Елена Нестерина - Большая книга ужасов 41
Покойник быстро пришел в себя (если так можно сказать про покойника), развернулся, вытянув вперед руки с полусгнившими пальцами. Шагнул вперед.
Вовка, Мишаня и Андрей загородили ему дорогу. Но восставший из могилы мертвец и не собирался ловить Петрушкину. Сделав шаг в сторону, он направился туда, где, дрожа и плача, сидели, обнявшись и вжавшись в угол, кроткие двойняшки Таня и Маня Бердянские. Слезки текли по личикам девочек, смывая с них зубную пасту: с одного личика белую, с другого — голубоватую… Девочки плакали, а ходячий покойник приближался…
В ужасе смотрели мальчишки на все это. Кого схватит сейчас покойник, кого потащит в могилу? Или ему нужны обе девочки? Зачем? Два раза жив не будешь, два раза не помрешь…
Мертвые кости пальцев потянулись к Мане. Нет — к Тане… Или… Это было неважно. К той девочке с бело-голубыми разводами на лице, которая находилась чуть ближе к ходячему покойнику.
Вовка сдернул с кровати Петрушкиной простынку. Андрюшка понял, что он собирается сделать, подхватил в руки два ее края. Мишка схватил одеяло.
Раз! — подняли мальчишки простыню в воздух. Два! — и вот она уже накрыла ожившего покойника. Тот забарахтался там, задергал руками, путаясь в простыне.
Три! — для полной картины Мишка обрушил на труп петрушкинское одеяло.
Ходячий покойник — охотник за детьми — не удержался на своих мертвых ногах и повалился на пол. Андрюшка, Вовка и Мишаня не растерялись и принялись кидать на него все подряд: подушки, одеяла, стулья.
— Кровать! — догадался Вовка.
И вот уже они подняли легкую кровать с панцирной сеткой и поставили ее на скрытого под кучей вещей покойника.
В этот момент в палату влетела разъяренная Петрушкина.
— Так, теперь я с вами буду разбираться, — уперев руки в бока, грозно заявила она. — Мазать меня, значит, приперлись. Да еще с каким-то ряженым уродом. Совсем, что ли…
Но договорить она не успела. Мальчишки вытолкнули ее в коридор и, подхватив за руки предобморочных сестер Бердянских, вылетели вслед за ней.
С рычанием покойник поднимался с пола. Вот уже отлетела в сторону железная кровать, с грохотом обрушилась на спинку соседней койки — силища у покойничка была немереная. Теперь он сбрасывал с себя остальное барахло…
А Вовка, Андрей, Мишаня и спасенные девчонки выбежали из корпуса.
— Петрушкина, беги отсюда как можно дальше! — видя, что недовольная красотка Петрушкина вновь собирается возмущаться таким бесцеремонным с ней обращением, скомандовал Вовка. — Это сейчас в палате не человек был, а настоящий оживший покойник из могилы. Понимаешь? Точно такой же ходячий тухляк твою Никифорову живой в могилу закопал!
— Врешь! — остолбенела Петрушкина.
— Нет! — в один голос закричали трое мальчишек.
— Мы сами видели!
— Покойник из могилы вылез, а ее туда вместо себя забросил!
— Землей ее засыпал!
— И тебя сейчас поймают и в могилу запихают!
— А вас?.. — Катя поняла, что мальчишки не шутят.
— Нас не хотят! — развел руками Вовка. — Но вот вас…
— И нас? — слабенько подала голос Таня (или Маня) Бердянская.
— И вас! — обрадовал сестер Вовка.
— Только мы им почему-то не нравимся, — добавил Мишка.
— Везуха, — хмыкнула Петрушкина. — А почему это…
Но договорить ей снова не дали. Вовка и Андрюшка развернули девчонку на сто восемьдесят градусов и подтолкнули в спину, настраивая ее на нужное направление и скорость.
— И вы бегите! — подпихнул Мишка сестер Бердянских.
Но тут крик, жуткий, заставляющий кровь леденеть и останавливаться в жилах, раздался из корпуса. Он перекрыл даже задорную музыку, которая продолжала играть в динамиках.
Девчонки как вкопанные остановились, забыв о том, что им надо немедленно бежать спасаться.
Распахнулась входная дверь корпуса. В ярком свете, плеснувшем из освещенного коридора, показался все тот же бодрый покойник. В вытянутой руке он держал бедного тщедушного Ботаника. Это он, несчастный тощий мальчишка, и орал так страшно. Очки с нарисованными на стеклах зубной пастой «прицелами» подпрыгивали у него на носу, вот-вот готовые упасть. Упадут — а Ботаник такой близорукий, без них он никуда… Хотя он и в очках сейчас никуда — во-первых, сквозь замазанные стекла вообще ничего не видно, «прицелами»-то резкость не наведешь, а во-вторых, что ему можно предпринять, если он в руках покойника?..
