Роберт Говард - Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней
— Он сказал, что Большой Змей пошлет своего младшего брата, — пробормотал Грисвелл.
— Чепуха! — буркнул Таннер. — Змеи любят тепло, и болото кишит ими. Она забралась в хижину и свернулась среди сучьев. Старый Якоб потревожил ее, и она укусила его. В этом нет ничего сверхъестественного… — После короткой паузы он добавил другим тоном: — Правда, я никогда не видел, чтобы гремучая змея жалила без предупреждения, и впервые вижу змею с белым полумесяцем на голове.
Они свернули на главную дорогу, когда шериф вновь заговорил:
— Неужели эта мулатка Джоан пряталась в доме все эти годы?
Грисвелл только молча пожал плечами.
— С другой стороны, старый Якоб прямо указал на это. Время ничего не значит для зомби. Интересно, чтобы это могло значить?
Но Грисвелл не был расположен к разговору.
Когда они сделали последний поворот, Грисвелл напряг волю, чтобы выдержать зрелище панорамы старого дома, вздымавшегося черной массой на фоне красного заката. Мысль о таинственном ужасе, который прятался в нем, вернулась со всей своей силой.
— Смотрите! — прошептал он сухими губами, когда они остановились возле дома.
Таннер хмыкнул.
За балюстрадой поместья вспорхнуло облако голубей и унеслось прочь — черные точки на багряном небе.
Глава 3. Зов зомби
Они сидели не шелохнувшись до тех пор, пока голуби не скрылись из виду.
— Ну вот, наконец, и я их увидел, — тихо проговорил Таннер.
— Может быть, только обреченным суждено видеть их, — прошептал Грисвелл. — Тот бродяга тоже видел их.
— Ночью мы это выясним, — спокойно ответил Таннер, выбираясь из машины, но Грисвелл заметил его непроизвольное движение в сторону кобуры с пистолетом.
Дубовая дверь низко осела на сломанных петлях. Звуки их шагов гулко отдавались на каменном полу. Слепые окна отражали языки пламени заката. Когда они вошли в просторный холл, Грисвелл вновь увидел цепочку следов, отмечавших путь мертвого человека.
Таннер принес одеяла из машины и постелил их у камина.
— Я лягу ближе к двери, — сказал он. — А вы туда, где спали прошлой ночью.
— Не разжечь ли нам огонь в камине? — предложил Грисвелл, ужасаясь при мысли о тьме, которая вскоре накроет этот дом.
— Нельзя. Но у нас есть по фонарю. Мы ляжем в темноте и подождем развития событий. Умеете ли вы обращаться с оружием, если я его вам дам?
— Думаю, да. Правда, я никогда не стрелял из револьвера, но знаю, как это делается.
— Хорошо, тогда оставьте стрельбу мне, если это возможно. — Шериф вытащил свой револьвер и опустошил барабан кольта, пытливо проверяя каждый патрон, после чего вновь зарядил оружие.
Грисвелл нервно ходил взад-вперед, провожая умирающий закат тоскливым взглядом, подобным тому, каким скупец смотрит на убывающее золото.
Потом он облокотился одной рукой о каминную полку, смотря вниз на золу, покрытую пылью. Возможно, этот огонь разожгла сама Элизабет Блессонвилль более сорока лет назад. Мысль была удручающей. Он лениво копнул пепел носком ботинка. Что-то появилось на свет среди головешек — обрывок бумаги, старый и пожелтевший. Как бы нехотя Грисвелл нагнулся и вытащил его из пепла. Это была тетрадь в рассыпающемся картонном переплете.
— Что это вы там нашли? — спросил Таннер, опуская вниз дуло своего револьвера.
— Старую тетрадь. Выглядит, как дневник. Страницы исписаны, но чернила выцвели, да и бумага в таком состоянии, что ничего нельзя разобрать. Как вы думаете, почему она очутилась в камине и не сгорела до конца?
