Дэннис Крик - Судьба вампира
— Я не лгала, — холодно сказала женщина.
— Мне не хотелось прозябать в психушке до конца своих дней. В одиночной камере с мягкими стенами без окон. С редкими прогулками по внутреннему двору клиники и угнетающими беседами с психиатром, который каждое мое слово будет воспринимать сквозь призму постановки диагноза.
— ??
— Именно, именно. Ибо то, что я вам расскажу, иначе как фантазией умалишенного не назовешь. Я и сама иногда думаю, что уже сошла с ума. Не знаю, когда это произошло, в ту злополучную ночь или немного позже. Но я уже не считаю себя абсолютно нормальной. После той истории я стала бояться собственной тени, хотя раньше не боялась ничего. Вот и вы своими угрозами напугали меня, чего не случалось со мной за все годы такой работы.
— Итак, мисс Гевал, я само внимание, — Эдди смягчил тон, когда понял, что она в его руках. — Расскажите мне, что произошло в ту ночь, и я уйду, — он вытащил из кармана помятую сотню и положил на стол.
— И сделаю так, что вы навсегда забудете о полиции.
— Каким же образом?
— Это неважно. Сказано — сделано. Эдди не любит бросать слова на ветер.
Женщина посмотрела на деньги. Рука ее потянулась, и через миг купюра исчезла со стола.
— Чтобы вы знали, я расскажу это не из-за денег. Рано или поздно я должна была рассказать кому-то правду. Раз уж не сказала в полиции, скажу вам. Хоть вы и его адвокат.
Я слушаю, — незаметно для нее Эдди нажал на кнопку диктофона, который заранее спрятал во внутренний карман своего пиджака. Рука погладила гладкий затылок, взгляд устремился на Злату Гевал.
— Была глубокая ночь, — странную дрожь в руках она пыталась унять с помощью вязания. Она говорила и вязала, изредка поднимая взгляд на собеседника.
— Свет луны был бледным, его едва хватало, чтобы разглядеть их лица. Но лицо одного из них я запомнила навсегда. Это было лицо дьявола…
Недолго Тэо пребывал в унылом расположении духа. Когда он подъехал к дому семьи Фабиански, то увидел, что рядом с лиловым «Доджем» стоит синяя Тойота. Судя по описанию Виктора Мурсии, это была именно та машина, на которой писатель приехал в Менкар. На заднем сиденье автомобиля он увидел Холумбека.
— Какого черта тебе от меня надо? — закричал сторож, когда Тэо распахнул дверь и потянулся к нему обеими руками.
— Ты мой свидетель, Холумбек. И я хочу, чтобы ты повторил свою историю на суде, когда на скамье подсудимых будет сидеть Виктор Мурсия.
Только сейчас Тэо заметил, что сторож не просто так находился в автомобиле писателя.
Он рылся в его вещах.
На сиденье валялись тетради писателя, его зажигалка, полупустая пачка «Bolivar», старая кожаная визитница и несколько монет из кошелька, опрокинутого вместе с водительской сумкой на пол салона.
— А ты видел вот это? — Холумбек протянул мудрецу пачку фотографий, отпечатанных на плотной типографской бумаге.
— Посмотри, посмотри… — кивнул ему сторож.
Тэо стал перебирать снимки. Первые из тех, что попались ему на глаза, были довольно старые, в потертостях, местами пожелтевшие.
На них он увидел Холумбека, прижимающего к груди девочку лет десяти. По всей вероятности, Анну. На следующей была та же девочка, только в одиночестве. Она была снята в саду около особняка, сзади виднелся край надписи «Дом семьи Фабиански».
— Это кое-что доказывает. Не так ли?
На остальных снимках Анна Фабиански была запечатлена уже в настоящем возрасте со знакомыми Тэо золотистыми волосами-спиралями и бледным лицом. Она была снята то в движении, то в красной машине, то выходящей из своего дома на бульваре.
— Теперь ты веришь в то, что он еще тогда хотел забрать свою дочь из нашей семьи?
Я не врал. И Магда не врала. Он долго выслеживал ее. Вот эти снимки…
— сторож показал на старые фото с десятилетней девочкой. — Он сделал их восемь лет назад, когда впервые посетил Менкар. А вот эти совсем недавно.
— Он не хотел никого обманывать… — вполголоса произнес Тэо Брукс. — Он просто ничего не помнит, — но тут рука его коснулась последнего листа с перепечатанным фото, сделанным, по всей видимости, на беззеркальную камеру не лучшего качества.
На черно-белой фотографии была заснята женщина, та самая, которую он видел на снимке, что показывал отец Анфем в приюте Святого Августина.
Елизавета Нойвель.
Рядом с ней стоял Виктор Мурсия. Он улыбался. И ничего удивительного в этом не было, ведь когда-то они составляли прекрасную пару. Ничего удивительного, если бы не одно но.
Виктор выглядел так же, как и сейчас.
Узкая «испанка» обрамляла говорящую складку вокруг рта. Короткая черная борода оттеняла губы и подбородок. А копна седых волос скрывала гладкий покатый лоб и виски.
Судя по всему, фотография эта была сделана лет двадцать назад, и Виктору на ней должно было быть никак не больше двадцати восьми — тридцати лет. Но ничто не отличало его прежнего, двадцатилетней давности от нынешнего сорокавосьмилетнего мужчины.
Тэо перевернул снимок.
В правом нижнем углу чернела размашистая надпись, оставленная рукой автора.
Аригола, ноябрь, 1990.
Виктор Мурсия вышел из такси. За ним последовала Анна.
Как ни странно, после схватки с волками сил у писателя только прибавилось. Он с каждым часом чувствовал себя все лучше и уже не нуждался ни в посторонней помощи, ни в трости.
Он спросил у первого встречного, где здесь дом семьи Гевал. Одетый в старое, от поношенности чуть ли не просвечивающееся серое пальто, тщедушный старикашка указал корявым пальцем в конец улицы и прошепелявил что-то нечленораздельное.
Жалкая лачуга в самом сердце Унылого Грота встретила писателя мертвой тишиной. Выглядывая из-под густых крон древних тополей черной копной покосившейся черепицы, она отпугивала прохожих своим видом.
Поднявшись по гнилым ступеням на деревянное крыльцо, Виктор постучал в дверь. Ответа не последовало. Он повернулся к дочери.
— Как ты думаешь, здесь есть кто-нибудь?
Вместо ответа девушка коснулась рукой двери. Та оказалась не заперта.
Писатель первым вошел в дом и, сделав два шага, остановился. На полу, на спине лежала пожилая женщина. Седые волосы ее были растрепаны, кое-где они свалялись комками запекшейся крови. Мертвые глаза смотрели в потолок, руки вцепились в широкие трещины паркетного пола, в безуспешной попытке пытаясь задержаться в этом мире.
Виктору показалось, что он знает ее. Он присмотрелся и понял, что это та нищенка, которая просила у него милостыню, когда несколько дней назад утром он нашел свою машину и заперся в ней, вспоминая события, приведшие его ко всем злоключениям в Менкаре.