— Ботаник! — крикнул Вовка и смело бросился вперед, скомандовав девчонкам, чтобы стояли на месте. — Держись!
Вовка и мальчишки вслед за ним помчались к разъяренному покойнику, который уходил прочь от корпуса. Ботаник орал и шевелящейся тряпкой болтался, крепко зажатый мертвой рукой.
И не успели мальчишки подбежать к монстру и попытаться выдернуть у него из рук Ботаника, как еще один тухлый гражданин вышел из мрака.
— А-а-а! — обрадовался он, но тут же угрожающе зарычал и двинулся на своего собрата, несущего Ботаника.
— Отдай! — захрипел он и потянул мальчишку на себя.
— Мое! — рявкнул первый.
Завязалась потасовка. Вовка, Мишка и Андрей поневоле принимали в ней активное участие: вовремя они отскочить не успели и теперь летали от покойника к покойнику. Тех эта троица совершенно не интересовала — они отшвыривали мальчишек от себя и боролись лишь за беднягу Ботаника. Вот уже несколько раз он переходил из рук в руки. Наконец один схватил мальчишку за ноги, другой за руки, и принялись они тянуть его каждый в свою сторону. Ботаник, все еще пытаясь вырваться из ледяных рук, извивался, как большой плененный червяк.
Вовка и его друзья-освободители вновь поднялись с покрывшейся росой травы и пошли в атаку. Видеть, как живого человека покойники методично разрывают на две части, было невыносимо. Они с криком бросились вперед, хватая за руки мертвяков. Ботаник дернулся; очки, сверкнув в лучах выползшей из-за тучи луны, улетели далеко в сторону.
Ботанику было не до очков, хотя это была одна из самых важных его запчастей. Потому что покойники, испуганные громкими криками, тумаками и пинками Вовки, Андрея и Мишани, бросили его на землю, после чего удивленно и неторопливо стали удаляться.
— Ага, смотались! — пока его приятели улюлюкали вслед покойничкам-драчунам, победным голосом крикнул Вовка.
И успел еще вдогонку пендаль-ускоритель одному из них отвесить.
Мишаня и Андрюшка долго шарили в мокрой траве, но все-таки отыскали окуляры Ботаника, оттерли с них зубную пасту и грязь.
— Носи на здоровье, — протягивая их несчастному парнишке, сказал Андрей.
Вовка и Мишаня подняли Ботаника с земли, отряхнули, поставили на ноги. Он дрожал крупной дрожью. Зубная паста, которой Вовкина команда щедро расписала его, перемешалась со слезами, грязью и песком. Пижамные штанишки — все, во что был одет мальчишка — разошлись по шву.
Ботаник надел очки, осмотрел себя, ощупал — и удивился.
— Чем это они меня? Что это такое? — бормотал он, обтирая с голого живота и ребер перемешанную с грязью пасту.
И смешно Вовке стало, и грустно, когда он на все это смотрел.
— Ты, это, прости… — несмело начал он. — Это… мы тебя намазали.
— Вы?
— Ага… — вздохнул Андрюшка. — Пастой.
— А зачем? — робко спросил Ботаник, но тут же кивнул, вздохнул и произнес: — То есть понятно…
— Ну, ты… Как бы это… — Вовке было действительно неловко.
Ботаника и так все доводили, пинали, соли ему под простынку сыпали, чтобы он ночью под себя лужи лил, очки его с толстенными стеклами периодически прятали или разбивали — но у бедолаги Ботаника, наученного горьким опытом школьной жизни, в чемодане их, видать, запас был. В общем, издевались над парнишкой в лагере только так. И не как над Деревней, который на сельскохозяйственных работах силу мышц весьма приличную развил — если что, так навернет между глаз, мало не покажется… По-серьезному доводили тщедушного городского Ботаника. А он, дурачок, перестав плакать, хихикал, бежал к людям дружить и… опять нарывался на новую порцию насмешек и пинков.
— Пойдемте, нас девчонки ждут, — сказал Вовка, и все четверо направились вперед по дорожке.
— А ты зачем в очках-то спал? — поинтересовался у Ботаника Андрюшка.
— А я всегда в очках тут, в лагере, сплю… — стесняясь, проговорил Ботаник. — Мало ли что случится… Опасность какая… Чтобы все видеть, в общем.
— Опасность типа нас, — констатировал Вовка. — Ладно, прости уж нас… Прощаешь? Да?
— Да.
Идти в разгромленный корпус не хотел никто. И двойняшки, и Петрушкина категорически отказались укладываться спать и собирались провести ночь где-нибудь на улице — ведь уже утром, если весь этот кошмар закончится, автобусы повезут отдыхающих домой к родителям. А за некоторыми родители и сами приедут.