— Закинута туда уже после того, как огонь выгорел, — предположил Таннер. — Возможно, кто-то позже нашел ее и забросил в камин. Один их тех, кто воровал мебель и не умел читать.
Грисвелл перелистал смятые листы, напряженно всматриваясь в рыжие каракули при свете уходящего солнца. Он выпрямился.
— Вот здесь запись разборчивая! Слушайте! «Я знаю, что в доме кто-то есть, кроме меня. Я слышу, как кто-то ходит по дому ночью, когда солнце село и сосны черны. Часто по ночам я слышу, как кто-то возится возле моей двери. Кто это? Одна из моих сестер? Или тетушка Селия? Если кто-то из них, тогда зачем прячутся? И зачем она тянет ручку двери и тихо уходит, когда я открываю дверь? Нет! Нет! Боюсь! О, Боже, что мне делать? Я боюсь оставаться здесь, но куда мне идти?»
— Не может быть! — воскликнул Таннер. — Это, должно быть, дневник Элизабет Блессонвилль! Продолжайте!
— Не могу разобрать остального, — ответил Грисвелл. — Ага, вот здесь можно разобрать еще несколько страниц. — Он прочел: «Почему все негры сбежали, когда исчезла тетушка Селия? Сестры мои мертвы. Я знаю, что они мертвы. И чувствую, что они умерли ужасной смертью, в страхе и агонии. Но почему? Если кто-то убил тетушку Селию, то зачем было убивать моих бедных сестер? Они были всегда добры к черным людям…»
Грисвелл прекратил чтение, напряженно вглядываясь в текст.
— Оторван уголок страницы. Здесь еще одна запись под другой датой, хотя я и не уверен, что это другая дата.
«…ужасная вещь, на которую намекала старая негритянка. Она назвала имена Якоба и Джоан, но она так ничего не объяснила, может, боялась… Нет, нет! Как это может быть! Она мертва или ушла. Но она родилась и была воспитана в Вест-Индии, и из того, что она проронила, я догадалась, что она посвящена в одну из ужасных церемоний. Как она могла быть таким животным!? Это ужас! Боже, разве бывает на свете такое! Я не знаю, что думать. Если это она, то кто же бродит по дому ночью, кто свистит дьявольски сладко — нет, нет, я, наверное, схожу с ума. Если я останусь здесь одна, то умру так же жестоко, как и мои сестры, я в этом уверена!»
Бессвязная хроника кончилась так же бессвязно, как и началась. Грисвелл был так поглощен чтением, что не заметил, как пришла тьма и Таннер уже светил ему фонариком.
Оторвавшись от чтения, он вздрогнул и бросил взгляд, полный страха на темный холл.
— Что вы об этом скажете?
— То, что я и так подозревал все это время, — ответил Таннер. — Эта мулатка Джоан превратилась в зомби, чтобы отомстить за себя мисс Селии. Вероятно, она ненавидела всю семью Блессонвилль. Она принимала участие в колдовских обрядах на своем родном острове до тех пор, пока не стала «зрелой», как сказал старый Якоб. Все, что ей было нужно, это Черное Зелье. И Якоб снабдил им ее. Она убила мисс Селию и трех старших сестер Элизабет. Она убила бы и Элизабет, но что-то ей помешало. Она скрывалась в этом старом доме все эти годы, как скрывается змея в развалинах.
— А зачем ей понадобилось убивать чужака?
— Ты же слышал, что сказал старый Якоб, — напомнил Таннер. — Убийство людей доставляет зомби удовольствие. Она заманила Браннера наверх и проломила ему голову топором, а потом, вложив топор в руку, направила вниз, чтобы он убил тебя. Ни один суд в это не поверит, но, если мы представим в качестве доказательства ее тело, этого будет достаточно, чтобы доказать твою невиновность. Поверят моему слову, если я скажу, что это именно она убила Браннера. Якоб сказал, что их можно и нужно убивать… отчитываясь перед судом, я не буду вдаваться в подробности.
