Антон Фарб - Глиф
— Нету, — сказал Рома, разглядывая Белкина. — Ушла.
Одет гость был как последний бомж. Драная курточка, чуть ли не с помойки, с разошедшейся молнией, схваченная на талии поясом. Под курточкой — мешковатый свитер в жирных пятнах и с воротом, растянутым настолько, что видны бинты на груди, обильно политые чем-то желто-оранжевым. Пахло от Белкина — как в аптеке, карболкой и дезинфекцией. Волосы всклокочены, глаза горят, будто два уголька, движения резкие, дерганые…
Стоп!
Стоп-стоп-стоп!!!
А где костыли? Где кресло-каталка?! Белкин даже не хромал!!!
Прикидывался? Симулировал? Но зачем?!
— Там что? — Белкин кивнул на закрытую дверь.
— Не твое дело! — Рома задрал подбородок.
На дерзость Белкин внимания попросту не обратил: шагнул вперед и пинком распахнул дверь.
— О как! — сказал он, увидев Вову. — Ну-ну… — добавил он, разглядывая карту на стене. — Как я и думал… Ай да Ника… А ведь как играла… как прикидывалась…
— Что вам… тебе здесь надо? — спросил Рома.
— Ключ, — коротко ответил Белкин. — Мой ключ к игре. Который у меня украли.
— Поздно, — сказал Вова, нехорошо ухмыльнувшись. — Он у «Мажоров».
— Кто навел?! — страшно выпучив глаза, рявкнул Белкин.
— Ведьма. Анжела. Подружка твоей Марины. Марина, кстати, сейчас с «Тараканами», — сообщил Вова с явным намерением уколоть бывшего товарища побольнее.
Из Белкина будто бы выпустили весь воздух. Он как-то скукожился, смялся — и пропал задор, огонь в глазах потух.
— Твари, — прошептал он. — Все — твари. Все против меня. Все меня предали…
— Не плачь, — сказал Вова язвительно. — Сам виноват. Думал, разыграть нас в темную? Манипулятор хренов. Маккиавели недоделанный.
Тут Ромчик окончательно перестал что-либо понимать. А Белкин покачался с носка на пятку, почесал грудь, и задумчиво проговорил:
— Анжела, значит. Ведьма. Фэн-шуй, говорите… Ну-ну… — Глаза его опять хищно затлели. — Ромчик! Телевизор у вас есть?
— Есть, — сказал Рома. Он решил пока ни во что не вмешиваться и дать ситуации развиваться самостоятельно. Слишком мало информации для принятия решения. И слишком мало рычагов контроля.
Игра начала играть себя сама…
— Где?
— В кабинете. ТВ-тюнер в компе.
— Показывай!
ТВ-тюнер по-прежнему отказывался демонстрировать что-нибудь кроме местного канала, но Белкину именно он и был нужен. Отстранив Ромчика, Белкин дорвался до мышки, с безумной скоростью пощелкал в настройках, и телесигнал моментально обрел и голос, и нормальные цвета.
Шла передача из студии. То ли новости, то ли какой-то «Сельский час». Ведущих было двое: высокий мужик в криво сидящем костюме (на вытянутой, лошадиной морде мужика читался испуг и удивление), и очень бледная, болезненного вида девица из разряда «краше в гроб кладут», да еще и одетая в больничный халат!
Говорила девица.
— Уважаемые телезрители! С вами Наталья Зинчено, канал «Житомир». Мы прерываем нашу программу для экстренного… — Она прервалась, чтобы сглотнуть. — …экстренной трансляции. Пожалуйста, не выключайте свои телевизоры и не переключайте канал! Это очень, очень важно! — добавила она от себя, с диким отчаянием в голосе.
Глазки при этом у нее бегали, как у воровки, пойманной за руку на месте преступления. Мужик рядом смотрел не в камеру, а на коллегу в больничном халате, и на лошадиной его физиономии читалось растущее подозрение, что Наталья Зинченко только что прибыла из дурдома после неудавшегося курса интенсивной терапии.
Экран мигнул, сменившись на пару секунд стандартной таблицей настройки кинескопа, а потом на нем появился глиф.
— Ах ты ж… — задохнулся Белкин.
— Что это значит?
— Прекрати истерить, — спокойно сказал Ромчик. — Ты можешь по-человечески объяснить, что это за ключ и из-за чего весь этот кипеш?
— Поздно! — в отчаянии махнул рукой Белкин. — Я опоздал… Хотя…
Он вдруг подорвался с места и ломанулся, сшибая с ног Ромчика, в студию. Пока обозленный Ромчик восстанавливал равновесие и догонял загадочно-неадекватного гостя (с четким намерением дать ему по голове «Шурфайром» и привязать к следующему стулу, дабы не буянил), Белкин успел схватить Вову за кадык и теперь орал на него:
— Зажигалка! Где зажигалка, гад?!!
— Вон… — хрипел Вова. — Вон… на столе лежит…
Белкин схватил зажигалку с таким неистовым порывом, что Ромчик решил повременить с «Шурфайром» и посмотреть, что будет дальше. Белкин же метнулся к карте Житомира и зашарил по ней глазами и пальцами, что-то отыскивая.
— Киевская… — бормотал он. — Михайловская… Театральная… Вот! — он возопил, отрывая от карты желтый стикер с глифом.
И за миг до того, как Белкин крутанул колесико зажигалки и поджег бумажку, Ромчик разглядел и — самое главное — узнал этот глиф.
Это был тот самый ромб с усиками и звездочками, который они втроем — Рома, Клеврет и Петька-Бармалей — нарисовали на стене телецентра.
29
— Как ты нас вычислил? — спросил Радомский.
— Методом перебора, — ответил Вязгин. — Адрес Анжелы был тринадцатым в списке, куда ты мог направиться.
Влад вел машину быстро, но спокойно и уверенно. Стрелка спидометра колебалась между сотней и ста двадцатью; перед поворотом Влад скидывал до восьмидесяти, и все равно умудрялся обходиться без визга тормозов и паленой резины. Благо, улицы Житомир были совершенно пусты. Мокрый от тумана асфальт маслянисто поблескивал, и Нике все время казалось, что их вот-вот занесет.
— Список, значит, — проворчал Радомский. — Следишь за мной, значит?
— А как же, Романыч, — пожал плечами Вязгин. — Без этого нельзя…
Ника, сидевшая сзади одна (Клеврета пришлось оставить на разгромленной квартире Анжелы; это было, конечно, неправильно, но брать его с собой — неправильно вдвойне), прильнула к окну. Там мелькал темный и мокрый город. А над ним… С небом творилось что-то странное. Луна спряталась, и звезд тоже не было — зато облака меняли форму, как капли чернил в воде, расплываясь длинными паучьими лапками. Ржаво и тускло горели фонари, и бессмысленно перемигивались желтые сигналы светофоров.
Светофор возле центрального универмага, на пересечении Киевской и трамвайных путей, работал. Как раз зажегся красный, когда их машина подъехала к перекрестку. Вязгин мягко и плавно притормозил, остановившись аккурат перед пешеходным переходом.
— Ты чего?! — заволновался Радомский. — Спятил? Гони, нет же никого!
— Менты, — коротко пояснил Вязгин. — Там, под аркой. Караулят.
