Борис Левандовский - Сгоревший
Совсем бы не удивилась.
Приняв ванну, она посмотрела до одиннадцати телевизор, потом легла спать. Не забыв, конечно же, о маленьких добрых пилюлях.
11
Этой ночью ей снова приснился не Анджей. И даже не Иисус, скребущийся в ее дверь. Она была в доме Эммы. Только самой хозяйки нигде не видно. Жанна стоит в центре единственной комнаты и не помнит, как здесь очутилась.
Она слышит, как за одним из больших горшков с фикусом возится мышь. Ее глаза блуждают по комнате, ненадолго задерживаясь то на одном, то на другом… пока что-то наконец повелительно не притягивает ее взгляд.
Темная узкая арка в стене.
Жанна подходит ближе, не в силах отвести глаз, будто заиндевевших в глазницах и стремящихся вопреки ее воле проникнуть в черную бездонную глубину. В этой плоти пустоты, сотканной из множества теней, таится непостижимая для нее жизнь. Она ощущает на своей коже касание чужого взгляда, что приходит оттуда. Ее охватывает ужас, но она делает еще один шаг вперед. Ожидающий в глубине арки будто желает рассмотреть ее получше. Нет, еще не достаточно близко… ближе… ближе…
Глаза ее по-прежнему ничего не видят в этой угольно-вязкой черноте, но Жанна вдруг чувствует, как что-то начинает оттуда двигаться к ней навстречу, и кричит…
12
Именно этот крик и позволил ей вырваться из когтей сна, который вот-вот обещал превратиться в настоящий кошмар. Если судить по двум последним ночам, то злой киномеханик, что обосновался у нее в голове, явно решил сменить репертуар. Только это открытие Жанну не слишком ободрило – ее «ночное кино» по-прежнему оставалось в рамках жанра.
Меньше всего ей хотелось сейчас вылезать из-под одеяла и опускать ноги с кровати, чтобы дойти до выключателя. Недавний кошмар оживил в ней нелепые детские страхи – и сделал это куда успешнее, чем все предыдущие.
Но ей было нужно по-маленькому.
Жанна быстро, чтобы не дать страху накопиться до критической отметки, соскочила на пол и двинулась к выключателю со скоростью, на которую была способна в темноте, чувствуя, как воздух комнаты обдувает выступивший пот на теле и заставляет ее покрываться гусиной кожей.
Все в порядке, сказала она себе, все в полном порядке. Сейчас загорится свет, и все вернется в норму…
Только выключателя не было. Ее ладонь шарила по гладкой стене, не обнаруживая знакомые контуры… Господи, выключателя нигде не было! Что происходит? Паника ликующе ухмыльнулась ей из темноты щербатым ртом… Стена была абсолютно гладкой, как поверхность стола.
До того, как окончательно потерять над собой контроль, Жанна все же успела подумать, что, двигаясь по комнате не слишком собранно, она могла потерять правильную ориентацию. Она внесла поправку, и – выключатель оказался в полуметре дальше от того места, где она бы искала его хоть до самого рассвета, застенчиво хихикая и пуская слюни.
Пописав, она успокоилась. Вымыла руки под горячей водой и глянула на себя в зеркало. Ваши дела плохи, сударыня. Еще полгода назад вот те морщинки можно было увидеть только в компании с хорошей шуткой. Кстати, вы не забыли, что назавтра вам предстоит встреча с новым работодателем? А как вам эти набрякшие сливы под глазами? И что вы скажете о… об этой вони, словно кто-то решил подержать немного руку над горящей конфоркой?
Жанна принюхалась. Снова откуда-то взялся тот запах, что она ощутила днем. Неужели опять… Она продолжала смотреть в зеркало, теперь уже себе за спину, туда, где стоял Анджей. Не такой, каким она его знала всегда, а каким видела последний раз в горящей машине. Лишенная волос голова, закопченное лицо, хранящее прикосновения огня… И все те же жадные глаза. Он стоял в прожженных лохмотьях, небрежно откинувшись назад к стене со скрещенными на груди руками, словно только что вернувшийся из круиза по аду любовник, желающий сделать сюрприз и знающий, что тот удался.
Жанна всхлипнула, будто ей в рот попала смешинка, и ноги сами бросили ее к открытой двери. Хотя еще до того, как она очутилась в коридоре, боковое зрение убедило ее, что никого там нет.
Никого там нет, – сказала она себе строгим тоном, – ты сама видела.
А как насчет зеркала, – парировала Жанна-пессимист сварливым голоском, – разве в него ты не смотрела, подруга?
Угу, смотрела. И, может быть, видела там тебя?
Жанна-пессимист не нашлась с ответом и вернулась к пассивному наблюдению.
Вот и не выпендривайся, подруга.
Однако Жанна продолжала в нерешительности смотреть на дверь ванной. Затем пересилила себя и открыла.
– Привет, – ухмыляясь, сказал Анджей. Он стоял на том же месте, только на этот раз Жанна смотрела прямо на него.
– Ты мне вроде как не рада?
Она захлопнула дверь и, подумав секунду (если то, что творилось у нее в голове, имело что-то общее с нормальным мыслительным процессом), повернула наружную защелку в положение «закрыто».
13
Когда Жанна стала набирать номер Марты, на часах было без четверти три. Но какое значение могло иметь сейчас время? К тому же, это была первая мысль, которая ей пришла в голову.
Последовало четыре долгих длинных гудка. В тот момент, когда сняли трубку на другом конце провода, из ванной донесся звук разбившегося стеклянного предмета и резкий смех (именно так смеялся Анджей незадолго до того, как они разбились на проселочной дороге).
Еще Жанна успела подумать, что хлипкая дверная защелка – не такая уж серьезная преграда для того, кто…
– Какого черта? – пробормотал у нее в ухе глухой бесполый голос.
– Марта, это я! – По счастью, трубка сразу оказалась в нужных руках. Это позволило ей избежать лишних (и наверняка не очень приятных) объяснений с Робертом.
– Господи, ты соображаешь…
– Он здесь!
– Что стряслось?
– Анджей здесь!
– А ты в своем уме?
– Я…
– Подожди секунду, – Жанна услышала, как Марта что-то объясняет мужу. Судя по всему, ее звонок среди ночи привел Роберта в не так чтобы очень благодушное настроение. Не смотря ни на что, Жанна не смогла удержаться от улыбки, представив его жирную сонную физиономию. С этим мог поспорить только боров, отнятый от свиньи на решающей стадии случки.
Наконец прения, отголоски которых достигали ее слуха, завершились, и Марта вновь вышла на связь:
– Послушай, – начала она тоном практикующего психиатра, – то, что случилось, всего лишь результат чувства ложной вины, которая копилась в тебе эти годы. Часть тебя все еще считает, что ты могла его спасти.
– Но я видела его, ты должна мне верить. Это был Анджей…
Жанна как-то вдруг утратила уверенность, что поступает правильно. Она не должна была звонить Марте среди ночи, чтобы сообщить настолько чумную новость. (На общем фоне скользнула мысль, что она еще даже не успела рассказать ей о своем визите к Эмме.) Неудивительно, если теперь ее единственная подруга станет считать ее тронутой кубитой; лишенной радостей сексуальной жизни – не так ли?
