очевидный случай навязанного невольничества… Напугал я вас? Хорошо, если нет. Вы пьете-курите?
Влад расправил плечи и сказал с вызовом:
— Нет. А вы?
— Я перестал, как только познал Алт. И стал в его пределах абсолютно свободен! Влад задрал брови до потолка.
— Разве у свободного человека могут быть пределы?
Мужчина пояснил ему, как старший брат — младшему:
— Пределы существуют, например, наши тела… Я рекомендую задать этот вопрос Геннадию Степановичу. Я буду рад проводить вас в конференц-зал.
Друг выглядит озадаченным. Наверное, он думал, что сектанты все как Марфа — забытые сыновьями и друзьями тетки. Или глупые подростки. Иван выглядит крепким здравомыслящим человеком.
Мы проследовали за Иваном по коридору с арочным потолком, свернули налево и уперлись в высокие двери с табличкой "конференц-зал". Иван распахнул поочередно створки дверей. Суетится, словно мы пришельцы из другого мира, и нам нужно показать все в самом лучшем свете.
Просторный зал человек на пятьдесят, на окнах современные жалюзи. Потолок отделан плиткой. Внутри шумно и кипит работа. Марфа укладывает на стулья-парты листы с пятью символами сектантов. Листы черные, а знаки белые. Возле окна с кипой бумаг суетится женщина, одетая так же, как Марфа: юбка до колен и светлая блуза. Мужчины настраивают проектор в конце зала, еще один, постарше растягивает на противоположной проектору стене экран. Слева от экрана стоит бордовое замшевое кресло.
Иван указал на него.
— Геннадий Степанович провел двадцать лет в Карпатах, питаясь водой и травами, впитывая солнечный свет. По возвращении в Россию, он сел в это кресло на три недели. Обдумывал и осмысливал те образы, что являлись к нему в горах. Картина мира выстроилась целиком, Геннадию были явлены пять символов: Алт, Ирхат, Соман, Флавур и Белем. Прошу прощения, что так сразу загрузил вас, но когда я вспоминаю рассказы о его странствиях, то мысли путаются, хочется рассказать сразу очень многое… Друзья! — Иван воздел руки ко всем присутствующим. — Рад вам представить Влада и Лариона.
С нами поздоровались, словно только что заметили. Сзади подошли еще четверо: две женщины, мужчина и совсем молодой парень. Все одеты по местной моде, как один. Они поздоровались и сели за парты, предложили сесть нам. В левом конце полукруга осталось одно место, Иван указал мне туда, но Влад запротестовал. Иван не стал настаивать.
Прошло десять минут, в зал загрузились еще трое, затем сразу семеро. Иван окинул помещение хозяйственный взглядом и попросил сидящего рядом принести еще стульев. Только тот поднялся, как в дверном проеме показался мужчина. Он поднял руку вверх, сжал в кулак и сказал:
— Добрый день, друзья.
Сказал он тихо, но я уверен, что его услышали даже муравьи на улице. Таким бы голосищем на телефоне доверия работать, вмиг болезни снимать, а он секту ведет. Не смог пробиться во властную структуру, так создал свою.
Выглядит он не так хорошо, как говорит. Рыжий, но не золотого цвета, а воровато-рыжий. Такое ощущение, что на его волосы вылили химическую смесь, после чего остался такой цвет и лысина на самой макушке. Лоб широкий, внушает у дураков доверие, мол, большая голова, значит и мозгов много. У гидроцефала тоже тыковка — во, а круглый день только и делает, что сопли жует. Геннадий Степанович, если это его настоящее имя, сухощек, но взамен пузат, что вкупе с небольшим ростом дает бочкообразность в теле. Верхние веки наползают на глаза. Верхней губы совсем нет, зато нижняя как у самого губастого негра.
