Борис Левандовский - Сгоревший
Только тут Жанне пришло в голову подхватить ее (испытывая мгновенное отвращение от этого прикосновения), дотянуться до кухонного столика одной рукой, где лежал небольшой нож, и перерезать веревку.
Она опустила Эмму на пол; ее лицо моментально покраснело, будто ошпаренное кипятком – кровь, наконец, устремилась к голове, как вода, заполняющая пересохшие каналы. Жанна увидела, что на ее лбу и верхней части лица проступили багровые пятна, ставшие заметными лишь сейчас, – они выделялись даже на красном фоне ее кожи и причудливо складывались в отпечаток большой узкой ладони.
Эмма продолжала шевелить губами, ее дыхание стало несколько свободнее, хотя и резало слух ржавым скрипом дверных навесов. Она вдруг зашлась кашлем, и изо рта полетели огромные сгустки крови, шлепаясь на пол вокруг ее головы.
Лихорадочно соображая, Жанна минуту стояла над ней, пока не услышала снизу:
– Он ушел…
Она наклонилась, перебарывая отвращение.
– …ушел… – сказала Эмма. Снова кашлянула и умерла.
Закрыв ей глаза, Жанна вышла во двор.
Уже по дороге в город, сидя в электричке, она хотела припомнить, видел ли кто-нибудь, как она выходила из дома Эммы (рано или поздно ее тело обнаружат, а потом кто-то обязательно удивится, как это трупу удалось перерезать веревку и аккуратно улечься на пол: «А если все было немного иначе, ребята?»), но обнаружила, что это ее очень мало занимает.
Она думала о красном отпечатке ладони на лице Эммы.
18
Выйдя на конечной остановке, Жанна прошла несколько минут пешком, отделявшие ее от здания главного вокзала, и купила билет на вечерний поезд в Киев. Уехать к матери и пожить у нее какое-то время, казалось ей единственным разумным выходом. Мать, конечно, вряд ли будет рада ее приезду, если учесть их неровные отношения в последние годы, но на пару недель передышки она может рассчитывать. А дальше – покажет время.
Вернувшись домой, Жанна начала собирать вещи. Это не бегство, говорила она себе, упаковывая дорожную сумку, совсем не бегство, мне только хочется повидать маму. Последний раз они общались по телефону девять месяцев назад, когда мать сообщила, что собирается снова выйти замуж. Это было бы ее третьим замужеством после смерти отца. Жанна вспылила и услышала в ответ короткие гудки.
Когда вещи были почти уложены, Жанна почувствовала его у себя за спиной. Ощущение, что он все время держится где-то рядом, не покидало ее ни на минуту с того самого момента, когда она очнулась утром в пропитанной гарью постели. А теперь…
– Ты была такой голодной этой ночью.
Жанна вздрогнула и повернулась, так, будто от ее головы шли невидимые ниточки, которые могли оборваться. Сначала она его не увидела.
Он смотрел на нее с полированной поверхности шкафа, будто являлся собственным отражением.
– Хватит, – Жанна отвернулась и принялась застегивать сумку непослушными руками. – Он умер, а ты – не он. Так же, как и не мой отец. Ведь это ты был там… в тот день.
Она закончила сборы и, выйдя из дома, поймала такси. До отправления поезда оставалось еще целых пять часов, но Жанна скорее предпочла бы провести сутки на вокзале, чем задержаться у себя в квартире на несколько лишних минут. Водитель всю дорогу поглядывал на нее через зеркальце заднего вида, но лишь у самого вокзала решился спросить, хорошо ли она себя чувствует. Жанна ответила, что чувствует себя превосходно, и даже улыбнулась.
Только ее улыбка не вызвала у водителя ответной реакции.
19
Первые три с половиной часа Жанна бесцельно слонялась в окрестностях вокзала: заходила в мелкие магазинчики, рассматривая не нужные ей вещи, бродила вдоль крытых лотков, долго изучала ряды книжек в мягких обложках, но так ничего и не выбрала. Затем вошла в маленькое уютное кафе и заказала чашку кофе. Сделав глоток, поморщилась и вспомнила, что не ела толком со вчерашнего вечера.
Она представляла, как мать откроет ей дверь и будет долго смотреть на нее – прохладным взглядом, будто она дальняя родственница, живущая разъездами между членами большой семьи. Пардон, мадам, на нынешней неделе ваша очередь. Или все произойдет совсем иначе. Она не знала. Жанна с большим опозданием сообразила, что нужно было позвонить матери и сообщить о своем приезде. Она безуспешно пыталась отвлечь себя какими-то посторонними мыслями и не думать о том, что гнало ее к человеку, который стал ей давно чужим, но которого она по инерции продолжала считать самым близким. Но не смогла.
Неужели это я? – думала она, глядя на свое отражение в темном кафешном окне. У высокой стойки молодая женщина повернула голову и ответила ей таким же долгим молчаливым взглядом. А кто же еще, конечно я.
Она отпила еще глоток, поставила чашку на столик и за темной поверхностью, в призрачно-коричневом мире по ту сторону кофе, встретила тот же взгляд. Потом вышла из кафе и направилась к зданию вокзала, чтобы забрать вещи из камеры хранения. Некуда ей бежать.
20
Жанна подошла к окну и раздвинула шторы, впуская утренний молочный свет. Повсюду девственно белой простынею лежал первый снег, укрывая на мгновения своей недолгой жизни темную кожу земли.
Ей было спокойно и легко.
– Ты ведь навсегда останешься со мной? Ведь навсегда?
